Бесплатная медицина

Медицина в Канаде бесплатная. Можно сделать паузу и задумчиво-умиленно улыбнуться, нежно посмотрев в пространство и вспомнив о своем. Вот такое явление – бесплатная медицина. Наверное, это очень хорошо: доктора дают направления на любые тесты, процедуры, с удовольствием дают, у них на то свои резоны. Народ завсегда рад обследоваться на халяву, сделать сити-сканирование всего организма и магнитную томографию астрального тела. Я хорошо знаю ситуацию с этим делом в Америке, сочувствую народу, проживающему по ту сторону Ниагары, поскольку знаю, во что им выливаются все эти ультразвуки с кардиограммами на беговых дорожках. В Канаде – все бесплатно, люди говорят: хирурги хорошие, режут хорошо. Но есть тут свои нюансы…

Может, я не совсем права, но мне кажется, что врачей в Канаде не хватает. Система устроена так, что каждый человек должен сам выбрать себе терапевта. Назовем его семейный врач или участковый. Этот доктор будет лечить, наблюдать, посылать на анализы и давать направления к разным специалистам, от кардиолога до пластического хирурга. Но не всегда в ближайшей клинике есть врач, который принимает новых пациентов, у опытных врачей достаточно пациентов, и больше они не берут. Хотя кто ищет – тот найдет. Я не знаю человека, у которого бы не было своего терапевта. Медицинским обслуживанием охвачено все население. Платить нужно только стоматологам. Врачам-эмигрантам из других стран приходится сдавать профессиональные экзамены, только после этого им разрешают практиковать. Кто сдает, становится обеспеченным человеком, профессия врача высокооплачиваемая. Не могу отказать себе в удовольствии привести здесь мой рассказик, подходящий по тематике, который так и называется – «Медицина».

Это было в разгар SARS’а или, если по-русски, атипичной пневмонии. Помните, ходил несколько лет назад такой грипп не грипп, испанка не испанка? Народ температурил и кашлял. Потом кое-кто даже приказал долго жить. А в Канаде, как только что случается, – сразу инструкция. И – вперед, действовать по инструкции! На самом деле это очень хорошо, и называется это «алгоритм действия», который дает указания на все случаи жизни. У вас инфаркт – прекрасно, значит, алгоритм, или схема действия, такой, у вас ОРЗ – доктор смотрит на экран, видит алгоритм действия и не прикидывает: дам-ка я ему аспирин, потому что он мне больше нравится сегодня, чем фурацилин. Нет! Так нельзя! Если в алгоритме действия сказано, что именно давать и сколько дней, – значит, надо это выполнять, оставив свое мнение при себе. Если сказано, что больного с инфарктом, например, нужно нести на носилках и бежать при этом, то бегут, невзирая на комплекцию пациента. Без шуток: строгое исполнение алгоритма действий спасло многим людям жизнь.

Дело было зимой. Как-то вечером после бесконечного сидения за компьютером я встала, прошлась по дому, и мне показалось, что душно. Я открыла окно. Домашние посмотрели заинтересованно: что это, я – любительница жары и ненавистница холода, вдруг окна раскрываю? Я говорю: «Да так, душно просто».

– Тебе воздуха не хватает? Ты задыхаешься?! Ты знаешь, что это симптом инфаркта?

– Всего мне хватает. Вы чего? Куда это вы названиваете?

Но было уже поздно, они звонили в 911. Оставалось расслабиться и получить удовольствие или еще что-нибудь. Не прошло и двух минут, как перед окном в свете прожекторов, мигалок и фар возникла огромная пожарная машина (да-да, не удивляйтесь!), и из нее вышли четыре… космонавта огромного роста в темной форме, поверх которой были надеты целлофановые плащи с капюшонами, в перчатках, белых масках под глазами и здоровенных черных зашнурованных сапогах. Один из них сказал голосом Терминатора, помните, когда он говорил «I’ll be back»:

– Что с вами, мэм?

Я что-то замямлила, дескать, не беспокойтесь, сэры, все о-кей, все там будем. Но второй уже усаживал меня на диван и накручивал на руку то, чем измеряют давление.

– Мэм, есть ли у вас боль в груди? – спросил Терминатор.

