Современная электронная библиотека ModernLib.Net

История Русской армии

ModernLib.Net / История / Керсновский Антон / История Русской армии - Чтение (стр. 53)
Автор: Керсновский Антон
Жанр: История

 

 


III армейский корпус вступил в упорный бой у Сталлупенена с 1-м германским армейским корпусом генерала Франсуа{140}, причем благодаря оплошности своего командира едва не потерпел поражения. Дело решила 29-я пехотная дивизия (XX корпуса) энергичного генерала Розеншильд-Паулина, взявшая немцев во фланг и заставившая их поспешно отступить. Между III корпусом и запоздавшим IV образовался разрыв в 20 верст. Генерал Епанчин не счел нужным предупредить об этом 27-ю пехотную дивизию, шедшую в обстановке полной безопасности слева. Дивизия подверглась внезапному огневому нападению и короткому удару, причем застигнутый врасплох 105-й пехотный Оренбургский полк был совершенно разгромлен. Начальник дивизии генерал Адариди парировал, однако, удар. Тем временем 25-я пехотная дивизия генерала Булгакова{141} взяла Сталлупенен, а 29-я дивизия генерала Розеншильд-Паулина, поспешив на выручку, ударом во фланг решила дело. Всего под Сталлупененом наши 42 батальона и 19 батарей сражались с 18 батальонами и 20 батареями противника. Трофеями были 8 орудий и 2 пулемета (взяты 115-м Вяземским полком). Наш урон был 63 офицера, 6664 нижних чинов (половина в Оренбургском полку) и потеряно 12 пулеметов. Немцев перебито 1500 и 500 взято в плен{142}. Конница Нахичеванского действовала крайне вяло.
      5 августа генерал Ренненкампф, выполняя директиву штаба фронта (отрезать немцев от Кенигсберга и охватить их левый фланг), двинулся главными силами на север от Роминтенского леса, выслав конницу Хана Нахичеванскогона Инстербург. Однако стратегическая разведка оказалась Хану и подчиненным ему кавалерийским начальникам совершенно не по плечу - и 70 эскадронов лучшей в мире конницы решительно ничего не дали своей армии. Генерал Ренненкампф оставался после Сталлупенена в полном неведении относительно противника.
      6-го числа у Каушена конный корпус Хана Нахичеванского ввязался в бой с бригадой прусского ландвера, не сумев ее уничтожить и повторить Фер Шампенуаз (как раз теми же полками). Против 6 батальонов и 2 батарей немцев мы имели 70 эскадронов и 8 батарей. Однако Хан Нахичеванский не подумал воспользоваться маневренным превосходством конницы и четверным огневым перевесом. Обе гвардейские кавалерийские дивизии спешились и начали фронтальный бой с минимальными шансами на успех и зря понесли потери. Гвардейская конная артиллерия стреляла плохо, а начальник 3-й кавалерийской дивизии генерал Бельгард, посланный в обход германской бригады, не отважился на атаку.
      Бой решил Лейб-Гвардии конного полка ротмистр барон Врангель{143}, лихо атаковавший со своим эскадроном неприятельскую артиллерию и взявший 2 орудия. Наши потери - 46 офицеров и 329 нижних чинов. У немцев убыло 1200 человек{144}. Хан так и не преследовал.
      После этого бесполезного и бездарного боя Хан отвел свою конницу в глубокий тыл, не позаботившись предупредить о том пехоту и штаб армии. Последствием этого поистине преступного отхода было обнажение правого фланга 1-й армии, в частности выдвинувшейся вперед 28-й пехотной дивизии.
      На следующий день генерал Ренненкампф полагал дать дневку истомленным войскам, но его противник - командовавший VIII германской армией генерал фон Приттвиц{145} - решил атаковать русских всеми своими силами, парируя намечавшийся охват.
