Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Ночной мир

ModernLib.Net / Детективы / Уилсон Френсис / Ночной мир - Чтение (стр. 14)
Автор: Уилсон Френсис
Жанр: Детективы

 

 


      - Ах, вот оно что, - сказал он. Теперь, узнав, что с ней ничего не случилось, он испытал раздражение. - Ты все купила по своему списку?
      - Нет.
      - Как? Ты ведь знала, что я на тебя рассчитываю!
      - Завтра куплю.
      - Завтра не купишь! Тут теперь как в джунглях. Утром, когда я ходил за покупками, магазины распродавали буквально все. Сейчас полки пустые. Черт возьми, Кэрол, не могу же я один все делать!
      Она подвела его. Он старался подавить обиду.
      - Мне нужно было поговорить с кем-нибудь. Я хотела увидеться с Биллом.
      - Поговорить? - Его сердце забилось сильнее. - И о чем ты с ним говорила?
      - О нас. Хотела кое-что для себя прояснить.
      - А ты рассказала ему о... наших запасах?
      - Да. Но я только...
      - Кэрол! Как ты могла? - Хэнку словно нож в сердце вонзили. - Разве я не просил ничего никому не рассказывать. Ведь все это для нас!
      - Хорошо, Хэнк. Хорошо. Поговорим, когда я вернусь. С самого утра отправлюсь домой.
      - Вот и хорошо! - сказал он, чувствуя холодок на сердце. - А сейчас желаю тебе хорошо провести время со своим другом-священником. Наговориться всласть. Спокойной ночи!
      Он швырнул трубку, подождал несколько секунд, потом снова поднял и не стал класть на рычаг. Затем он подошел к двери и вставил в скобы заслонку.
      Из трубки доносились гудки. Хэнк накрыл ее подушкой.
      Кэрол... как она могла так поступить с ним? Зачем разболтала всему городу об их запасах? Зачем стремится сорвать все его планы? Бред какой-то! Ведь он заботится не только о себе, но и о ней. Как и подобает мужу. Это его обязанность.
      Но, как видно, Кэрол на все это наплевать. Хуже, чем наплевать, - она активно ему мешает. Ее длинный язык все испортит. И не в его силах ее остановить.
      Или попробовать?
      Пусть пойдет и всем скажет, что она говорила неправду. Что все это выдумки. Но это ничего не даст. Ей никто не поверит.
      Единственное, что ему остается, это увезти куда-нибудь все продукты.
      Да, так он и сделает. Увезет их на побережье Джерси. До женитьбы Хэнк каждое лето снимал бунгало в таких местах, как пляж Чедвик или Приморские Возвышенности. Чаще всего это были бараки из фанеры, но он знал два довольно прочных домика, со ставнями, способными выдержать ураган, и системой отопления. Сейчас они пустуют, потому что на пляжах никого нет и уже никогда не будет. Очень выгодное местоположение. Надо немедленно перенести все к двери и уложить в стопки высотой в четыре фута - ровно столько, сколько он может увезти за один раз на своей ручной тележке. Он прикроет каждую стопку простыней и свезет к арендованному им грузовику, который по-прежнему стоит внизу.
      Хэнк расстелил одеяло между штабелями провианта и стал дожидаться рассвета.
      Кэрол раз двенадцать набирала номер, одновременно наблюдая, как в другом конце комнаты оживленно беседуют Глэкен и Джек. Джек приехал чуть раньше, в приподнятом настроении, потому что услышал по коротковолновой рации, как какая-то женщина по имени Джия рассказывала, будто они с дочерью Вики нашли надежное убежище где-то в Пенсильвании. В общем, что-то в этом роде. Сейчас Джек и Глэкен разговаривая между собой, время от времени бросали взгляды в ее сторону, но она понимала, что смотрят они не на нее а на Билла, и это ее смущало.
      Она без конца набирала свой домашний номер. Занято, занято, занято. Она готова выместить всю свою злость на аппарате, словно это он не давал ей дозвониться. Необходимо поговорить с Хэнком, внести ясность. Сама мысль о том, что он проведет эту ночь в квартире один, просто невыносима. Ведь он считает, что она его бросила. Кэрол попробовала дозвониться до коммутатора, но там тоже никто не отвечал. Видимо, все управление телефонной компанией теперь осуществляют компьютеры. Интересно, сколько они продержатся? Она положила трубку и посмотрела на Билла.