– Да у кого ее теперь нет? – пыталась я еще как-то ерепениться, видя, как третий достает страшные инструменты и прилаживается к моей руке иголкой. Тут открылась дверь, и в дом ввалилось еще два космонавта, но уже в бежевых комбинезонах, накидках и шапочках, а у одного из них поверх пластикового плаща еще красный фартук! Ну, вот и все, думаю, заварили кашу, теперь он меня на органы порежет, хотя кому и зачем нужны мои органы? Это были парамедики, которые должны были по инструкции, оказав первую помощь, увезти меня в больницу. Затуманилось все у меня перед глазами, и сквозь туман я увидела, как бежевый космонавт щелкнул пальцами в сторону Терминатора, и первая четверка стала плавно, как в замедленном кино, покидать мой дом, мягко ступая страшными ботинками.

Продолжаю «эпопею» о том, как я впервые в жизни попала в больницу, если не считать двух родильных домов. Одеты так парамедики были по причине жуткой перестраховки и бдительности, вызванной эпидемией этой странной атипичной пневмонии, состряпанной, думаю, на Лубянке или в Пентагонке, то есть в Пентагоне или на Лубяне, но непонятным путем утекшей в Китай. Один из бежевых космонавтов стал напяливать на меня кислородную маску. Я завопила, что мне и так хорошо, я их ошибочно позвала, а второй тем временем делал кардиограмму. Из разных углов родные и близкие усиливали как могли психическую атаку:

– Симптом сердечных заболеваний! Наследственность! Предынфарктное состояние!

Старшая дочь делала квадратные глаза. Младшая была еще совсем маленькая и занималась спасением собаки: тащила ее к окну со словами: «Дыши глубоко, а то у тебя будет инфаркт!»

Пришельцы стали светить мне в тыльную сторону ладони фонариком, намереваясь проткнуть ее большой иглой. Я опять стала трусливо сопротивляться, но мне было сказано, что есть правила, мэм, инструкции, мэм, которые гласят, что на случай, если вдруг пациента на пути в больницу хватит кондратий, должна быть в руке дырка, через которую они сразу из капельницы вольют что надо.

Меня положили на койку с колесиками, накрыли простыней так, что я почувствовала себя Фаиной Раневской, у которой однажды кончилось чистое постельное белье, поэтому она накрылась скатертью и воскликнула навстречу пришедшей ее проведать Ие Саввиной: «Кушать подано!» Сверху на меня поставили телевизор или какой-то монитор, привезли в больницу, зарегистрировали, пересадили в кресло на колесиках, а дальше – внимание – меня посадили в очередь со всеми другими пациентами, которых было человек 30 и которые пришли в больницу своими ногами. Правда, очень быстро, минут через 10 меня уже схватили и стали делать анализ крови. За то, что привезли, взяли 45 долларов, поэтому местные жители, как индейцы, так и белые, ходят в больницы, то есть отделения неотложной помощи, пешком даже в состоянии клинической смерти.

Что последовало потом? Сделали анализ крови, кардиограмму и рентген. Прекрасно. Бесплатно. Ушло у них на это 6 часов! Сделают одно обследование и отправляют в зал, где сидят люди и ждут, еще что-то сделают – опять сидишь, ждешь. Оборудование все новейшее, куча врачей, медсестер, места много, комнат в отсеке примерно 20, там люди лежат и сидят, большая очередь – видимо, тогда все запаниковали из-за этого САРСа и бежали в больницу, один раз кашлянув. Может быть, поэтому я решила, что врачей недостаточно – не знаю. Знаю только, что если приходишь в больницу – знай, что проведешь там несколько часов, если нужно даже самое простое и быстрое обследование. Процедуры и сканирования будут сделаны быстро, но ждать их в очереди придется долго. Подчеркиваю – это в больших городах. Тогда я провела в больнице целую ночь.

Утром я приехала домой – у меня ничего не нашли. А что до сердца, так я из опыта трех инфарктов отца знаю, что кардиограмма показывает, что все о-кей, даже за пять минут до инфаркта. Но для профилактики начну заниматься спортом, купила велосипед. С моим родственником, который никогда не болеет и никогда не был в больнице за свои 60 лет, недавно произошел приступ аритмии. Он с упоением рассказывал, как первыми, по звонку, через три минуты примчались пожарники, минут через пять – полиция и уже последними, через семь минут – скорая медпомощь в лице очаровательной блондинки. Он говорил: «Вы бы видели эту борьбу за мое бренное тело и как ловко великолепная красавица-блондинка тащила носилки, к которым меня приковали, по лестнице со второго этажа!»