      И 7 августа разыгралось сражение под Гумбинненом. Наш правый фланг, застигнутый врасплох, был смят и отброшен - положение в XX корпусе, атакованном 1-м германским армейским корпусом и кенигсбергским ландвером, весь день было критическое. Зато в центре 17-й германский корпус генерала Макензена{146} был расстрелян нашим III корпусом и в панике бежал с поля сражения. На левом фланге огневой бой нашего IV корпуса с 1-м резервным германским фон Белова имел нерешительный характер. Весь удар 1-го корпуса приняла 28-я пехотная дивизия, понесшая огромные потери (104 офицера, 6945 нижних чинов, 8 орудий и 23 пулемета). Положение восстановлено было 29-й дивизией, а германская кавалерийская дивизия, захватившая у нас в тылу Пилькаллен, разбита 116-м Малоярославским полком. Решительный успех был одержан нами в центре - в 25-й пехотной дивизии генерала Булгакова, и особенно в 27-й пехотной дивизии генерала Адариди. Эта последняя действовала как на полигоне, расстреляв корпус Макензена, обратив его в бегство и захватив (уфимцы и саратовцы) 15 орудий, 13 пулеметов и до 1500 пленных. 17-й германский корпус бежал 15 верст. К сожалению, конница Нахичеванского бездействовала в глубоком тылу, а генерал Адариди смог преследовать лишь накоротке, остановленный Епанчиным. Бой нашей 40-й пехотной дивизии был безрезультатным. Всего под Гумбинненом 5 германских пехотных и 1 кавалерийская дивизии (62 батальона и 370 орудий) были отражены 5 русскими (70 батальонов и 264 орудия). Потери немцев - 14 800 человек (в 17-м корпусе - 200 офицеров и 8500 нижних чинов). У нас убыло 16 500 человек (главным образом в 28-й пехотной дивизии).
      Успех наш был полный{147}, и лишь робость командира III корпуса генерала Епанчина, удержавшего рвавшиеся вперед войска, не превратила его в решительную победу. Штаб же 1-й армии сразу не отдал себе отчета в размерах этого успеха, не сообразил, на что были способны им же подготовленные превосходные полки с сотыми и стодесятыми номерами. Весь день 8 августа утомленные войска отдыхали и продвижение свое вперед - по обыкновению ощупью - возобновили только 9-го пополудни. За эти два дня в неприятельской армии произошли решительные события. Генерал фон Приттвиц, ошеломленный разгромом Макензена, пал духом. Силу русских он переоценил в четыре раза, между Ренненкампфом и Самсоновым ему мерещилась еще одна русская армия, наступающая от Гродно. Он донес в Главную Квартиру о своем решении очистить Восточную Пруссию и отступить за Вислу. Для обеспечения отхода от надвигавшейся на его сообщения Наревской армии (то есть нашей 2-й армии генерала Самсонова) он предписал перебросить на усиление 20-го еще 1-й армейский корпус.
      Решение очистить Восточную Пруссию - колыбель Гоген цоллернов и всей прусско-германской монархии - произвело ошеломляющее впечатление на кайзера и его окружение. Германское командование немедленно распорядилось (8 августа) перебросить с французского фронта на русский шесть корпусов{148}, из коих три, взятые с самого ответственного участка - знаменитого шлиффеновского правого крыла, и были немедленно двинуты для посадки. Это были 11-й армейский и Гвардейский резервный корпуса, переброшенные из Бельгии. Одновременно с ними из армии кронпринца был отправлен 5-й армейский корпус, возвращенный затем и опоздавший к началу битвы на Марне. Мольтке распорядился перебросить еще 18-й резервный корпус из центра, а также 21-й армейский и 14-й резервный корпуса с левого крыла в Лотарингии, но войска эти были уже введены в бой. Этим роковым распоряжением кайзер и Мольтке-Младший ослабили свою армию в решительную минуту войны и на решающем направлении. Гумбиннен родил Марну{149} - геройские полки и батареи 25-й и 27-й дивизий своей блестящей работой на гумбинненском поле решили участь всей Мировой войны!
