3-дюймовые пушки образца 1900 года нашли себе применение в качестве противосамолетной артиллерии (специальной зенитной артиллерии у нас не было до самого конца войны) либо, укороченные, послужили противоштурмовыми - обычно 1 - 2 батареи на участок дивизии.
      С ноября - декабря 1915 года у нас появилась траншейная артиллерия, и в течение зимы в каждом пехотном полку была сформирована бомбометная команда в 4, а затем в 6 - 8 легких бомбометов. Одновременно стали формироваться и минометные команды, существовавшие вначале не во всех дивизиях. К 1916 году у нас имелось в Действовавшей армии до 2000 бомбометов и 1200 минометов - втрое меньше австро-германских и впятеро меньше англо-французских норм.
      На вооружении артиллерии Действовавшей армии состояло 59 различных образцов.
      Снарядный голод миновал уже в августе 1915 года - с окончанием мобилизации местных парков. Переоборудование казенных заводов и увеличение их числа с 20 до 40 утроили к весне 1916 года нормы производства снарядов. За пять месяцев войны 1914 года ежемесячно выпускалось 123 000 снарядов к 3-дюймовым орудиям и 33 000 к 48-линейным гаубицам. За первое полугодие 1915 года ежемесячно по 548 000 3-дюймовых и 83 000 гаубичных снарядов, за второе полугодие - по 1 013 000 - 3-дюймовых и 134 000 гаубичных, и в 1916 году месячное производство составило по 1 602 000 легких и 317 000 гаубичных снарядов{4}.
      Руководимые академиками-артиллеристами - лучшими знатоками артиллерийского дела в мире - наши казенные заводы быстро и сноровисто делали огромное дело, удовлетворив на 70 процентов потребности действовавшей армии в боевом снаряжении.
      Полной противоположностью этой плодотворной деятельности казенных заводов была бестолковая шумиха и крикливая самореклама самозваных помощников Военного ведомства - Военно-промышленного комитета и Земско-городского союза, навязанных оппозиционной общественностью растерявшемуся правительству. Эти организации поставляли всего 18 процентов общего количества снаряжения, но, располагая в России всей печатью и всеми ораторскими трибунами, убедили страну в том, что только они и работают на оборону, помимо правительства, а то и вопреки правительству. Этим создавалось в стране революционное настроение, что было главной целью этих военно-промышленников и зем-гусар.
      Другой целью была нажива: ставки Военно-промышленного комитета в полтора, а то и в два раза превышали таковые же казенных заводов. 3-дюймовая шрапнель казенного производства обходилась в 10 рублей, а Военно-промышленного комитета - 15 рублей 32 копейки. 3-дюймовая граната соответственно - 9 рублей и 12 рублей 13 копеек. 48-линейная гаубичная шрапнель - 15 рублей и 35 рублей (133 процента наживы общественности!). 48-линейная граната - 30 рублей и 45 рублей. 6-дюймовая шрапнель - 36 рублей и 60 рублей. 6-дюймовая бомба - 42 рубля и 70 рублей. Общественная поддержка обошлась России дорого. Попутно достигалась и третья цель - уклонение от долга защиты Родины: свыше 150000 молодых, здоровых, интеллигентных людей надежно и крепко окопалось в глубоком тылу.
      Наконец, 12 процентов всей потребности Действовавшей армии удовлетворялось заказами из-за границы. Эти заграничные заказы поглотили несчетные миллиарды русских денег. Результаты совершенно не оправдали неосновательных надежд: союзники обслуживали в первую очередь свои армии, а промышленность нейтральных стран требовала продолжительных сроков приспособления. В условиях же почти герметической блокады России доставка снаряжения могла производиться через Полярный круг, Белое море (замерзающее на пять-шесть месяцев в году) и дальше от Архангельска по одноколейной линии. Оставался еще Владивосток, но пробег одного лишь поезда от Владивостока до Двинска требовал обслуживания 120 парами паровозов!
      На русские деньги Англия и Америка смогли произвести без помех и заблаговременно всю мобилизацию своей гигантской промышленности. Русская армия никогда не увидела тех тысяч орудий и десятков тысяч пулеметов, за которые деньги были полностью внесены вперед - вместе с жертвенной русской кровью за общесоюзное дело... Эти тысячи орудий, оплаченных русским золотом и русской кровью, гремели затем в строю англо-франко-американских армий в кампанию 1918 года...
      * * *
      Как бы то ни было, с артиллерийским снабжением дело обстояло сравнительно благополучно. Значительно хуже было с пехотным оружием.