На самом деле в Канаде хорошая медицина, все отработано, все по схеме, бесплатные операции любого уровня. Приехал в страну, сам нашел себе клинику, нашел врача, который берет новых пациентов, и вперед, лечись, наблюдайся, делай ультразвук, МРТ и прочие сканирования до посинения, только напоминай своему терапевту, которого выбрал, давать направления к специалистам. В Торонто, например, полно русскоговорящих врачей. Все обследования бесплатные, кроме каких-то необычных, требующих специального оборудования или препаратов, они могут стоить 30 долларов. Во многих областях медицины Канада была первопроходцем, например, здесь впервые стали использовать радиационное лечение больных раком еще в пятидесятые годы прошлого века.

В последнее время в больших городах в связи с притоком эмигрантов в больничных комнатах ожидания стали скапливаться очереди. Но это в больших городах, в маленьких все то же самое – специалисты, оборудование, только без очередей. Моя родственница недавно рожала в больнице городка Коллингвуд, где она живет с семьей. В больнице в тот день была она и еще одна женщина. Прекрасное оборудование, все современнейшее, при том, что больнице лет сто пятьдесят, отдельная палата с ванной и тремя креслами, одно из которых кресло-кровать, на случай, если кто-то из нервных родственников захочет вздремнуть рядом. Вообще в маленьком городке есть все, что и в большом: те же магазины, концертные залы, социальная служба, фирмы. В малюсеньком Коллингвуде есть даже балетная школа.

Канада – это удобно устроенное общество, в котором каждый на своем месте, на все есть правило и отработанная система, постепенно это укладывается в голове, и человек знает, что и в какой последовательности нужно делать и куда обращаться в том или ином случае. Например, потерял работу – делай так, хочешь взять ссуду на учебу – делай этак, но по правилам, и все будет как надо. Подчиняйся системе, она разумно устроена и повернута лицом к человеку.

Канада занимает одно из первых мест в мире по продолжительности жизни: мужчины живут в среднем 77 лет, женщины – 84 года. Это заслуга не только хорошей экологии, высокого уровня жизни, но и медицины, конечно. А про то, как слаженно работает бригада «Скорой помощи», сообща с пожарниками, я вам уже рассказывала.

Все люди, приехавшие на постоянное место жительства (которые отличаются от граждан только тем, что не имеют права голосовать), граждане страны и приехавшие учиться или работать официально имеют медицинскую страховку. В нашей провинции Онтарио она называется «OHIP» и представляет собой зеленую магнитную карточку с символом Онтарио – белым лесным цветком с тремя лепестками. Каждый раз, направляясь к доктору, ее нужно брать с собой. В ней сохраняется вся информация о состоянии здоровья ее владельца, диагнозах, анализах, обследованиях, процедурах, принимаемых им лекарствах и т. д. При этом во всех клиниках есть регистратура и карточки в папках на каждого больного.

Вы уже, наверное, поняли, что приехав в Канаду, например в Торонто, вы сразу находите ближайшую клинику и интересуетесь, есть ли там семейный врач, который берет новых пациентов. Если вы оказались в Торонто, в Северном Йорке, где живет много русских, то здесь вы можете закрепиться и у русского врача. Система работает так, что семейный врач держит всю информацию о вашем состоянии здоровья, и если вам нужно обратиться к специалисту: хирургу, дерматологу, офтальмологу и т. д., семейный врач дает направление к этому специалисту и сообщает ему про вас, через день-два вам звонит секретарь специалиста и назначает время приема.

Алгоритм действия

Насчет карточек, анкет, опросников, письменных согласий на операции, переливание крови в случае необходимости и прочего следует, пожалуй, отдельно кое-что дополнить, чтобы вы в случае чего не удивлялись. Заполнение анкет происходит следующим образом: вы приходите в больницу на какую-то процедуру, которую полагается делать под наркозом, ну, например, небольшую операцию типа удаления сразу всех зубов мудрости или удаления какого-нибудь полипа. При записи секретарь задает вам примерно такие вопросы:

– Сколько вам лет?

– Где вы живете?

– Можете ли вы дать телефон близкого вам человека, с которым можно связаться в экстренной ситуации?