      VIII германская армия быстро отступила на запад, заслонившись от Ренненкампфа своей конницей. Генерал фон Приттвиц и его начальник штаба граф Вальдерзее были заменены, первый - призванным из запаса генералом фон Гинденбургом{150}, второй - героем Льежа генералом Людендорфом{151}. Прибыв в штаб VIII армии, они подтвердили последние распоряжения Приттвица о переброске 1-го армейского корпуса на помощь 20-му и все свое внимание устремили на южную свою группу, отбивавшуюся от 2-й русской армии. Подсчет времени и расстояний убедил Гинденбурга с Людендорфом в возможности применить маневр по внутренним операционным линиям, сосредоточив главные силы VIII армии для действия в левый фланг армии Самсонова.
      Наша 1-я армия отдыхала и приводила себя в порядок 8 августа и стала продвигаться лишь 9-го пополудни, утратив соприкосновение с быстро отходившим противником. В этот день в ее состав был включен из 2-й армии II армейский корпус. Продвижение 1-й армии было медленным. Хан Нахичеванский оказался совершенно неспособным выполнить задачи кавалерийского начальника. Стратегической разведки в 1-й армии не велось (исключение составляет лишь левый ее фланг, где действовала 1-я кавалерийская дивизия энергичного генерала Гурко).
      К 13 августа армия прошла ощупью 50 верст, имея небольшие стычки. Генерал Ренненкампф считал, что неприятель отошел в район кенигсбергского укрепленного лагеря и сжимал свои силы к правому флангу. В этот день 13-го была получена директива штаба Северо-Западного фронта, ставившая 1-й армии дальнейшей целью обложение Кенигсберга примерно двумя корпусами, а остальными преследовать ту часть противника, что не отступила к Кенигсбергу. Этот кенигсбергский мираж Северо-Западного фронта, совпавший со львовским миражом Юго-Западного фронта, обошелся русской армии дорого!
      Итак, 1-я армия генерала Ренненкампфа была обращена генералом Жилинским на никому ненужный географический объект - Кенигсберг. Германская армия получила полную свободу действий для широкого наступательного маневра против нашей Наревской армии.
      * * *
      Назначенная для движения в обход Мазурских озер с запада, наша 2-я армия больше всех потерпела от спешки и тыловой неурядицы. XXIII армейский корпус не имел обозов, и его было приказано довольствовать за счет XV. VI армейский корпус имел лишь 24 батальона из 32. Некомплект имелся и в XV корпусе. XIII корпус выступил в поход без командира: генерал Алексеев был назначен на Юго-Западный фронт, и генерал Клюев, вызванный с турецкой границы, где он командовал I Кавказским корпусом, нагнал незнакомые ему войска уже в Белостоке. По своему составу XIII корпус, на две трети состоявший из запасных, должен был считаться второочередным. Прибыв в свой корпус уже на походе, генерал Клюев мог
      сравнить эти шедшие без воодушевления войска с великолепными полками 20-й и 39-й дивизий, только что им оставленными. У солдат он нашел славные русские лица, но не встретил воинского облика (переодетые мужики), Походное движение напоминало шествие богомольцев. Во всем этом виноваты предшественники генерала Клюева (последний из них - генерал Алексеев). XIII корпус не пользовался хорошей репутацией и считался, подобно Московскому гарнизону, распущенным.
      Назначенный вместо генерала Рауш фон Траубенберга генерал Самсонов кавалерийский начальник блистательной личной храбрости - занимал ответственные штабные (в Варшавском военном округе) и административные (донской атаман) должности, но не командовал ни корпусом, ни даже пехотной дивизией. Ближайшие его сотрудники - чины штаба армии - были случайного состава и неопытные в своем деле, в чем виноват генерал Жилинский, отобравший все лучшие элементы штаба Варшавского военного округа к себе в штаб фронта. Связь совершенно отсутствовала. Единственным ее видом стал радиотелеграф. Депеши, однако, слались незашифрованными и в таком виде перехватывались противником. XIII корпус не имел при себе шифра. Настояния французов с каждым днем становились все более нервными. Ставка и штаб фронта торопились и теряли голову.
      На 14-й день армия тронулась к границе. Корпуса наступали безостановочно по сыпучим пескам, без обозов, не получая хлеба по несколько дней. Генерал Самсонов пытался двинуться в северо-западном направлении, вдоль железной дороги - единственной питательной артерии, и это вызвало большое раздражение у генерала Жилинского, канцелярского деятеля, совершенно не знакомого с войсками, не понимавшего, что войскам нужно есть. Его понукания каждый день становились все более резкими:
      легкомысленно наобещав союзникам наступление на 15-й день, он отыгрывался на подчиненных.