      Расход винтовок во много раз превзошел все предположения. Оружие убитых и раненых оставлялось на поле сражения, где и пропадало, оружие пленных доставалось неприятелю. Можно сказать, что пропадало столько винтовок, сколько убывало из строя солдат. В частях войск уход за оружием был небрежен, что влекло за собой частую порчу и поломки. Испорченное оружие в первые месяцы войны бросалось с легким сердцем: полагали, что раз винтовка - вещь казенная, то взамен сломанной должны прислать новую.
      Изготовление винтовок подвигалось вперед медленно и не могло возместить и третьей части всего расхода{5}. В мобилизованной армии 1914 года каждый из 4 600 000 призванных (кадровых и запасных) имел по винтовке, но склады и цейхгаузы были опустошены без остатка. В дальнейшем можно было рассчитывать только на 30 000 винтовок в месяц вплоть до переоборудования заводов, когда эта норма должна была сперва удвоиться, а затем утроиться, и на закупки за границей - главным образом в Японии - партии старых ружей.
      С августа 1914 года по декабрь 1915 года было призвано 6 290 000 человек. На них оказалось 1 547 000 винтовок - по одной винтовке на четыре человека. Брошенные в 1915 году на фронт массы безоружных пополнений лишь снизили боеспособность армии, безмерно увеличив кровавые ее потери и неприятельские трофеи.
      Осенью 1915 года в тыловых частях одна винтовка приходилась на десять солдат, а на фронте - на двоих. Особенно плохо обстояло дело на Северном и Западном фронтах, как понесших наиболее тяжелые потери при отступлении. В IX армейском корпусе 3-й армии, например, винтовки имели только первые батальоны полков. В январе 1916 года, по сведениям Ставки, в армиях Западного фронта из 754 000 строевых 268 000 - свыше трети всех бойцов - были безоружны. Можно смело считать, что из общего числа 1 732 000 бойцов лишь около 1 200 000 были вооружены. А так как каждый из сосчитанных генералом Алексеевым 1 061 000 австро-германцев имел винтовку либо карабин, то следует допустить, что количество штыков в пехоте у нас и у противника было одинаково, при двойном перевесе неприятелей в легкой и четверном - в тяжелой артиллерии.
      Было положено иметь по 16 пулеметов на полк (сформировав добавочные пулеметные команды Кольта) взамен 8, с которыми выступили на войну. Однако вследствие потерь, понесенных при отступлении, в армиях Северного и Западного фронтов наблюдался чрезвычайный некомплект этого главного вида пехотного оружия{6}. В конце октября генерал Рузский донес в Ставку, что на 105 пехотных полков Северного фронта приходится только 503 пулемета. Полки 3-й очереди по сформировании имели только по 4 пулемета или не имели их вовсе. Выручали австрийские Шварцлозе, переделанные под русский патрон, и, не в такой, правда, степени, германские Максимы (немцы были далеко не столь исправными поставщиками, как их союзники). В каждом нашем полку, помимо штатной пулеметной команды, имелась еще и сверхштатная, а то и две. На Юго-Западном фронте к весне 1916 года имелось в среднем около 30 пулеметов на полк. К северу от Полесья эту норму следует считать уменьшенной в два раза.
      Зимой 1915/16 годов были сформированы в коннице полковые пулеметные команды - вначале по 4 пулемета вместо прежних дивизионных пулеметных команд по 8 пулеметов.
      Всего в русской армии на второй год войны насчитывалось 35 различных систем ружей и карабинов. Были полки и даже роты, где на вооружении состояло два, три, а то и четыре различных образца.
      С сентября месяца началось перевооружение пехоты Северного фронта японскими винтовками, затянувшееся до весны 1916 года (освобождавшиеся трехлинейные передавались Западному фронту). Наспех изданное наставление для стрельбы из японских винтовок{7} допустило грубейшие погрешности, с исправлением которых Ставка ничуть не торопилась. Прицелы этих винтовок были нарезаны в японских мерах и японскими цифрами. Поправки к небрежному наставлению, своевременно составленные, были в Ставке положены под сукно. Всю зиму 1915/16 годов наш Северный фронт стрелял в воздух, поверх голов неприятеля...
      Очень плохо обстояли дела с материальной частью авиации, где Россия целиком зависела от заграницы. Союзники присылали нам свои отбросы - хлам, на котором больше не желали летать их летчики{8}. Их у нас называли не аппараты, а препараты. Нужны были героизм, сноровка и высокая квалификация русских летчиков, чтобы оказать и на этих препаратах услуги родной армии.