      - Все время занято. Как ты думаешь - что-нибудь случилось?
      - Возможно, он на тебя обиделся. Но это пройдет.
      - Надеюсь. Никак не могу смириться с этим его нынешним поведением. Как ты думаешь - с ним все будет в порядке?
      - Уверен, что он придет в норму. Хотелось бы, чтобы он так же заботился о тебе, как ты о нем.
      "А ведь Билл прав, - подумала Кэрол. - Почему Хэнк не позвонит, чтобы узнать, как я тут?"
      Джек подошел к ней и положил руку на телефон.
      - Можно я позвоню?
      - Пожалуйста, - ответила она. - Я все равно не могу дозвониться.
      Они с Биллом отошли в сторону, уступив Джеку место. Их влекло к окну, выходящему на Овечье Пастбище. Кэрол заметила внизу огни и мелькавшие фигуры.
      - Что там происходит?
      - Точно не знаю, - ответил Билл. Он взял со стола бинокль и навел на то место, где горели огни. - Днем они сбрасывали туда какие-то глубинные бомбы. А сейчас, кажется снова поливают их инсектицидами. - Он передал ей бинокль. - Посмотри.
      Овечье Пастбище оказалось в фокусе бинокля. Кэрол вспомнила, что нечто похожее она уже видела во вчерашнем вечернем выпуске новостей, и тогда все закончилось кровавым кошмаром.
      - Даже не верится, что они снова собираются делать то же самое, сказала она. - Эти люди или отчаянные храбрецы, или просто сумасшедшие.
      - Рискну предположить, что ни то, ни другое, - заметил Билл. - Они просто делают свое дело. Все остальные могут отчаяться, опустить руки, сказать, что уже ничто не имеет значения, что мир катится ко всем чертям, что можно на все плевать, все себе позволить и при этом не нести никакого наказания, как это бывало раньше. Что можно пьянствовать, одурманивать себя наркотиками, насиловать, грабить, убивать, разрушать, сжигать, сровнять все с землей, если заблагорассудится. Но всегда найдутся и такие, которые постараются выполнить свой долг до конца, ответственные за свое дело люди, призванные поддерживать обычный порядок вещей, невзирая на вопли о конце света и не сворачивая с пути. Они понимают, что признать повседневную жизнь притворством, а всех людей лицемерами, играющими на публику, это - безумие. Так же как заявить: "Все, что мы делали до сих пор, - ложно. Только сейчас мы на верном пути". Они не сдадутся Расалому, хоть и мало, чтобы он ни обрушил на их головы. Некоторые из них сейчас там, возле этой проклятой трещины.
      Кэрол вдруг обнаружила, что завороженно смотрит Билла. К горлу подступил комок, на глазах выступили слезы. Я знаю, ты один из них. Ее размышления прервали аплодисменты. Она обернулась. Джек и Глэкен хлопали в ладоши.
      - Бьюсь об заклад, вы великолепно читали проповеди - сказал Джек.
      Билл выглядел несколько смущенным:
      - Простите, я, кажется, увлекся.
      - Не стоит извиняться. Просто из ваших слов стало ясно, почему Расалом так сильно вас ненавидит. Те люди, о которых вы говорили, - единственная угроза его господству. Но их, к сожалению, мало. А будь побольше таких, кто держится до последнего, не поддается страху, способному отнять все, ради чего они жили, во что верили, у Расалома не осталось бы ни единого шанса. Увы! Такие люди встречаются редко. Разнузданность и анархия, зреющие на улице, подпитывают власть Расалома, помогают ему укорачивать дни, а страх и безумие, охватившие почти всех, придают Расалому силы. Так все и будет идти по кругу, пока он не окажется победителем.
      Вспышка света привлекла внимание Кэрол. Она посмотрела в окно.
      - Ой, поглядите!
      Все подошли к окну, а Кэрол навела бинокль и увидела, как люди, собравшиеся на Овечьем Пастбище, поливают огнем чудовищ, вылетающих из недр земли.