      9 августа корпуса 2-й армии подошли к границе. В этот день генерал Жилинский передал II армейский корпус в 1-ю армию, а XXIII дезорганизовал, направив еще 3-ю Гвардейскую дивизию в район Гродно - Белосток, которому ничего не угрожало. Взамен этих войск генерал Жилинский намеревался было передать Самсонову только что прибывшие в Варшаву Гвардейский и 1-й армейский корпуса{152}. Этому воспротивилась Ставка, носившаяся в те дни с идеей наступления сразу по трем направлениям. Гвардию запрещено было трогать, а I армейский корпус придан был 2-й армии лишь условно: ему запрещено было идти за район Сольдау.
      10 августа XV армейский корпус завязал бой с 20-м германским у Орлау Франкенау и на следующий день отбросил его. В боях у Орлау - Франкенау мы имели свыше 3000 убитыми и ранеными. XIII корпус оказал содействие XV. Немцы лишились 1700 человек{153}. Симбирцы взяли 2 орудия - это были первые трофеи 2-й армии. Упорство, с которым вели этот бой немцы, встревожило Самсонова, Мартоса и Клюева. По службе своей в Варшавском округе они знали о германских военных играх: проекте сдержать русскую Наревскую армию с фронта и парировать ее наступление сокрушительным ударом с запада (из района Сольдау) во фланг и в тыл. Озабоченные взоры русских военачальников обратились налево - на запад, где происходило что-то неладное, откуда стихийно чувствовался противник.
      Но генерал Жилинский не внял этим опасениям. Для него положение было ясно. После Гумбиннена немцы отступили, разумеется, в Кенигсберг (он и на карте обозначен звездочкой!). Другие бегут к Висле, и надо поскорее перехватить им отступление. Самсонов непозволительно медлит и мешкает, и этого он, Жилинский, более не потерпит. И на представления командовавшего 2-й армией об усилении противника перед его фронтом главнокомандовавший Северо-Западным фронтом ответил ужасным, неслыханным, немыслимым для офицера оскорблением: Видеть неприятеля там, где его нет, - трусость, а генералу Самсонову быть трусом я не позволю! Фраза эта была сказана офицером, слышавшим лишь на маневрах стрельбу, про другого, получавшего еще кадетом солдатского Георгия и заслужившего 4-ю и 3-ю степень в Маньчжурии. У генерала Жилинского было весьма своеобразное представление о воинской этике. Душевное равновесие генерала Самсонова было потеряно, и он предписал своей армии безотлагательно двинуться на север. Центральные корпуса - XIII, XV и часть XXIII (5 дивизий) - выводились на Алленштейн - Остероде, VI корпус на отлете прикрывал этот маневр справа, а I корпус в районе Сольдау обеспечивал уступом позади всю эту операцию слева.
      Тем временем на правом фланге 20-го германского корпуса бешеным темпом высаживался 1-й армейский корпус для удара в левый фланг Наревской армии, а с востока шли 1-й резервный и 17-й корпуса для удара по правому флангу. Гинденбург и Людендорф нашли директивы Северо-Западного фронта в сумке убитого русского офицера, перехватили незашифрованные русские депеши. Германские военачальники действовали наверняка: положив заслониться от Ренненкампфа конницей и ландвером, они все свои силы - 13 дивизий - двинули концентрически на разбросавшуюся русскую армию. Решив сбить два фланговых русских корпуса, они захватывали затем в клещи центральную группу (5 дивизий) и воспроизводили Канны, как учил их граф Шлиффен. С русской стороны мы не видим никакого стратегического замысла. Штаб Северо-Западного фронта, а за ним и штаб 2-й армии, превратившийся в его послушное эхо, механически ставили войскам задачей овладение отвлеченными географическими объектами - рубежами от сих включительно до сих исключительно. Разбросанные веером на фронте 120 верст корпуса генерала Самсонова шли навстречу своей судьбе, ничего не зная друг о друге и о противнике.