      При мобилизации 18 июля 1914 года были развернуты полки 2-й очереди:
      53-я пехотная дивизия - 209-й Богородский, 210-й Бронницкий, 211-й Никольский, 212-й Романовский;
      54-я - 213-й Устюгский, 214-й Кремлевский, 215-й Сухаревский, 216-й Осташковский;
      55-я - 217-й Ковровский, 218-й Горбатовский, 219-й Котельничский, 220-й Скопинский;
      56-я - 221-й Рославльский, 222-й Красненский, 223-й Одоевский, 224-й Юхновский;
      57-я - 225-й Ливенский, 226-й Землянский, 227-й Епифанский, 228-й Задонский;
      58-я - 229-й Сквирский, 230-й Новоград-Волынский, 231-й Дрогичинский, 232-й Радомысльский;
      59-я - 233-й Старобельский, 234-й Богучарский, 235-й Белебеевский, 236-й Борисоглебский;
      60-я - 237-й Грайворонский, 238-й Ветлужский, 239-й Константиноградский, 240-й Ваврский;
      61 я 241 и Седлецкий, 242-й Луковский, 243-й Холмский, 244-й Красноставский;
      62-м - 245-й Бердянскии, 246-й Бахчисарайский, 247-й Мариупольский, 248-й Славяносербский;
      63-я - 249-й Дунайский, 250-й Балтийский, 251-й Ставучанский, 252-й Хотинский;
      64-я - 253-й Перекопский, 254-й Николаевский, 255-й Аккерманский, 256-й Елисаветградский;
      65-я - 257-й Евпаторийский, 258-й Кишиневский, 259-й Ольгопольский, 260-й Брацлавский;
      66-я - 261-й Ахульгинский, 262-й Грозненский, 263-й Гунибский, 264-й Георгиевский;
      67-я - 265-й Вышневолоцкий, 266-й Пореченский. 267-й Духовщинский, 268-й Пошехонский;
      68-я - 269-й Новоржевский, 270 и Гатчинский, 271-й Красносельский, 272-й Гдовский;
      69-я - 273-й Богодуховский, 274-й Изюмский, 275-й Лебединский, 276-й Купянский;
      70-я - 277-й Переяславский, 278-й Кромский, 279-й Лохвицкий, 280-й Сурский;
      71-я - 281-й Новомосковский, 282-й Александрийский. 283 и Павлоградсгсий, 284 и Вентровский;
      72-я - 285-й Мценский, 286-й Кирсановский, 287-й Тарусский, 288-й Куликовский;
      73-я - 289-й Коротоякский, 290-й Валуйский, 291-й Трубчевский, 292-й Малоархангельский;
      74-я - 293-й Ижорский, 294-й Березинский, 295-й Свирский, 296-й Грязовецкий;
      75-я - 297-й Ковельский, 298-й Мстиславский, 299-й Дубненский, 300-й Заславский;
      76-я - 301-й Бобруйский, 302-й Суражский, 303-й Сенненский, 304-й Новгород-Северский;
      77-я - 305-й Ланшевский, 306-й Мокшанский, 307-й Спасский, 308-й Чебоксарский;
      78-я - 309-й Овручский, 310-й Шацкий, 311-й Кременецкий, 312-й Васильковский;
      79-я - 313-й Балашовский, 314-й Новооскольский, 315-й Глуховский, 316-й Хвалынский;
      80-я - 317-й Дрисский, 318-й Черноярский, 319-й Бугульминский, 320-й Чембарский;
      81-я - 321-й Окский, 322-й Солигалипкий, 323-й Юрье-вецкий, 324-й Клязьминский;
      82-я - 325-й Царевский, 326-й Белгорайский, 327-й Корсунский, 328-й Новоузенский;
      83-я - 329-й Бузулукский, 330-й Златоустовский, 331-й Орский, 332-й Обоянский;
      84-я - 333-й Глазовский, 334-й Ирбитский, 335-й Челябинский, 336-й Анапский.
      Полк Офицерской стрелковой школы (2-батальонного состава).
      Сибирские стрелковые полки:
      12-я Сибирская стрелковая дивизия - 45-й, 46-й, 47-й, 48-й;
      13-я Сибирская стрелковая дивизия - 49-й, 50-й, 51-й, 52-й;
      14-я Сибирская стрелковая дивизия - 53-й, 54-й, 55-й, 56-й.