      - Будь я проклят! - воскликнул Джек. - Это же огнеметы! Огромные, как Кинг-Конг!
      - Кажется, они делают свое дело, - сказал Билл.
      И действительно, огонь делал свое дело. Насекомые, вылетающие из трещины, попадали под перекрестный огонь. Языки пламени струились в горловину трещины со всех сторон. Подпитываемое бензином из цистерн с помощью насосов, бушующее во всех направлениях пламя взяло трещину в огненное кольцо, которое поглощало насекомых, старающихся укрыться в ночной темноте. Облитые бензином или каким-то другим горючим, хлещущим из шлангов, насекомые вспыхивали и исчезали в темноте, извиваясь, корчась, кувыркаясь, пытаясь взлететь и снова падая, словно последние искры затухающего костра, поднятые ветром в воздух.
      Радостное возбуждение овладело Кэрол. Эти твари подыхают! С ними можно справиться! Как они ждали этого момента! Ведь появился проблеск надежды!
      - Вы понимаете, что это значит? - воскликнула Кэрол, опустив бинокль и повернувшись к остальным. - Если установить огнеметы вокруг каждой трещины...
      - Ой, что там происходит? - перебил ее Джек.
      Кэрол снова навела бинокль. Языки пламени становились все тоньше, они то всхлипывали, то гасли и исчезали в трещине. Или меняли направление, удалялись от нее, горящая жидкость залила всю траву вдоль оград. Вскоре Кэрол поняла, что происходит.
      - Нет! - закричала она.
      В бинокль ей удалось рассмотреть каких-то новых чудовищ, формой напоминавших луковицу. Туловища у них были массивные, лоснящиеся, со множеством ног, длиной с человека, а диаметром с человеческое бедро - они вылезали из трещины, извиваясь и скользя, ползли по траве, набрасывались на людей с огнеметами и разрывали их на части.
      Кэрол отложила бинокль. Джек взял его, с минуту наблюдал за происходящим, потом передал бинокль Биллу.
      - Каждую ночь появляются какие-нибудь новые чудовища - сказал он хриплым, слегка дрожащим голосом.
      - И каждая ночь длиннее предыдущей, - подхватил Глэкен. - Но давайте отойдем от окна. Надо кое-что обсудить.
      Кэрол охотно отошла от темного окна. Она села рядом с Биллом почти прижавшись к нему. В комнате было тепло, но ее бил озноб. Хотелось, чтобы Билл обнял ее. Сегодня ей был так одиноко.
      Джек уселся напротив, Глэкен остался стоять.
      - Завтра Джек отправляется в центральную часть Тихого океана с жизненно важной для всех нас миссией. Но если даже он привезет ожерелья, боюсь, этого окажется недостаточно. Есть еще один необходимый компонент. И чтобы добыть его надо отправиться в противоположном направлении. Джек не успеет выполнить обе миссии - времени мало. Кто-то должен взять на себя эту задачу. - Все взгляды устремились на Билла, и у Кэрол внутри все замерло.
      - А далеко ехать?
      - В Румынию.
      Кэрол стиснула руку Билла. Нет!
      - Но как я туда доберусь? Ведь авиалинии...
      "Он уже все решил, - подумала Кэрол. - Еще до того, как к нему обратились".
      - Я знаю пилотов, - сказал Джек, - это - два брата. Они мои должники. Однажды кое-что сделал для них. Они входят в летный состав на Лонг-Айленде.
      - Они все еще делают вылеты?
      Джек улыбнулся:
      - О таких, как они, вы как раз только что говорили. Да, они занимаются своим делом. Несмотря ни на что. Братья Эш - Фрэнк и Джо, никогда не идут на попятную - полагаю, они просто не способны на это.
      - Фрэнк и Джо, - повторил Билл, - прямо как братья Харди. Но они ваши должники. Возьмут ли они на борт меня?
      Джек кивнул:
      - Да, за хорошую цену. Я только что переговорил с ними. Они не в восторге от перспективы лететь в Восточную Европу. Но за кругленькую сумму золотом готовы это сделать.
      - Золотом? - переспросил Билл. - Но у меня нет...
      - У меня его навалом, - сказал Глэкен. - Вы согласны лететь?