– Есть ли у вас аллергии на что-нибудь?

– Какие лекарства вы постоянно принимаете?

– Какое у вас давление?

– Делали ли вам переливание крови?

– Нет ли у вас в теле каких-нибудь имплантов?

– Есть ли зубные протезы или мосты?

– Не было ли у вас плохой реакции на общий наркоз?

Потом вы должны подписать согласие на процедуру, отдельно согласие на наркоз, отдельно согласие на переливание крови в случае необходимости, отдельно согласие на то, что образец ткани, которую у вас вырежут, оставят для научных открытий и будут хранить в отдельной пробирке, где он не будет соприкасаться с тканями других людей. Спокойно подписываете. Идите в регистратуру, там сидящий перед компьютером клерк сделает для вас магнитную карточку больницы, куда вы пришли на один день. Клерк возьмет свою анкету и начнет задавать вам вопросы типа:

– Сколько вам лет?

– Где вы живете?

– Можете ли вы дать телефон близкого вам человека, с которым можно связаться в экстренной ситуации?

– Есть ли у вас аллергии на что-нибудь?

– Какие лекарства вы постоянно принимаете?

– Какое у вас давление?

– Делали ли вам переливание крови?

– Нет ли у вас в теле каких-нибудь имплантов?

– Есть ли зубные протезы или мосты?

– Не было ли у вас плохой реакции на общий наркоз?

Далее приходят милые медсестры в количестве трех человек, весело с вами здороваются, шутят. Вы тоже шутите в том же духе, потому что все всем улыбаются, создают хорошее настроение и по возможности облегчают жизнь. Медсестры представляются, измеряют ваше давление и достают свою анкету с вопросами:

– Сколько вам лет?

– Где вы живете?

– Можете ли вы дать телефон близкого вам человека, с которым можно связаться в экстренной ситуации?

А вы спокойны и веселы и четко, по-военному отвечаете: нет, нет, 150 на 90, нет, нет, нет, не был, не находился, нет, нет и нет.

После этого вас переодевают и приводят в новую комнату, куда на встречу с вами перед операцией приходит хирург. Он здоровается, крепко пожимает вашу руку, объясняет детали процедуры, которая вам предстоит, отвечает на вопросы. После этого хирург открывает свой журнал и начинает задавать вам вопросы. Не надо забегать вперед и выкрикивать, что у вас нет зубных протезов, а только мосты, всему свое время. Сначала ответьте:

– Сколько вам лет?

– Где вы живете?

– Можете ли вы дать телефон близкого вам человека, с которым можно связаться в экстренной ситуации?

– Есть ли у вас аллергии на что-нибудь?

– Какие лекарства вы постоянно принимаете?

– Какое у вас давление?

– Делали ли вам переливание крови?

– Нет ли у вас в теле каких-нибудь имплантов?

– Есть ли зубные протезы или мосты?

– Не было ли у вас плохой реакции на общий наркоз?

Засим хирург тепло прощается, пожимая вам руку, хотя через пятнадцать минут вы с ним встретитесь в операционной, и уходит.

Последним на встречу с вами приходит анестезиолог. Он крепко пожимает вашу руку, слушает легкие трубочкой, вернее – не знаю, как называется, изучает вашу шею, достает листы бумаги и тут происходит нечто удивительное, чего вы не ждали: первым вопросом идет:

– Не было ли у вас плохой реакции на общий наркоз?

А уже потом идут все остальные вопросы про мосты и давление. Поэтому, когда вы оказываетесь на операционном столе, где вас накрывают теплым, заранее подогретым одеялом и начинают делать наркоз, вы уже ничего не испытываете, кроме радостного удивления, что вокруг нет анкет и никого уже не интересует, есть ли у вас наследственные сердечно-сосудистые заболевания, импланты и мосты. Радостно вы засыпаете, чувствуя, как горло и шея заливаются чем-то холодным, и через минуту вам уже снятся анкеты, летающие вокруг вас и затягивающие в сияющий золотыми переливами тоннель.

Те, кто прошли операции в Канаде, говорят, что здесь оперируют хорошо, а один мой знакомый, которого спасли в больнице во время инфаркта, говорит, что каждый день благословляет тот день и час, когда решил приехать в Канаду, подарившую ему десять лет жизни. Его поразило, как слаженно работает команда врачей и медсестер, как быстро они все делают, подчиняясь какой-то своей инструкции и правилам. Все их действия отточены до автоматизма, ну а то, что приходится анкеты заполнять… наверное, так надо.