      Полк Офицерской кавалерийской школы.
      Кавказские туземные конные полки:
      2-й Дагестанский, Кабардинский, Татарский, Чеченский, Черкесский, Ингушский (в 4 эскадрона). Текинский конный полк (из Туркменского дивизиона на 4 эскадрона). Донские казачьи полки (2-й очереди):
      18-й, 19-й, 20-й, 21-й, 22-й, 23-й, 24-й, 25-й, 26-й, 27-й, 28-й, 29-й, 30-й, 31-й, 32-й, 33-й, 34-й, 35-й, 36-й, 37-й, 38-й.
      3-й очереди: 39-й, 40-й, 41-й, 42-й, 43-й, 44-й, 45-й, 46-й, 47-й, 48-й, 49-й, 50-й, 51-й, 52-й, 53-й, 54-й, 55-й, 56-й, 57-й и 58-й.
      Кубанские казачья полки:
      2-й и 3-й Кубанские, 2-й и 3-й Таманские, 2-й и 3-й Вкатеринодарские, 2-й и 3-й Полтавские, 2-й в 3-й Хоперские, 2-й и 3-й Запорожские, 2-й и 3-й Лабинские,
      2-й и 3-й Уманские, 2-й и 3-й Кавказские, 2-й и 3-й Линейные.
      Терские казачьи полки:
      2-й и 3-й Кизляро-Гребенские, 2-й и 3-й Горско-Моздокские, 2-й и 3-й Сунженско-Владикавказские, 2-й и 3-й Волгские.
      Астраханские казачьи полки: 2-й и 3-й. Уральские казачьи полки: 4-й, 5-й, 6-й. Оренбургские казачьи полки: 4-й, 5-й, 6-й, 7-й. 8-й, 9-й, 10-й, 11-й, 12-й.
      Сибирские казачьи полки: 4-й, 5-й, 6-й, 7-й, 8-й. Забайкальские казачьи полки: 2-й и 3-й Верхнеудинские, 2-й и 3-й Читинские, 2-й и 3-й Нерчинские, 2-й и 3-й Аргунские.
      Уссурийский казачий полк (из дивизиона). Кубанские пластунские батальоны: 7-й, 8-й, 9-й, 10-й, 11-й, 12-й.
      Терские пластунские батальоны: 1-й и 2-й.
      Артиллерийские бригады:
      53-я, 54-я, 55-я, 56-я, 57-я, 58-я, 59-я, 60-я, 61-я, 62-я, 63-я, 64-я, 65-я, 66-я, 67-я, е8-я, 69-я, 70-я, 71-я, 72-я, 73-я, 74-я, 75-я, 76-я, 77-я, 78-я, 79-я, 80-я, 81-я, 82-я, 83-я, 84-я;
      Сибирские артиллерийские бригады: 12-я, 13-я, 14-я;
      Заамурские артиллерийские бригады: 1-я и 2-я;
      Финляндский стрелковый артиллерийский дивизион (из дивизиона 50-й артиллерийской бригады);
      Отдельные тяжелые дивизионы: 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 5-й, 6-й, 7-й, 8-й;
      Донские казачьи батареи: 7-я, 8-я, 9-я, 10-я, 11-я, 12-я;
      Кубанские казачьи батареи: 3-я, 4-я, 5-я, 6-я;
      Терские казачьи батареи: 3-я, 4-я;
      Оренбургские казачьи батареи: 3-я, 4-я, 6-я, 6-я;
      Забайкальские казачьи батареи: 3-я и 4-Я. 6-й Сибирский саперный батальон;
      Железнодорожные батальоны: 11-й, 12-й, 13-й, 14-й, 15-й, 16-й, 17-й;
      Сибирские железнодорожные батальоны: 4-й и 5-й. В конце 1914 года были сформированы: 3-я Кавказская стрелковая дивизия - 9-й, 10-й, 11-й и 12-й Кавказские стрелковые полки, 23-й Туркменский стрелковый полк, 3-й Кавказский стрелковый артиллерийский дивизион, 6-й Сибирский мортирный дивизион. Кубанские пластунские батальоны - 13-й, 14-й, 15-й, 16-й, 17-й, 18-й.
      Весной 1915 года начато было формирование дивизий 3-й очереди, длившееся очень долго. 114-я, 118-я и 119-я, раньше всех готовые, погибли уже в августе 1915 года в Новогеоргиевске, так и не закончив своего формирования. А 122-я была развернута только осенью 1916 года - уже после выступления Румынии значительно позже всех.