      - Конечно, - ответил Билл.
      - Билл! - воскликнула Кэрол, еще крепче сжав его руку. - Подумай хорошенько!
      - О чем тут думать? - Он посмотрел на нее своими чистыми спокойными голубыми глазами. - Кто-то должен это сделать. Почему не я? Я устал чувствовать себя пятым колесом в телеге. Хочу сделать что-нибудь полезное. А здесь, черт возьми, это невозможно.
      "Ты мне нужен", - подумала Кэрол и сама удивилась, как много чувства вложила в эти слова.
      - Ведь тебя могут убить.
      - Нас всех рано или поздно убьют, если мы не примем необходимых мер. Когда я вылетаю и когда доберусь туда? - Он повернулся к Глэкену.
      - Вы отправитесь завтра утром.
      "Только не завтра!" - Кэрол еле сдерживалась.
      - ...И вы найдете в горном ущелье кусочки металла - обломки меча, разлетевшегося вдребезги полстолетия назад.
      - Все до единого?
      - Нет, только несколько. Нужен лишь образец.
      От прогремевшего взрыва задрожали стекла. Кэрол бросилась к окну вслед за Глэкеном, Джеком и Биллом.
      Внизу, на Овечьем Пастбище, пламя взвилось в самое небо. Взорвалась цистерна с горючим. В свете огня Кэрол даже без бинокля рассмотрела ползающих тварей. Они покрыли улицы поблескивающим, волнистым ковром.
      Кэрол подняла голову. Над крышами домов поднялась огромная оранжевая луна. Сегодня она была какой-то особенной...
      - Что случилось с луной? - спросила Кэрол.
      Все подняли вслед за ней головы. Но только Джек понял, что произошло:
      - Профиль - человеческий профиль исчез с поверхности Луны. Боже праведный - даже Луна изменилась!
      - Луна не изменилась, - раздался вдруг бесстрастный голос у нее за спиной.
      Кэрол вскрикнула от удивления, когда, обернувшись, увидела перед собой Ника. Его взгляд был прикован к Луне.
      - Она осталась прежней, - продолжал он. - Только повернулась. Сейчас вы видите так называемую обратную сторону Луны.
      Кэрол со смутным страхом наблюдала за этим извечным символом романтической любви.
      Даже Луна отвернулась от нас.
      - Возьмите меня с собой, - попросил Ник Билла. - Без меня вы все равно ничего не найдете.
      От Кэрол не ускользнуло, как внимательно смотрит на Ника Билл, и она вопросительно взглянула на Глэкена. Немного помедлив, Глэкен прибавил:
      - Думаю, он прав. Он ускорит ваши поиски. А любой выигрыш во времени сейчас очень важен.
      Кэрол снова повернулась к окну, оперевшись на руку Билла. Озноб не проходил, наоборот, стал еще сильнее. Она смотрела на незнакомые очертания лунного рельефа, и вдруг у нее перехватило дыхание. Что-то отвратительное, темное, огромных размеров плыло по небу, заслонив лунный свет. Оно продвигалось медленно, похожее на темный саван, простирая на все свою гигантскую тень, потом вдруг исчезло, и луна снова стала видна.
      Кэрол поежилась и почувствовала на своем плече руку Билла. Но даже это не смогло унять бившую ее дрожь.
      Киноафиша:
      Кинотеатр под открытым небом Джо Боба, специальный выпуск:
      "Исторгнутые из глубин" (1969) Нью Уорлд
      "Полет" (1958) Двадцатый век Фокс
      "Возвращение из полета" (1959) Двадцатый век Фокс
      "Kvpc воздушного корабля" (1965) Липперт/Двадцатый век Фокс
      "(Ночные чудовища" (1962) Хаммер Юниверсал
      "Неземные" (1965) Элайд Артистс
      2. Церемонии
      Мауи
      - Бати, это дар специально для нас! Сама Пеле подаёт нам знак!
      Голос Моки был едва слышен в сотрясающем землю реве вулкана. Одетый только в мало, он стоял около руин туристического центра, расположенного на краю проснувшегося вулкана Халеакала. Его покрытое потом тело блестело в красноватом свете мерцающих внизу огней. Крепкое, мускулистое, оно было отчетливо видно на фоне темного неба - все, вплоть до мельчайших изгибов.