Судьбы врачей

Врачи – высокооплачиваемые специалисты. В одной шеренге с ними, пожалуй, только адвокаты. В моем окружении много врачей. Самая уважаемая и любимая мною женщина – это доктор Ирина, которая приехала в Торонто в семидесятые годы, уже отработав главным врачом детского отделения одной из московских больниц двадцать лет. Приехав в пятьдесят лет, она на год засела за учебники и сдала профессиональный экзамен. Сейчас ей за восемьдесят, она по-прежнему работает семейным врачом в одной клинике в центре Торонто. Ее муж немного старше, он 1924 года рождения, всегда подтянутый, интересный собеседник. В пятьдесят пять лет доктор Ирина встала на горные лыжи, и с тех пор они с мужем каждый год зимой катаются по склонам, благо в Канаде есть достаточно мест, где этот спорт культивируется. Впрочем, иногда они выезжают в Америку, чтобы там покататься на лыжах. Все у них есть, ничего им не надо, они всегда рады помочь людям просто так.

Доктор Илья, 60 лет, приехал в Канаду лет 15 назад. Профессиональный экзамен он тоже сдал, хотя подготовка заняла у него больше времени. Сейчас у него своя клиника в Торонто, куда приходит много русскоговорящих пациентов. Пока Илья готовился к экзамену, работал массажистом, но это длилось недолго.

Доктор Наташа, 50 лет, приехала 13 лет назад и первые два года раздумывала, медлила, страдала от неуверенности в себе, закончила курс специалистов, которые делают ультразвук, начала работать по этой специальности. Но вдруг в ней заговорил врач, она быстро собрала все документы, сдала экзамен и уже лет девять работает врачом в «walk-in clinic» – это клиника, куда можно прийти без записи в любое время и где всегда есть дежурные терапевты.

Такие клиники есть во всех районах, люди приходят туда и поздно вечером, и рано утром, если у них что-то серьезное и оно не терпит отлагательств. Это может быть ангина, перелом, воспаление легких или насморк. Примут обязательно. Лекарства только не оплачиваются. За них нужно рассчитываться отдельно из своего кармана, если у вас нет страховки от работы, покрывающей лекарства. Впрочем, такую страховку можно просто купить как частное лицо, но это довольно дорого.

Семья врачей, Володя и Марина, приехала 12 лет назад. Марина работала косметологом (у нее был соответствующий небольшой опыт, хотя основное образование – детский врач, коим она и была до переезда в Канаду). Она создала все условия для мужа, чтобы он мог заниматься подготовкой к экзамену, ни о чем не беспокоясь. Иногда я задумывалась: на что же они живут? Так прошел год, потом второй. Их дети уже освоились в школе, хорошо заговорили по-английски, а Володя все учил и учил, при этом завалив экзамен дважды. На третий год он решил, что надо кормить семью, достал из дорожной сумки свой диплом фельдшера, который получил когда-то давно, еще до поступления во Второй московский медицинский институт, и подал заявление на курсы медбратьев. Учеба была для него непростой, потому что в нем все время вопил профессиональный врач, но он вынужден был помалкивать о своем образовании и опыте врача, если решил стать медбратом, иначе его назвали бы слишком образованным («оvereducated») и, скорее всего, отчислили бы с курса. Курс длился недолго и по его окончании руководство учебного заведения направило Володю работать медбратом в одну из больниц Торонто сразу с хорошей зарплатой, бенефитами (бесплатное лечение зубов, массаж, акупунктура и т. д. для всех членов семьи), оплачиваемым отпуском. Марина наконец вздохнула, перестав быть основным кормильцем в семье, и открыла свой косметический кабинет. Правильно ли это, что профессиональные врачи работают медбратом и косметологом? Не знаю, может быть, и нет, но, с их точки зрения, они сделали все правильно, поскольку приехали жить в Канаду и нормально устроились, обеспечив сыновьям и себе достойную жизнь. Через пару лет они купили прекрасный дом в центре Торонто, где живут и сейчас. Сыновья заканчивают школу. Когда спрашиваешь их, куда они собираются поступать, отвечают: «Конечно в медицинский!»