      Пехота (полки):
      100-я пехотная дивизия - 397-й Запорожский, 398-й Нижне-Днепровский, 399-й Никопольский, 400-й Хортицкий;
      101-я - 401-й Карачевский, 402-й Усть-Медведицкий, 403-й Вольский, 404-й Камышинский;
      102-я - 405-й Льговский, 406-й Щигровский, 407-й Сарайский, 408-й Кузнецкий;
      103-я - 409-й Новохоперский, 410-й Усманский, 411-й Сумской, 412-й Славянский;
      104-я - 413-й Порховский, 414-й Торопецкий, 415-й Вахмутский, 416-й Верхне-Днепровский;
      105-я - 417-й Луганский, 418-й Александровский, 419-й Аткарский, 420-й Сердобский;
      106-я - 421-й Царскосельский, 422-й Колпинский, 423-й Лужский, 424-й Чудской;
      107-я - 425-й Каргопольский, 426-й Поневежский, 427-й Пудожский, 428-й Лодейнопольский;
      108-я - 429-й Рижский, 430-й Валкский, 431-й Тихвинский, 432-й Валдайский;
      109-я - 433-й Новгородский, 434-й Череповецкий, 435-й Ямбургский, 436-й Новоладожский;
      110-я - 437-й Сестрорецкий, 438-й Охтенский, 439-й Илецкий, 440-й Бугурусланский;
      111-я - 441-й Тверской, 442-й Кашинский, 443-й Соснинский, 444-й Дмитровский;
      112-я - 445-й Темниковский, 446-й Цнинский, 447-й Белгородский, 448-й Фатежский;
      113-я - 449-й Харьковский, 450-й Змиевский, 451-й Пирятинский, 452-й Кровелецкий;
      114-я - 453-й, 454-й, 455-й и 456-й пехотные полки, не успев получить наименований, погибли в Новогеоргиевске.
      115-я - 457-й Корочанский, 458-й Суджанский, 459-й Миропольский, 460-й Тимский;
      116-я - 461-й Зубцовский, 462-й Старицкий, 463-й Краснохолмский, 464-й Селигерский;
      117-я - 465-й Уржумский, 466-й Малмыжский, 467-й Кинбурнский, 468-й Нарымский;
      118-я - 469-й Арзамасский, 470-й Данковский, 471-й Козельский, 472-й Масальский;
      119-я - полки получили свои наименования Высочайшим приказом от 21 августа 1915 года - через 15 дней после своей гибели: 473-й Бирючский, 474-й Иртышский, 475-й Касимовский, 476-й Змеиногорский;
      120-я - 477-й Калязинский, 478-й Торжокский, 479-й Кадниковский, 480-й Даниловский;
      121-я - 481-й Мещовский, 482-й Жиздринский, 483-й Обдорский, 484-й Бирский;
      122-я - 485-й Еланский, 486-й Верхнемедведицкий, 487-й Дубровский, 488-й Острогожский;
      123-я - 489-й Рыбинский, 490-й Ржевский, 491-й Варнавинский, 492-й Барнаульский;
      124-я - 493-й Клинский, 494-й Верейский, 495-й Ковенский, 496-й Вилькомирский;
      125-я - 497-й Белецкий, 498-й Оргеевский, 499-й Ольвиопольский, 500-й Ингульский (и при нем чехословацкая дружина).
      126-я - 501-й Сарапульский, 502-й Чистопольский, 503-й Чигиринский, 504-й Верхне-Уральский;
      127-я - 505-й Староконстантиновский, 506-й Почаевский, 507-й Режицкий, 508-й Черкасский. На формирование одной дивизии 3-й очереди шло обычно две бригады государственного ополчения. Кроме того, сформированы: пограничные пехотные полки: 1-й Рыпинский, 2-й Калишский, 3-й Рижский, 4-й Неманский и без номера Проскуровский и Хотинский. Заамурские пехотные полки: 7-й, 8-й, 9-й, 10-й (3-я Заамурская пехотная дивизия). Туркестанские стрелковые полки:
      7-я Туркестанская стрелковая дивизия - 24-й, 25-й, 26-й, 27-й, 28-й;
      8-я Туркестанская стрелковая бригада - 29-й, 30-й, 31-й, 32-й (полки в 2 батальона);
      9-я Туркестанская стрелковая бригада - 33-й, 34-й, 35-й, 36-й (полки в 2 батальона). Кубанского казачьего войска Сводной Кубанской дивизии пехотные полки: Екатеринославский, Ставропольский и Адагумо-Азовский (четвертому полку было присвоено имя Урупского либо Ейского). Кавказские стрелковые полки:
      4-я Кавказская стрелковая дивизия - 13-й, 14-й, 15-й, 16-й;
      5-я Кавказская стрелковая дивизия - 17-й, 18-й, 19-й, 20-й;
      6-я Кавказская стрелковая дивизия - 21-й, 22-й, 23-й,24-й.