      Два желтых камня в его ожерелье горели каким-то внутренним огнем. Оно и понятно. Эти ожерелья изрядно поработали на Моки. Совсем недавно он вылез из кратера с ожогами второй степени по всему телу. Но волдыри тут же стали уменьшаться, обгорелая кожа шелушилась и отслаивалась, а под ней открывалась чистая, свежая.
      Калабати отошла назад, не выдержав жара, и с беспокойством подумала о Моки. Как он изменился! Это был уже совсем не тот человек, которого она любила и с которым прожила последние несколько лет. Какой-то чужой, с расстроенной психикой, черпающий свои навязчивые идеи из окружающего их сумасшествия.
      Еще вчера она за него боялась. Но сегодня уже боялась его самого. Катаклизмы, уничтожившие Большой остров и вернувшие к жизни Халеакалу, видимо, помутили его разум.
      Было и еще одно чувство, примешивающееся к страху, усугубляющее ее тоску, - гнев. Почему? Почему именно сейчас? Почему природа выбрала именно это время, чтобы сойти с ума? Было ли это совпадением? Или роком? Неужели то непосильное бремя, которое заключала в себе ее карма, - а она прекрасно отдавала себе отчет, насколько ее карма отягощена совершенными ею за сто пятьдесят лет поступками, - неужели это бремя в конце концов обрушилось на нее?
      - Что все это значит, Моки? - спросила она, иронизируя над ним. - Что за знак посылает тебе богиня огня?
      - Она больше не хочет, чтобы я покидал Мауи и собирал лаву на Килауеа, потому и разрушила Килауеа и послала огонь на подступы к моему жилищу.
      Калабати в растерянности покачала головой. Маниакальные идеи Моки перешли уже границы. Сколько тысяч людей погибло на Большом острове во время взрыва? А сколько нашло свою смерть здесь, на Мауи, в районах, не защищенных от извержения Халеакалы? Халеакала собрала страшный урожай жертв. Хана была стерта с лица земли, Семь Священных озер погребены под тоннами пепла и грязи, выброшенными во время извержения и залитыми потоками лавы, которые заполнили долину Кипахулу, затопили долину Вахой и вылились в море. Согласно выпускам новостей, все южное побережье острова, от трещины Каупо до Нануалеле, представляло собой резервуар, заполненный жидкой лавой.
      Значит, все это для того, чтобы Моки не покидал Мауи? К счастью, лава потекла по старым руслам. Но если бы она устремилась в восточном направлении, густонаселенная центральная долина превратилась бы в огромную братскую могилу. Однако Моки и этому нашел объяснение: Пеле соблаговолила пощадить Моки и его вахине.
      Да, Моки преобразился, но и в себе самой Калабати стали подмечать перемены. Внутреннее равновесие и душевный покой были нарушены, и она уже чувствовала, как разбегаются мысли по старым, проторенным тропкам, и она опять становится расчетливой и холодной.
      Калабати поежилась на ветру. Она стояла на высоте почти двух тысяч миль над уровнем моря, где было холодно, защищенная от жара вулкана. Ей хотелось бежать, но куда? Новости с материка пугали ее. Не исключено, что на островах будет гораздо безопаснее, но только не с Моки. Он стал опасен подобно взрывчатке, способной в любой момент сдетонировать и разнести в клочья все вокруг.
      Но сейчас она не может его оставить. До тех пор, пока на нем ожерелье. Оно принадлежит ей, и она без него не уйдет. Но как вернуть ожерелье? Как незаметно стащить колокольчик у кошки? Может быть, потихоньку снять с него ожерелье во сне? Но на это она не решалась. С тех пор как безумие овладело Моки, он почти не спал. И если очнется от своего короткого забытья и заметит пропажу, бросится в погоню за ней. И тогда сделает то, чего она больше всего боится. Сорвет с ее шеи ее собственное ожерелье и будет наблюдать, как обрушатся на нее ее сто пятьдесят лет. Сам он не очень состарится без ожерелья, потому что носил его всего несколько лет. Калабати превратится в дряхлую старуху прямо у него на глазах.