      13 августа VIII германская армия перешла в наступление и наша 2-я армия получила удар в оба фланга. На левом фланге, при Сольдау, I армейский корпус генерала Артамонова был атакован 1-м, частью 20-го германских корпусов и ландвером и осадил назад. На правом же фланге, при Гросс Бессау, наша 4-я пехотная дивизия VI армейского корпуса была атакована 1-м резервным и 17-м армейскими германскими корпусами и разбита. Растерявшийся командир корпуса генерал Благовещенский бросил вверенные ему войска и бежал. Корпус последовал за своим командиром и отошел прямо на юг, за границу, не предупредив ни штаб армии, ни соседа - XIII корпус, фланг и тыл которого подставлялись под удар. 4-я дивизия в бою у Гросс Бессау и Ортельсбурга лишилась 73 офицеров, 5283 нижних чинов, 16 орудий и 18 пулеметов. 16-я дивизия потеряла не свыше 1500 человек{154}. Генерал Благовещенский заявил, что он не привык быть с войсками. Мы видим, таким образом, что в русской армии могли быть начальники, не привыкшие быть с войсками, что подобного рода начальникам вверяли корпуса и что у них не хватало честности сознаться в своей непривычке в мирное время и уступить заблаговременно свое место более достойным.
      Центральные корпуса наступали: XV - с боем, XIII - беспрепятственно. Командиры их были обеспокоены. Опытный Мартос и умный Клюев чувствовали, что дела идут совсем не так, как должны были бы идти. Им приказывали идти на север, они же видели, что надо повернуть фронт на запад, откуда и грозил удар. XV корпус и 2-я пехотная дивизия так постепенно и делали, XIII же корпус, не встречая сопротивления, шел на указанный ему Алленштейн. Генерал Клюев сознавал всю пагубность этого маневра, но не имел силы воли ослушаться (а ведь местный лучше судит). Он продолжал вести свой корпус в петлю.
      14 августа наш I армейский корпус после жестокого боя отошел от Сольдау, а шедшая с XV армейским корпусом 2-я пехотная дивизия разгромлена у Гросс Гардинена. Дорога 1-му германскому корпусу генерала Франсуа в тыл нашим XV и XIII корпусам была открыта. I корпус был всю эту операцию в составе 3 бригад.
      В противоположность Благовещенскому генерал Артамонов (известный своим популярничанием под Драгомирова) впал в другую крайность. Он взял винтовку, отправился в огонь, держал солдатам речи, воодушевлял роты, но совершенно упустил и дезорганизовал управление корпусом. Первый армейский стоит, как скала! - донес он генералу Самсонову и час спустя приказал отступать. Артамонов был отрешен и заменен генералом Душкевичем{155} - это было последним распоряжением генерала Самсонова. XV корпус второй день стоял в жарком бою с 20-м германским у Мюлена, тогда как XIII занял злополучный Алленштейн (оба центральных наших корпуса разведены были в противоположные направления). VI корпус самотеком шел к границе. Немцы его не преследовали: оба их корпуса 1-й резервный и 17-й армейский - повернули в охват нашей центральной группы. Положение 2-й армии стало критическим.
      На 15 августа генерал Самсонов отдал своим войскам директиву, запоздавшую, по крайней мере, на двое суток и оказавшуюся вне времени и вне пространства. Командовавший армией совершенно потерял голову. Ему надлежало немедленно же приказать VI корпусу сделать налево кругом, схватить I корпус с подошедшими к нему 3-й Гвардейской пехотной дивизией и 1-й стрелковой бригадой и бросить их на Сольдау - во фланг обходящему нашу армию 1-му германскому корпусу. Ничтожный Самсонов ничего этого не видел, он не сумел отдать ни одного распоряжения и сделал худшее, что только мог сделать: отправился к войскам, сняв связь со штабом фронта и корпусами и совершенно дезорганизовав управление армией. 2-я армия с этой минуты перестала существовать как цельный военный организм: Самсонов ее сокрушил, и Гинденбургу оставалось теперь ее добить...