Еще два нетипичных случая, но почему-то одинаковые: один русский доктор был военным врачом в Израиле, второй – анестезиологом в Сибири. Оба не стали в Канаде сдавать экзамен на врача, а открыли строительный бизнес и вдохновенно строят дома. Вольному – воля.

В Канаде очень любят все восточное, альтернативное, натуральное. Поэтому многие медработники, приехавшие в страну и понимающие, что экзамен на врача сдать сложно, идут на специальные курсы и становятся натуропатами, остеопатами, иглоукалывателями, физиотерапевтами, кинезиологами и т. п. Получают лицензии и работают. Работы всем хватает, не говоря уже о массажистах. Главное – делай все по правилам и подчиняйся системе. Это разумно, только понимаешь это со временем.

Доктор Женя приехала в начале семидесятых и стала работать по своей профессии – рентгенологом. Сейчас ей лет семьдесят, она давно могла уйти на пенсию, но ее не хотят отпускать. От больницы, в которой она работает, в ее доме установили аппаратуру и компьютеры, чтобы считывать информацию с рентгеновских снимков, делать описания и отсылать, не вставая с кресла. Доктор Женя продолжает работать, считывает с утра несколько рентгеновских снимков, а потом пишет картины. Чем она меня изумляет, так это тем, что она все время учится. Года три назад поступила в художественный колледж, сейчас его заканчивает, короче, ведет себя так, как будто у нее вся жизнь впереди. Какие удивительные встречи преподносит жизнь в эмиграции! Доктор Женя – это яркий пример того, как здесь умеют ценить профессионалов, а также это пример… возвращения к себе. Когда у человека есть любимая интересная работа, устроенная жизнь, можно вернуться к себе и заняться наконец тем, о чем мечтал в юности, к чему есть талант.

Призвание

Старого портного спросили: «Чем бы ты занимался, если бы стал царем?» Он ответил: «Я бы царствовал-царствовал, а по вечерам немного шил». Новая страна – новое начало, вызов, как здесь любят говорить. Я бы сказала – новая или еще одна молодость. Неважно, приезжаете вы в Канаду работать или иммигрируете, может быть, стоит начать все с чистого листа, заняться чем-то неожиданным или рискнуть взяться за дело, к которому в своей родной стране не решались подступиться или руки не доходили, времени не было. Хочу выступить с небольшим напутствием, которое важно, конечно, и тем, кто живет в той стране, где родился, и тем, кто собирается попробовать, на что способен в совершенно новой стране с новыми традициями, законами, правилами и языком, – очень важно не потеряться и не окунуться с головой в зарабатывание денег, забыв о своих интересах, талантах, любимых занятиях. Рано или поздно вы все равно встанете на ноги и вернетесь к себе. Главное, чтобы это случилось не очень поздно.

Помните роман «Золотой теленок» Ильфа и Петрова? Был там эпизод, когда на пути в Черноморск славная компания, состоявшая из «коллег» Остапа Бендера: Паниковского, Шуры Балаганова и других, остановилась на ночлег в деревне, где их положили спать на сеновал, а утром хозяйка принесла им молоко. Остап сказал, что это были лучшая ночь и лучшее утро в его жизни: «Мы всегда говорим: много будет еще в моей жизни молока и сена… потом, и откладываем, откладываем… но это «потом» никогда не наступает». Жулик, аферист, а какая глубокая мысль! Мы зарабатываем, нам все время не до того, что приносит радость, не до творчества, не до любимых занятий. Мы рассуждаем об успехе, вкладывая в это понятие исключительно доллары, евро, пфенинги и прочие УЕ. Деньги – это, конечно, свобода, никуда от этого факта не денешься. Все-таки любимое занятие предназначено для того, чтобы приносить в нашу жизнь гармонию, радость, не только деньги. Но самое интересное то, что часто неожиданно любимое занятие, а то и вовсе хобби, вдруг начинает приносить доход, и тому есть много примеров.

Судьбы инженеров

Один мой приятель-инженер, приехав в Канаду лет двадцать назад, прошел в колледже двухгодичный курс и вскоре устроился на работу инженером по гражданскому строительству. Это было его профессией и в России. Он всегда увлекался пчеловодством, а на работе словно наказание отбывал, терпел, зарабатывал. В конце концов все бросил, уехал в деревню и занялся только своей пасекой. Это было лет 5 назад, сейчас у него сеть магазинов, где продается мед и продукты из меда. Сейчас он – известный в нашей провинции человек, к которому приезжают со всех концов Онтарио, просят поделиться опытом, покупают его шикарный, не прошедший термообработку мед в банках и ведерках, прополис, пыльцу и другие продукты пчеловодства.

