— Да как-то смешно поднимать глаза туда, наверх. Как-то непривычно.

Меня поразило, как удар молнии: отчаявшийся человек, собравшийся наложить руки на себя и своих детей, заявлявший, что сделает все что угодно, только бы стало лучше, вдруг останавливается, прекращает делать именно то, от чего, по ее же словам, ей становится лучше. И только потому, что “смешно поднимать глаза туда, наверх”. Казалось, она говорит: “Извините, но я скорее убью своих детей, чем сотворю что-то непривычное — подниму глаза наверх и буду думать о будущем для поднятия духа”. Моей целью было помочь этой женщине освободиться из “заточения” собственной модели мира, расширив эту модель.

Применяя первый шаг стратегии Эйнштейна (очерченной в предыдущей главе), я поставил себя на ее место и понял тот самый парадокс — тупик, в котором она очутилась: “Мое прошлое потеряно, настоящее невыносимо, будущее незнакомо и небезопасно”. Вытекающий из этой перспективы вывод был следующим: “Вселенная — недружественное место”. А если это так, то некуда спрятаться и некуда убежать.

Я начал расширять свое собственное видение ситуации и думать об этой дилемме в другом ключе — не в том, в котором проблема была создана. Первым шагом к решению было выявление и признание двух противоположных точек зрения, чтобы появилась возможность наблюдать конфликт с “третьей”, или “метапозиции”. Совершенно ясно, что в конфликте участвовали две “части”: одна, желавшая измениться, и другая, боявшаяся всего “незнакомого”. Первая часть не переносила ни прошлое, ни настоящее, а вторая — страшилась будущего. Женщина подтвердила, что это действительно “двойная связь”: она боялась того, что может произойти, если сама она не изменится, но еще больше боялась того, что может случиться, если изменение свершится.

В унисон следующему шагу стратегии Эйнштейна, я попросил женщину создать несложный символический образ каждой части. Часть, желавшую изменений, она увидела в образе бабочки, пытающейся выбраться из кокона, — несомненно, красивой, но хрупкой и нежной. Вторая часть предстала мамой-динозавром (Тиранозаурусом Репс), сидящей на яйцах. Динозавр знал, что скоро погибнет, и боялся будущего. Она чувствовала, что лучше разрушить гнездо вместе с яйцами, чем обречь детенышей на ужасное будущее.

Я попросил клиентку не торопясь ознакомиться с перспективой, открывающейся с каждого изображения — двигаясь между ними, принимая в расчет взаимные соображения.

Для совершения следующего шага надо было обратиться к лежащему в основе конфликта положению о “недружественности” Вселенной. Я попросил женщину найти “позитивное намерение”, или цель каждой ее части. Это был вопрос, которым она никогда не задавалась прежде, и ее весьма удивила мысль, что за болью и самим конфликтом может находиться что-либо “позитивное”.

После небольшой помощи с моей стороны она осознала, что позитивным намерением части, желавшей изменений, — бабочки был “рост”. У динозавра, боявшегося этого изменения, позитивным намерением было “выживание” и “защита” от боли. Ясно, что эти намерения были сформированы на уровне ценностей.

Чтобы найти новое предположение, объединяющее обе конфликтующие части, я попросил клиентку выйти на уровень “миссии” — подумать, какой высшей цели, несущей благополучие, ей как личности могли бы служить оба найденных намерения. Поразмыслив немного, она пришла к выводу, что обе части стараются помочь ей быть “успешным человеком”. Просто ими руководят разные ценности. Но теперь, при осознании общей цели частей, противостояние не казалось столь полярным, взаимоисключающим. “Рост” и “выживание” фактически приобрели значение взаимно необходимых условий. Если необходимо все-таки выживать, не защищая себя, то о росте говорить не приходится. И если не расти, то выжить очень трудно и вряд ли возможно защитить себя в меняющихся обстоятельствах, согласно закону необходимого многообразия.