      В этот день 15 августа I корпус отходил на Млаву. Остатки 2-й пехотной дивизии и кексгольмцы геройски бились с тремя германскими дивизиями у Ваплица и Лапа, но спасти левый фланг от глубокого охвата уже не могли. У Ваплица калужцами и либавцами взято 9 орудий и 1000 пленных, и войска 20-го германского корпуса были охвачены паникой. Кексгольмский полк у Лапа схватился со всем 1-м германским корпусом. Пал Нейденбург, и отступление XV корпусу было отрезано. Этот последний сбил у Мюлена 20-й германский и поджидал XIII корпус. Генерал Клюев пошел от Алленштейна на сближение с генералом Мартосом, но на марше был внезапно атакован в голову и в хвост. В бою у Мюлена Муромский и Нижегородский пехотные полки взяли 1000 пленных{156}.
      Генерал Мартос дает драматическое описание этого боя. Пленные в колонне, имея впереди офицеров, стройно, как на параде, подходили к холму, где я был со штабом, распоряжаясь и наблюдая за боем. К этому же времени, неожиданно для меня, к этому же холму, но с другой стороны, приближался со штабом верхом генерал Самсонов, приехавший из Нейденбурга. Когда я докладывал командующему боевую обстановку, он прервал меня и, указав на немецкую колонну, сказал: А это что? Я ответил: Пленные, взятые при отражении утреннего прорыва. Тогда он подъехал вплотную к моей лошади, обнял меня и печально сказал: Только вы один нас спасете...
      Летчик XIII корпуса обнаружил движение на Алленштейн с востока 2 дивизий пехоты. Генерал Клюев и его сотрудники решили, что это наш VI корпус (им и в голову не пришло, что Благовещенский отступит куда-то в сторону от главных сил, не предупредив соседа). Но эти подходившие колонны были 1-м резервным германским корпусом. В отчаянном бою на улицах Алленштейна погиб наш 143-й пехотный Дорогобужский полк, схватившийся со всем германским корпусом, но гибелью отдаливший общую катастрофу. Сказались последствия предательского отхода VI корпуса: XIII корпус к вечеру сидел в мешке...
      16 августа наступила агония. Сокрушительный удар генерала Франсуа по тылам привел к неслыханному разгрому. Генерал Мартос попал в плен, генерал Самсонов в отчаянии застрелился. Генерал Клюев кое-как наладил отход тремя колоннами, но в трагических боях 17-го и 18-го - у Кальтенборна, Валендорфа, в Напиводском лесу - колонны эти погибли. У генерала Клюева не хватило воли и энергии пробиться, и он сдался со своей колонной перед последним остававшимся препятствием. Штаб XV корпуса был расстрелян из пулеметов, и генерал Мартос взят в плен с оружием в руках. Отход остатков армии под руководством штаба XIII корпуса совершался в невероятно трудных условиях полного окружения. Правая колонна частью пробилась (21-й пехотный Муромский полк в полном составе). Средняя - 20000 человек и 160 орудий, при которой находился сам Клюев, сдалась, почти что выйдя из окружения. У генерала Клюева не хватило твердости духа на последние минуты!
      Левая колонна погибла геройски: увлекаемая командиром Невского пехотного полка Первушиным, она ринулась в штыки на заступивший ей дорогу 17-й корпус Макензена, захватила 20 пушек и погибла переколотой на неприятельских орудиях, повторив подвиг Ипатия Коловрата{157} и его дружины. Остается добавить еще, что 141-го пехотного Можайского полка штабс-капитан Семячкин с горстью людей шестидневными боями пробился через расположение 17-го германского корпуса и принес замки захваченных 2 германских пушек!
      Катастрофа была бы предотвращена, исполни свой долг фланговые корпуса. Но VI корпус позорно бездействовал, а I корпус действовал с преступной вялостью. Двинутый штабом фронта сборный отряд генерала Сирелиуса занял было 17 августа Нейденбург, но не развил удара, к тому же сильно запоздавшего, и на следующий день отступил.