      Она не может так рисковать. Поэтому она набралась терпения и ждала подходящего момента.
      Вдруг Калабати поняла, что они не одни на краю кратера. К ним присоединилась группа мужчин разного возраста, в традиционных гавайских одеждах. Предводимые своим алии, пожилым человеком с прической вождя и в головном уборе из перьев, они приближались к тому месту, где, глядя на огонь, стоял Моки. Алии обратился к нему, и тот обернулся. До нее доносились обрывки традиционной гавайской речи, но смысл сказанного она не смогла разобрать.
      Окончив разговор, Моки повернулся и пошел к ней, вниз по склону. Остальные остались у края.
      - Бати. - Голос его звучал глухо, на губах блуждала идиотская улыбка, глаза лихорадочно бегали. - Ты видела их? Это последние из исконных гавайцев. Они приплыли сюда из Ниихау в поисках Мауи.
      - Они нашли его, - сказала Калабати, - вернее, то, что oт него осталось.
      - Я говорю не про остров - они ищут Мауи-бога. Ты же знаешь эту легенду?
      - Да, конечно.
      Однажды, давным-давно, Мауи, озорной полинезийский полубог, забрался на вершину Халеакалы, обиталища солнца, чтобы выполнить свой сыновний долг. Его мать пожаловалась, что дни слишком коротки и она не успевает готовить, наводить чистоту и просушивать одежду из тапы, и Мауи решил что-то придумать. Как только первый луч солнца достиг вершины, Мауи заарканил его с помощью лассо. Солнце молило его освободить, но Мауи сделал это, лишь когда солнце пообещало удлинить день, замедлив свой ход по небосклону.
      - Ниихаусцы говорят: дни стали короче, потому что солнце нарушило свое обещание, и они пришли помочь Мауи, когда он будет снова ловить солнечный луч. Они спрашивают, не видел ли я Мауи.
      Калабати посмотрела в ту сторону, где стояли мужчины в убранстве из перьев и с копьями, и почувствовала к ним жалость.
      - И что же ты им ответил? - спросила Бати.
      - Пока ничего. Я просто не знал, что сказать. Но теперь знаю.
      Калабати не понравился его взгляд.
      - Я боюсь тебя спрашивать, что ты собираешься им сказать.
      Он еще шире улыбнулся:
      - Я собираюсь сказать, что я - Мауи.
      - Ох, Моки, не надо с ними играть. Ведь и так все идет хуже некуда.
      - А кто играет? Я ощущаю внутри у себя какую-то странную силу. Мне кажется, я могу быть Мауи, или по крайней мере его человеческим воплощением. Говорю тебе, Бати, - это не случайно, что я оказался в этом месте именно сейчас. Возможно, мне подают знак.
      Калабати схватила его за руку и попыталась увести.
      - Моки, нет. Возвращайся домой. Работай над скульптурой, которую ты начал.
      - Потом. - Он высвободил руку. - Сначала скажу им, кто я такой.
      Она смотрела, как он идет к краю кратера, поворачивается к мужчинам лицом, как бьет себя в грудь и указывает вниз, на пламя, потом вверх, на ночное небо. Гавайцы попятились и стали шептаться. Потом алии подал знак одному из мужчин помоложе, тот шагнул вперед и вонзил в грудь Моки копье.
      Калабати закричала.
      Сознание его замутнено, но он по-прежнему контролирует себя.
      Расалом растворился. Все его ткани - кости, мозг, внутренние органы, нервы - превратились в жидкость. То, что раньше было Расаломом, теперь покоится в оболочке, подвешенной к втулке колеса с четырьмя спицами - его бывшего тела. Спицы становятся толще, длиннее, каменное чрево расширяется, чтобы вместить его выросшее тело. Теперь это пещера. Она простирается бесконечно далеко вниз, туда, где полыхает холодное пламя. Ледяное мерцание обдает холодом оболочку, в которой растет его тело и рождается новая плоть. Затвердевшие колонны, образующие арку посреди пещеры, служат каналами, по которым с поверхности земли всасываются страх, насилие, боль, муки, насыщающие его, Формирующие его.
      Его новая плоть должна быть готова в пятницу, к вечеру.