      Закавказские стрелковые полки: - 1-й, 2-й, 3-й, 4-й.
      Кавказские пограничные пехотные полки: 1-й, 2-й, 3-й,4-й.
      Крепостные пехотные полки: 1-й и 2-й Свеаборгские,
      1-й и 2-й Ревельские, 1-й и 2-й Карсские.
      Конница:
      Пограничные конные полки - 5-й Горджинский, 6-й Таурогенский, 7-й Вержболовский, 9-й Ломжинский, 10-й Рыпинский и без номера - Калишский, Сандомирский, Томашевский.
      Кавказские пограничные конные полки: 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 5-й, 6-й и 7-й.
      Маньчжурский конный дивизион (бывший на Кавказском фронте).
      Пограничные конные Петроградские Императора Александра III дивизионы: 1-й, 2-й, 3-й, 4-й. Прибалтийские конные полки: 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 5-й, 6-й.
      Черноморские конные полки: 1-й, 2-й, 3-й, 4-й. Артиллерийские бригады: 100-я, 101-я, 102-я, 104-я, 105-я, 108-я, 109-я, 110-я, 111-я, 113-Я, 115-я, 124-я, 125-я, 126-я, 127-я.
      Пограничные: 3-я Заамурская, 4-я и 5-я Кавказские, 7-я Туркменская.
      Отдельные артиллерийские дивизионы: 103-й, 106-й, 107-й, 112-й, 114-й, 116-й, 117-й, 118-й, 119-й, 120-й, 121-й, 122-й, 123-й;
      Кавказский конно-горный пограничный дивизион;
      Конно-горные артиллерийские дивизионы: 1-й и 2-й;
      Конные батареи: 24-я и 25-я;
      Тяжелые артиллерийские бригады: 1-я, 2-я, 3-я, 4-я, 5-я, 6-я, 7-я, 8-я, 9-я, 10-я, 11-я, 12-я;
      Отдельные мортирные дивизионы: Лейб-Гвардии 2-й, 26-й, 27-й, 28-й, 29-й, 30-й, 31-й, 32-й, 33-й, 34-й, 35-й, Зб-й, 37-й, 38-й, 39-й и 40-й. Саперные батальоны: 26-й, 27-й, 28-й, 29-й, 30-й, 31-й, 32-й, 33-й, 34-й и 35-й.
      Стрыпа и Нарочь
      В октябре, когда выяснилось катастрофическое положение Сербии, в районе Одессы была собрана 7-я армия в составе II, XVI и V Кавказских корпусов. Ее командующим (вместо генерала Никитина) был назначен генерал Щербачев, передавший 11-ю армию командиру XI армейского корпуса генералу Сахарову и пригласивший к себе начальником штаба генерала Головина - свою правую руку по академии.
      7-ю армию полагали двинуть в Сербию походом. Был проект послать 3-ю Туркестанскую стрелковую дивизию из Архангельска в Салоники морем. Однако нейтральная Румыния воспрепятствовала ее проходу через свою территорию.
      Тогда у Ставки возник план высадки на болгарском побережье. Но Щербачев не верил в десантные операции и отговорил Ставку от этого проекта. Государь пожелал тогда направить 7-ю армию для овладения Константинополем, бывшим почти что без защиты{9}. Но и этот проект встретил упорное противодействие генерала Щербачева.
      Войска 7-й армии простояли в Бессарабии и на Херсонщине два месяца без всякой пользы. А между тем они могли решить участь всей войны и спасти не только Сербию от завоевания, но и саму Россию от наметившегося удушения. Вторично Царьград и проливы ускользали от России - на этот раз по вине командования 7-й армии-Войска Щербачева решено было использовать в Галиции и наступлением Юго-Западного фронта облегчить положение сербов.