Приведя обе части к согласию, мы пересмотрели специфические способности, присущие каждой из них. “Бабочка”, стремящаяся к “росту” и изменению, обладала способностью “готовиться к будущему”. “Динозавр”, желавший “выжить” и “защитить” себя и потомство, мог “оценивать в настоящем потенциальную опасность”. Оказалось, что эти способности не исключают, а скорее взаимно дополняют друг друга. Каждая из частей могла использовать возможности другой для успешного выполнения их общей миссии. “Подготовка к будущему” — важное условие как для выживания, так и для роста. “Умение оценивать настоящее” не менее необходимо для роста и изменения, чем выживание и защита. Нам оставалось сделать еще один шаг — проверить, какие еще убеждения в жизненной программе моей клиентки нужно переоценить. Первоначальным камнем преткновения было для нее слово “привычно”. Я спросил:

— Как бы вы узнали, что поднимать глаза наверх и рисовать себе светлое будущее — привычно?

Она на секунду помолчала и ответила:

— Я бы сделала это не задумываясь.

— Сколько раз вам нужно проделать это, чтобы действие стало привычным?

Она чуть смутилась:

— Не знаю.

Я попросил женщину сосредоточиться на неприятном ощущении, ассоциирующемся для нее с незнакомыми, непривычными вещами, оглянуться в прошлое и найти ситуацию, в которой данное чувство появилось впервые (Аристотель назвал бы это “предшествующими причинами”). Для того, чтобы все получилось, я попросил клиентку физически перенестись на воображаемую линию времени, обозначенную прямо на полу, и пойти вспять (как это могло бы быть в четырехмерном пространственно-временном континиуме). Осознанно она не могла ответить, что за событие породило неприятное чувство, но во время своего воображаемого путешествия в прошлое (находясь как бы спиной к нему) она начала вспоминать одно событие из детства так ясно, как будто оно произошло только вчера.

Некогда, еще ребенком, она предвкушала свое великолепное будущее, даже в деталях нарисовав его ясные картины. По не зависящим от нее причинам воображаемое будущее так никогда и не осуществилось — она потерпела крах. (Как говорит мой коллега Ричард Бэндлер, “для разочарования нужно соответствующее планирование”.) И тогда женщина поклялась, что больше никогда не причинит себе такую боль — лучше жить совсем без надежды, чем вновь обмануться.

Ее нынешний разрыв с мужем разбудил дремлющее с детства воспоминание и заставил полностью “перекрыть” будущее в страхе перед еще более глубоким разочарованием. Теперь проблема состояла в том, что она не видела вообще никакого будущего, и это еще более усугубляло ее депрессию.

Итак, моя клиентка вспомнила события далекого детства, и я помог ей выстроить их во временной последовательности. Все, что она сейчас вспомнила, случилось очень давно, когда у нее еще не было сегодняшних возможностей и способностей. Мы решили провести “мыслительный эксперимент”, в котором женщина смогла бы путешествовать сквозь время на световом луче Эйнштейна и перенестись в прошлое, уже будучи вооруженной знанием и мудростью себя сегодняшней, взрослой. В частности, она могла перенести туда общие ресурсы своих частей. Теперь можно было представлять будущее, “готовиться к нему”, “оценивая настоящее”. И внезапно откуда-то пришло понимание того, что, обладай она этими способностями раньше, все могло бы быть по-другому. Представив, как могли бы измениться самые значимые события ее жизни, она “вернулась” из “путешествия” глубоко задумавшейся.

Позднее мы обсудили это, и я обратил ее внимание на то, что можно визуализировать будущее по-разному — в виде символических и метафорических образов, которые, по своему характеру более гибки, их легче изменять и труднее принять за “реальность”.

Затем мы выяснили, сохранилось ли еще внутреннее сопротивление, когда она поднимает глаза вверх и там представляет желаемое будущее. Похоже, ситуация изменилась. “Отлично. Попробуем еще несколько раз и увидим, что получится”. Я попросил ее пофантазировать, представляя образы будущего еще несколько раз. Примерно после пятой попытки заметно изменился ее облик (точнее, физиология). Сопротивление исчезло, сменившись уверенностью и волнением.

В завершение эксперимента я попросил клиентку заглянуть в будущее и создать там свой собственный образ, в котором объединились бы две символические картинки — символы ее конфликтующих частей. Она увидела орлицу, парящую в воздухе и летящую к расположенному на самой вершине дерева гнезду — месту безопасному, с которого хорошо обозревалась вся равнина. Оттуда острые глаза орлицы легко могли заметить любую таящуюся опасность и наиболее эффективно подготовиться к будущему.