      Совершилось величайшее несчастье нашей военной истории (после Нарвы 1700 года). Наши потери доходят до 100000 человек. Немцы в рекламных целях показали 93000 пленных и 350 орудий, включив сюда погонщиков - крестьян и собственных своих пленных, захваченных было нами и освобожденных. Почти все пленные и трофеи взяты 1-м армейским корпусом генерала Франсуа, которому по справедливости и принадлежит львиная доля в победе.
      Следует отметить, что 15 августа испуганный ударами под Ваплицем и Мюленом штаб VIII армии предписал фланговым корпусам, 1-му и 17-му, стянуться к центру, но ни Франсуа, ни Макензен не выполнили этого распоряжения. Инициативе этих двух корпусных командиров обязаны немцы своим триумфом, а мы - разгромом. Можно считать, что в плен попало 70000 человек, наполовину раненых. У нас убито 10 генералов, 13 взято в плен. Орудий потеряно 330, но не оставлено врагу ни одного знамени{158}. Немцы свой урон показывают в 13000. Стратегически для немцев выгода свелась к нулю: они лишены были возможности пожать плоды этой победы. Зато моральные последствия катастрофы при Сольдау были неисчислимы: она окрылила германских командиров и германские войска, а на русское полководчество всей войны наложила отпечаток подавленности, растерянности, уныния заранее побежденных...
      * * *
      Пока 2-я армия генерала Самсонова вступала по частям в роковое для нее сражение, 1-я армия генерала Ренненкампфа готовилась к блокаде Кенигсберга (по настоянию штаба фронта) и ко встрече подходивших из Франции германских корпусов, которые в любой момент могли вырасти перед ее фронтом. Штаб Северо-Западного фронта нумеровал входящие и исходящие, а Ставка грезила о походе на Берлин 1-й армии, переброшенной на левый берег Вислы совместно со вновь образованными 9-й и 10-й армиями.
      Реальность разбила мечты. 14 августа генерал Жилинский предписал генералу Ренненкампфу оказать содействие 2-й армии, находившейся в 100 верстах от ее левого фланга, и 15-го утром Ренненкампф двинул IV и II армейские корпуса на выручку Самсонову (XX и III были прикреплены к Кенигсбергу, да и отстояли слишком далеко). Однако уже 16-го генерал Ренненкампф получил известие из штаба фронта о том, что 2-я армия отошла и в содействии больше не нуждается. Командовавший 1-й армией отозвал свои корпуса назад. С легкой руки пресловутого генерала Гофмана{159} заграничную печать обошли нелепые басни о какой-то личной вражде, существовавшей якобы еще с Японской войны между Ренненкампфом и Самсоновым, и что, мол, по этой причине первый не подал помощи второму. Нелепость этих утверждений настолько очевидна, что их нечего и опровергать. В данном случае II и IV корпуса, к счастью, не дошли до поля самсоновского, они могли бы подойти к 19 августа, когда XIII и XV корпусов уже не существовало и наши 4 дивизии были бы зря уничтожены 13 германскими. 1-я кавалерийская дивизия генерала Гурко 18-го заняла Алленштейн, побывав, таким образом, на самом поле сражения, теперь уже безмолвном.
      Перед Ставкой и фронтом встал вопрос: что сделать с 1-й армией? Цель похода в Пруссию, казалось, была достигнута: с французского фронта оттянуты значительные силы врага.
      Все указывало на необходимость срочного отступательного маневра на государственную границу - на сближение с базами и навстречу подкреплениям. Однако великий князь рассудил иначе. Весь смысл войны Ставка видела во владении территорией и захвате географических объектов. Эта ересь была характерной для всей русской стратегии Мировой войны и вела к тому, что войска крепко пришивались к занимаемому им району. Это ни шагу назад исключало всякий маневр, делало невозможным заблаговременное парированье, приводило в конце концов к разгрому живой силы и, как неизбежное последствие, утрате той территории, для сохранения которой и приказывалось стоять и умирать. Ставка, да и сам Ренненкампф, не желали отступать. 1-я армия расположилась по рекам Дейме и Алле, имея уплотнение на правом фланге, и генерал Жилинский, придя в себя после разгрома Самсонова, указал ей продолжать подготовку блокады Кенигсберга - как будто бы германской армии (вдобавок и победоносной) никогда и не существовало! В 1-ю армию был двинут новосформированный XXVI корпус генерала Гернгросса (53-я и 56-я пехотные дивизии), направленный на правый ее фланг - к Кенигсбергу. В районе Гродно и Августова образована новая 10-я армия генерала Флуга пока в составе одного лишь XXII армейского корпуса. Остатки 2-й армии возглавил генерал Шейдеман, передавший свой II корпус герою Ляояна генералу Слюсаренко{160}.