      Но сейчас настало время сделать следующий шаг - лишить их возможности видеть солнце.
      Часть вторая
      Сумерки
      Понедельник
      Путешественники
      Из теленовостей:
      "Для тех, кто еще не слышал, сообщаем, что мы с вами стали свидетелями глобального краха рынка ценных бумаг во всем мире. Биржа Никкей развалилась. Повсюду - в Гонконге, Европе, включая Лондон, курсы ценных бумаг находятся в состоянии свободного падения. Нет никаких оснований ожидать, что Нью-йоркская биржа, после открытия торгов сегодня утром, окажется в более благоприятной ситуации. Мы переживаем величайший финансовый катаклизм в истории.
      Но с драгоценными металлами положение совершенно иное. В Гонконге в самом начале торгов на золото установилась цена 1251 доллар за унцию и впоследствии резко пошла вверх, превысив все мыслимые пределы. Невиданно высокая цена на серебро - 80 долларов за унцию, - зафиксированная в самом начале, продолжает расти. Похоже, никакая цена на эти металлы не может теперь показаться высокой".
      Манхэттен
      Хэнк внезапно проснулся. Его разбудил шум в ванной. Звук бьющегося стекла. Жуки - в основном копьеголовые, бились об окна, стараясь выломать рамы. Они ворвались бы в квартиру и съели Хэнка живьем, если бы не решетка на окнах. Он слышал, как они безуспешно пытались сокрушить железные прутья, а потом улетели прочь в поисках кровавой добычи.
      Раньше ни одна ночь не казалась Хэнку долгой. Он клал голову на подушку и не успевал опомниться, как из будильника встроенного в радио, уже гремела по спальне мелодия "Имус по утрам".
      Теперь ночи тянулись невыносимо долго. Сначала его, измученного, сморил сон, когда он сложил коробки у двери, и теперь он попытался заснуть снова, с головой укутавшись одеялом. Несколько раз за ночь до него доносились крики из соседних квартир и топот в коридоре. Какая-то женщина барабанила в его дверь, крича, что жуки влетели в коридор, и умоляла впустить ее. Первым побуждением Хэнка было откликнуться на ее просьбу - он уже потянулся было к заслонке, - но затем подумал, что это, возможно, ловушка, что кто-то выследил его, когда он делал запасы, и теперь обманным путем хочет проникнуть в квартиру. Поэтому он замер на месте, зажав ладонями уши и прикусив губу, ожидая, пока женщина уйдет. Внезапно он услышал душераздирающий крик и отнял ладони от ушей. Никто больше не кричал, доносились только мычание и булькающие всхлипы, от которых кровь стыла в жилах, потом что-то стукнуло об пол и наступила тишина.
      Потрясенный Хэнк уже собирался ползком добраться до одеяла, когда увидел, что через дверь просачивается кровь и собирается в лужицу у порога. Сдерживая позывы на рвоту, он побежал в ванную.
      Чуть позже, очистив желудок, Хэнк сварил себе кофе и включил телевизор, сделав самый тихий звук. Изображение на экране прыгало, но не пропадало совсем. А на этот случай у него был припасен переносной телевизор на батарейках. В передачах не было ничего, кроме выступлений проповедников и новостей, сообщающих об очередных катастрофах.
      Президент ввел чрезвычайное положение в стране, но армия оказалась малоэффективной в борьбе с противником на столько многочисленным и настолько перемешанным населением, которое она была призвана защищать. Те, у кого были жены, дети, родители, остались дома, чтобы защищать своих близких. Оставшихся катастрофически не хватало. Потому что на месте каждой дыры, которую уничтожали взрывчаткой, - в том случае, если применение взрывчатки было безопасно, - появлялись две новых. Люди быстро теряли веру в то, что правительство способно контролировать ситуацию. Весь социальный организм разваливался.
      Выпуски новостей еще больше укрепили Хэнка в мысли с первыми лучами солнца уехать из города. В самом деле, зачем ждать, пока окончательно рассветет? Небо светлеет. И эти твари уже должны быть на пути к трещине. Пожалуй, можно начинать загрузку фургона.
      Первая часть клади уже была приготовлена и лежала на ручной тележке. Хэнк отодвинул заслонку и осторожно выглянул в коридор.