Инженерам сложно, во-первых, потому, что прежде чем подать на иммиграцию, они должны выяснить, входит ли высшее учебное заведение, которое инженер заканчивал, в список ассоциации инженеров Канады. Если есть – можно подавать документы. Однако приехав в страну, вероятнее всего, придется взять двухгодичный или более долгий курс, чтобы получить право работать по своей специальности. Вся эта долгая процедура напрягла моего хорошего знакомого, который живет сейчас в столице провинции Манитоба, городе Виннипег. Он прошел иммиграционный процесс по Федеральной программе и мог выбирать любой город Канады. Будучи оригиналом и считая, что в глубинке легче пробиться, он и не взглянул на мегаполисы Торонто и Ванкувер, столь любимые всеми вновь прибывшими, а поехал в Манитобу. Там, по его словам, легче стать первым парнем на деревне. Как-то он вспомнил, что всегда хотел путешествовать, сдал экзамен на права водителя трейлера, получил американскую визу и начал гонять этот огромный грузовик по всем пятидесяти американским штатам. Первое время было очень интересно: каньоны Калифорнии, зеленые горы Пенсильвании, ковбои Техаса… не говоря уже о Канаде, которую он тоже всю проехал вдоль и поперек. Стало скучно, надоело, пережил аварию, что послужило последней каплей. Вспомнил человек, что был он у себя на родине неплохим инженером-механиком, любил свою работу и чувствовал себя на своем месте. Пришла запоздалая информация, что в провинции Манитоба, в Виннипеге, – мощная еврейская община (а приятель мой – еврей), которая охотно помогает своим. От общины направили его в правильный колледж, помогли оформиться, посодействовали с оплатой курса и со стипендией. Он и жена учились два или три года и не работали. Денег хватало и на аренду квартиры, и на все необходимое для двоих детей. Это все было лет восемь назад. Сейчас этот человек работает инженером-механиком на крупном заводе, счастлив до невозможности: зарплата хорошая и в своей стихии человек. Я, говорит, так этой земле благодарен, что мысленно ее целую.

Судьбы учителей

Среди моих знакомых, друзей и клиентов есть представители очень многих специальностей. Я знаю учителя танцев, влюбленного в свое дело, который, не зная ни слова по-английски, набрал сначала малюсенькую группу при клубе и стал учить детей. Через месяц его уже попросили открыть группу для взрослых, а год спустя у него была собственная школа бальных танцев, где он прекрасно объяснял движения на английском языке, которого нахватался от учеников, и, конечно, он занимался с частным преподавателем английского языка, обучавшим его устной речи. Кстати, профессиональный язык гораздо легче языка в целом и учится намного быстрее.

Учителя математики устраиваются быстрее всех, само собой, если знают и любят свой предмет и владеют профессиональным английским. Светскую беседу за столом о политике, моде и еде человеку, недостаточно хорошо владеющему английским, поддержать гораздо труднее, чем объяснить ученикам про корень квадратный, дроби и таблицу умножения. Среди моих знакомых учителей математики все устроены прекрасно, при этом большинство работают в школах, включая старшие классы с девятого по двенадцатый, где уже вещи посложнее таблицы умножения. Три преподавателя математики владеют частными школами здесь, в Торонто, где у них нет отбоя от учеников. Я уж не говорю о профессорах университетов – математиках экстракласса, можно только сожалеть, что они работают не в России, ведь талантливы и востребованы, а школа-то у них российская.

В школе моей дочери есть химик-лаборант, который подготавливает опыты и демонстрирует их ученикам. Говорят, что в России он был доктором наук, возглавлял кафедру в каком-то институте. Не сложилось что-то у человека или не смог перешагнуть барьер и говорить по-английски, не боясь каждую минуту сделать ошибку. Плохо, если английский язык на низком уровне, иначе бы научная степень открыла все двери преподавательской работе.

Учителя музыки обычно начинают работать в частных школах, которые чаще всего держат китайцы, называя их академиями и консерваториями.