      Тем временем в VIII германскую армию прибыли с запада Гвардейский резервный и 11-й армейский корпуса. Перед Гинденбургом встал вопрос: добить ли остатки 2-й армии ударом на Нижний Нарев и дальше, продвигаясь на юг, выйти в тыл нашим 4-й и 5-й армиям, или обратиться на русскую Неманскую армию и освободить Восточную Пруссию? Германский полководец избрал второе решение более осторожное.
      Оставив против 2-й армии ландвер фон дер Гольца (4 дивизии), Гинденбург развернул против 1-й русской армии (имевшей 11,5 пехотных дивизий) 16 пехотных дивизий при двойном перевесе в артиллерии. Людендорф называет это операцией неслыханной смелости - штаб VIII армии считал силы Ренненкампфа равными 24 дивизиям! Сковывая 10 дивизиями русских с фронта, Гинденбург решил нанести удар 6 другими (1-й и 17-й армейские корпуса) в левый фланг Ренненкампфа, удерживавший перешейки Мазурских озер. 25 августа VIII германская армия развернулась для атаки, и в этот день у Бялы правый фланг ее ударной группы опрокинул отряд XXII армейского корпуса, а главные силы навалились на II армейский корпус генерала Слюсаренко.
      Бой под Бялой - неудачное боевое крещение финляндских стрелков. Наша сводная бригада была разбита германской дивизией фон Моргена{161} с потерей около 2500 человек и 8 орудий. Штаб 1-й армии, сразу увидя опасность левому флангу, быстрым рокадным движением направил туда с правого фланга XX армейский корпус. 26-го числа сражение разгорелось по всему фронту, на левом фланге достигнув чрезвычайного напряжения. 27 августа 1-я армия, доведенная до 13,5 дивизий, отбивала атаки по всему фронту, но положение на левом фланге, где XX армейский корпус по частям вступал в бой, выручая II корпус, было настолько серьезным, что генерал Ренненкампф решил отступить по всему фронту. Отход удался вполне в XXVI, III и IV корпусах, благополучно оторвавшихся от противника. На левом же фланге XX и II корпуса изнемогали в жестоком бою, своим сопротивлением обеспечивая отход всей армии. Были потеряны Гольдап и Лык.
      Удар 6 германских дивизий и 90 батарей приняли наши 3 дивизии (II корпус был усилен 76-й пехотной дивизией) с 20 батареями в бою 26 августа. Наш 169-й пехотный Ново-Трокский полк геройски принял удар всего 1-го германского армейского корпуса. 27 августа Ренненкампф усилил генерала Слюсаренко 72-й пехотной дивизией. В то же время IV армейский корпус, усиленный 57-й пехотной дивизией, успешно контратаковал 11-й германский. 28 августа было самым тяжелым днем. Левый фланг, несмотря на прибытие частей XX армейского корпуса и 54-й пехотной дивизии, понес огромные потери (60 орудий).
      29 августа остатки геройских полков генерала Слюсаренко сами перешли в контратаки, и генерал Век-Алиев поддержал их коротким ударом своего IV корпуса, нагнавшим панику на 11-й и 20-й германские корпуса. XX корпус снова захватил Гольдап. 30 августа бились все те же полки - и армия отходила благополучно под их прикрытием. 31-го генерал Ренненкампф получил приказание Жилинского отойти за Неман (2-я армия отводилась за Нарев). Авангард фон Моргена захватил Сувалки. II и XX корпуса отбили неприятельский охват, и 1 сентября вся 1-я армия отошла назад за линию границы, которую ровно за месяц до того перешла с победой...

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86