      Слева, около лифта, кто-то неподвижно лежал, повернутый набок. Поблизости никого не было. Хэнк вышел в коридор, запер за собой дверь, потом торопливо спустился к лифту, следуя за засохшим ручейком крови, тянущимся от его двери к мертвому телу.
      Лишь с трудом можно было определить, что это женщина. Хэнк заставил себя посмотреть на нее, но узнать не смог. Тело было сморщенное, усохшее и совершенно бескровное, изгрызенная кожа висела клочьями. Он тут же заглушил голос совести, говоря себе, что не должен был открывать ночью дверь, иначе мог бы сейчас оказаться мертвым, как и эта женщина. Он твердил себе это, пока стоял в ожидании лифта, повернувшись к трупу спиной.
      Хэнк вздрогнул, услышав жужжание, доносившееся слева, с другого конца коридора. Обе лампочки на потолке были разбиты, и в коридоре было темно. Он не смог ничего разглядеть, но хорошо знал этот звук. Крылья. Сдвоенные драконовы крылья. Он не раз слышал этот звук за прошедшие ночи. И тут послышался другой звук - щелканье челюстей, какое издают насекомые с осиным туловищем.
      Ужас схватил его за горло железной рукой. Слишком рано! Он слишком рано покинул свою квартиру!
      Первым побуждением было бежать обратно, но, представив, как он стоит у запертой двери, шаря по карманам в поисках ключа, а тем временем одно из насекомых вцепляется ему в горло, Хэнк остался на месте, продолжая отчаянно нажимать на кнопки "вверх", "вниз", только бы вызвать лифт.
      Жужжание становилось все более громким и злобным, раздавалось все ближе. Потом он увидел, как жук летит по коридору, на высоте футов пяти прямо на него. Застыв от страха, подавляя крик, Хэнк наблюдал за его приближением.
      В этот момент он услышал, как открылись двери лифта. Хэнк вскочил в кабину, затащил за собой тележку и нажал кнопку закрытия дверей. Насекомое бросилось было на него, но опоздало. Оно врезалось в край двери и упало на пол с поврежденным крылом. Оно билось на полу, металось, отделенное от Хэнка пространством шириной в напольный ковер, пока тот лихорадочно нажимал кнопку первого этажа. Когда двери почти закрылись, насекомое расправило крыло и снова попыталось влететь в кабину. Хэнк пригнулся, но двери сомкнулись раньше, чем жук успел до них долететь.
      Стараясь обеими руками унять дрожь в животе, Хэнк сидел в кабине на корточках, в изнеможении привалившись спиной к задней стенке, чувствуя, как тело покрывается липкой испариной. Ему не хотелось двигаться. Может, остаться в этой металлической коробке без окон до наступления дня? Но он заставил себя подняться на ноги. Надо выбираться из города. Разгрузить в грузовик все припасы до того, как уцелевшие жильцы дома начнут сновать туда-сюда.
      Свет в лифте стал совсем тусклым, потом кабина дернулась и остановилась. Неужели он застрял? Но чуть погодя лифт тронулся.
      Теперь все сомнения отпали. Нужно выбираться сейчас. Кто знает, отключат ли электричество?
      Когда двери открылись на первом этаже, Хэнк выглянул из кабины и осмотрелся. В коридоре было темно. Все лампы или разбиты, или вывинчены. Справа, в слабом свете забрезжившего рассвета он разглядел, что толстое стекло при входе и все оконные стекла разбиты, а пол усеян осколками. У покореженной двери что-то лежало.
      Уже достаточно рассвело, чтобы Хэнк мог рассмотреть еще одно мертвое тело. Он прислушался. Нет, жужжания не слышно. Все спокойно. С тяжелым вздохом он покатил тележку к входной двери. Проходя мимо трупа, замедлил шаг. Это был мужчина, снаружи мало искусанный, но совершенно обескровленный. Его он тоже не узнал. Только теперь Хэнк обнаружил, что мало кого знал из соседей. Может быть, это и к лучшему. Он содрогнулся, посмотрев в широко раскрытые остекленевшие глаза трупа. Как вам умиралось, мистер?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27