      В Галиции со второй половины октября установилось затишье, царившее и на остальных театрах войны за исключением Балканского. Поздней осенью в армиях, расположенных в Полесье - 3-й и 8-й, - было приступлено к формированию партизанских отрядов из охотников кавалерии, артиллерии и казаков. Отсутствие сплошного фронта в этих лесистых и болотистых дебрях, тысячелетняя преданность России волынского населения сделали возможной партизанскую работу, чрезвычайно досадившую совершенно неопытным в этом деле немцам. Особенную славу стяжал здесь капитан Леонтьев - офицер той же 14-й артиллерийской бригады, что и Фигнер - воскресивший в волынских лесах подвиги Двенадцатого года. К сожалению, за свой самый блестящий успех - при Невеле - он заплатил жизнью.
      31 октября капитан Леонтьев с тремя отрядами Оренбургской казачьей и 11-й кавалерийской дивизий общей силой в 450 человек, нагрянул на деревню Кухоцкую Волю, где стояли на ночлеге 271-й резервный пехотный и 8-й резервный драгунский германские полки. Не успевший стать в ружье неприятель был вырезан без всякой пощады - в плен никого не брали. Нами взято и испорчено 2 орудия. Немцы похоронили до 2000 своих трупов, тогда как у нас было только 10 раненых. В ночь на 15 ноября с летучим отрядом в 800 шашек - казаков оренбуржцев, кубанцев, заамурцев 1-го и 2-го конных полков и всадников 11-й кавалерийской дивизии - Леонтьев нагрянул на Невель, где расположился штаб 82-й германской дивизии. Один германский генерал был зарублен, два (в том числе начальник 82-й дивизии) взяты в плен. Взято и испорчено 4 орудия, изрублено (по немецким же источникам) 600 немцев. У нас убито 2 казака, ранено 4 человека и смертельно капитан Леонтьев, получивший от Государя посмертно орден святого Георгия 3-й степени.
      В последних числах ноября 7-я армия была выдвинута в расположение 11-й армии на Серете, включив в свой состав левофланговый ее XXII армейский корпус.
      Наступление должна была начать 9-я армия генерала Лечицкого демонстративной атакой на Пруте, в Новоселицком районе. 7-й армии надлежало затем отбросить за Стрыпу Южную германскую, нанеся главный удар от Трембовли II армейским корпусом. Для развития прорыва с Северного фронта на Подолию была переброшена гвардия (I корпус, новообразованный II Гвардейский пехотный и Гвардейский конный корпуса), ставшая в резерве фронта у Волочиска.
      Между штабами 7-й армии и Юго-Западного фронта сразу возникли серьезные трения. Щербачев и Головин давали чувствовать невежественному Иванову свое превосходство, а тот, в свою очередь, не пропускал случая показать профессорам, что главнокомандующий - он.
      Технические средства, отпущенные фронтом на прорыв, были мизерные. У нас стреляло 428 орудий. На артиллерийскую подготовку, длившуюся целых десять дней, было отпущено всего 34 000 снарядов - слишком мало для сколько-нибудь серьезных разрушений, но достаточно для того, чтобы этой учащенной стрельбой привлечь внимание противника. Наша норма артиллерийской подготовки - 1 тяжелый снаряд на 3 сажени фронта, немецкая - 130. Своеобразное же понятие генералом Ивановым элемента внезапности (запрещение разведки) привело к тому, что войскам пришлось атаковать вслепую... Наступление, назначенное на 6 декабря, все откладывалось.
      14 декабря атаковала 9-я армия, завязав 19-й и 32-й пехотными дивизиями упорные шестидневные бои в проволочных лабиринтах у Раранчи. Особенно отличились здесь полки 73-й Крымский, 76-й Кубанский и 126-й Рыльский, преодолевшие по 20 - 25 рядов заграждений. В делах у Раранчи нами взято 1850 пленных и 3 пулемета. Урон 9-й армии составил 21 975 человек.
      15 декабря 7-я армия начала сближение с неприятелем, продвигаясь с Серета на Стрыпу. 16-го начались ее атаки - тяжелые бои в ненастную погоду и без шансов на успех. Слишком узкий фронт главной атаки II армейского корпуса насквозь простреливался косым огнем противника. Штаб 7-й армии вводил в бой войска пачками, нисколько не согласуй их усилий. V Кавказский и II армейский корпуса атаковали без всякой связи. Растрепав зря эти два корпуса, генерал Щербачев бросил в атаку 3-ю Туркестанскую стрелковую бригаду, но мимолетный успех ее 26 декабря у Бобулинцев не был поддержан и развит. Операция была прекращена. Десять дней бессвязных и бессистемных атак не увенчались успехом. Войска сделали что могли, и, если крестный путь Сербии не облегчился, вина не тех русских воинов, что тысячами повисали окровавленными клочьями на оледенелой проволоке врага в те декабрьские дни на Стрыпе!
      Сближение 15 декабря обошлось в 5000 человек, причем особенно пострадал V Кавказский корпус, бывший в эту операцию в составе 2-й и 4-й Финляндских стрелковых дивизий. Атаки 16-го по 19 декабря велись II армейским корпусом, причем V Кавказский топтался на месте. 26 декабря атаковала 3-я Туркестанская стрелковая бригада, захватившая 1500 пленных и 8 орудий (20-м полком), но не бывшая в состоянии развить успеха. Потери 7-й армии составили 24 828 человек, а всему Юго-Западному фронту декабрьская попытка наступать обошлась в 47000 человек{10}.
      После этого неудачного наступления Ставка взяла назад войска гвардии. Из 8-й армии еще раньше был отправлен на север - в 10-ю армию - XXIV армейский корпус (замененный XXXII корпусом 9-й армии), а из 7-й армии - V Кавказский. Повинуясь настояниям западных союзников, Ставка обратила все свое внимание на север от Полесья. Юго-Западный фронт окончательно был признан второстепенным.
      Январь и февраль прошли на всем театре войны спокойно. Единственным выдающимся событием здесь был исключительно смелый налет капитана Щепетильникова с колыванцами 27 февраля по уже вскрывавшемуся льду озера Нарочь.
      Ввиду начавшейся оттепели поставленные немцами на льду поперек озера Нарочь проволочные заграждения упали. Поверх льда проступила вода. Капитан Щепетильников взял с собой все команды 40-го пехотного Колыванского полка, коими он заведовал: 600 штыков при 16 пулеметах Кольта и 8 ружейных пулеметов. Выступили в темноте и, нагрянув на немцев врасплох, захватили четыре их батареи, приведя в полную негодность 14 орудий и взяв в плен 9 штаб- и обер-офицеров и 163 нижних чинов. Назад отошли под огнем, переходя по доскам через трещины во льду. Результаты могли быть еще значительнее, но начальник штаба 10-й пехотной дивизии сплоховал и не поддержал вовремя капитана Щепетильникова екатеринбургцами, как то было условлено.
      Наши потери составили около четверти всего отряда. Это дело надо поставить наравне с ледяным походом Багратиона на Аланд и с атакой Шелефтео 3 мая 1809 года по вскрывавшемуся льду Ботнического залива. Переход Нарочского озера в оба конца - туда в темноте, назад под огнем - велся по колено в воде, с постоянным риском провалиться в полыньи и трещины.
      * * *
      Давление союзников сказывалось все сильнее. Минотавры Согласия требовали все больших жертв. Когда императорское правительство в декабре 1915 года попыталось было возразить, что человеческие ресурсы России, на Западе казавшиеся неисчерпаемыми, на самом деле подходят к концу, союзные правительства весьма недвусмысленно пригрозили приостановить снабжение нас военными материалами (за которые мы между тем платили вперед золотой валютой и по необычайно высокой расценке). Приходилось тянуться изо всех сил и призвать срок 1918 года, в то время, как во Франции призывался еще срок 1916 года.
      Союзники не видели - и не желали видеть - разницы в хозяйственной структуре России и западноевропейских стран, где человека на производстве заменяла машина. У нас же призыв очередного срока новобранцев, очередной категории ополченцев вызывал незаживающую рану - истощал соки, которыми питалась страна.
      В том же декабре Россию посетила французская миссия сенатора Думера. Речь шла не больше и не меньше, как об отправке во Францию 300 000 русских солдат в смысле 20 000 тонн человеческого мяса - без офицеров и вне всякого организационного кадра. Они должны были, подобно марокканцам, сенегальцам или аннамитам, составить особые ударные роты французских пехотных полков под командой французских офицеров. Автором этого остроумного предложения был какой-то Шерадам - публицист. При всей нашей дряблости и уступчивости этот чудовищный проект был отвергнут. Но французы все-таки настояли на отправке на их фронт русских войск (правда, в гораздо меньшем количестве и с русскими же начальниками). Человек бюрократической складки, генерал Алексеев вместо отправки уже существовавших и сплоченных частей задумал формирование каких-то особых стрелковых полков, целиком импровизированных либо надерганных из отдельных рот. В январе - феврале было сформировано и отправлено на Западный театр войны 3 особые бригады и намечено формирование в продолжение 1916 года еще 5.