Как вы, наверное, догадались, после этой встречи женщина действительно начала меняться. Внезапно в ее жизни все повернулось к лучшему. А ведь мы просто изменили совсем малое, создали небольшой прорыв. Но в результате сместились такие глубинные представления о прошлом и будущем! Человек осознал, что может к чему-то привыкнуть. А когда этим “что-то” оказывается способность увидеть свое будущее, вы превращаетесь в настоящего Эйнштейна.

Мне думается, мы рассмотрели хороший пример применения стратегии, открывшей теорию относительности, к решению психологических или “человеческих” проблем. Цель стратегии — найти в “карте мира” человека предположение, создающее несовместимость его частей, точек зрения, и затем подняться на иной уровень мышления и с этой перспективы примирить конфликтующие стороны и решить проблему.

Стратегия Эйнштейна, применяемая для разрешения конфликта, очень похожа на основной процесс изменения в НЛП, называемый “рефреймингом”. Там мы тоже выходим за границы проблемного поведения и находим стоящее за ним “позитивное намерение”. Типичный подход к решению конфликтов в НЛП заключается в следующем: необходимо подняться на один уровень над конфликтом и прийти к соглашению с учетом ценностей “высшего уровня”. Второй шаг — спуститься на один уровень ниже анализируемого конфликта. Именно здесь можно найти дополнительные ресурсы, принадлежащие обеим кажущимся конфликтующими частям.

Согласие по отношению

к намерению высшего уровня

Уровень конфликта

Дополнительные ресурсы нижнего уровня

Решение проблемы на другом уровне, отличном от того, где создавалась проблема

В рассмотренном выше примере у моей клиентки был конфликт на уровне убеждений и ценностей, относящихся к прошлому и будущему. Конфликтовали две части: одна — стремившаяся защитить ее и вторая — убежденная, что нужно расти. Попытка решить проблему на уровне мышления, породившем ее, привела к двойному зажиму.

Решение пришло на уровне “личностного своеобразия”, когда было найдено общее, удовлетворяющее обе части позитивное намерение. “Согласие” было достигнуто, и мы “спустились” на уровень “способностей”. На этом уровне нашлись дополнительные для каждой части ресурсы, использованные на общее благо”.

Приближаясь к созданию теории относительности, Эйнштейн бросил вызов понятию “одновременности” — когда наблюдатели, каждый со своей системы координат, действительно видят одно и то же событие в одно и то же время. Но таково обычное подсознательное предположение, влияющее на личные проблемы. Различные точки зрения, или убеждения, формируются в разное время жизни. В нашем примере с женщиной многие убеждения в ее модели мира сформировались в детстве. Подобные убеждения часто ограничены в своей перспективе, но кажутся “реалистичными”, потому что более привычны, в них больше личного опыта и поддерживающих воспоминаний, чем у тех, что формируются позднее. Вместо того, чтобы воспринимать все убеждения как рожденные “одномоментно”, полезно выяснить время их появления на свет, соотнести с подходящей временной рамкой (с чем, несомненно, согласился бы Фрейд). И тогда становится возможным перейти на другой уровень восприятия конфликта.

Понятие о различных уровнях мышления и существования является очень важным для осознания и применения стратегии Эйнштейна. Например, считается, что гении мыслят на “более высоком уровне”, чем другие люди. В структуре нашего мозга, языка и систем восприятия существуют естественные уровни классификации. Наши ментальные стратегии организованы на разных уровнях мышления. На каждом вышерасположенном уровне регистрируются взаимоотношения между событиями с нижнего уровня — и, соответственно, следует определенная реакция. Изменив что-либо на высшем уровне, вы несомненно повлияете и на взаимоотношения низших уровней, изменения же на низших уровнях могут, но не с той долей необходимости, повлиять на выше расположенные уровни. Я выстроил эти уровни по следующей категории:

Духовный — ощущение себя как части большей системы.

а). Кто я есть — ощущение личностного своеобразия.

б). Моя система убеждений и ценностей — предположения о реальности.

в). Мои способности — мыслительные стратегии и ментальные карты.

г). Что я делаю или что сделал — особые поведения и действия.

д). Мое окружение — внешние ограничения.

l Движущие силы окружения определяют те внешние побуждения, на которые человек должен реагировать. Отвечают на вопросы где? и когда?

l Поведение состоит из особых действий, совершаемых в данном окружении. Отвечает на вопрос что?

l Способности направляют поведение по ментальным картам или стратегиям. Отвечают на вопрос как?

l Убеждения и ценности обеспечивают усиление (мотивация и разрешение), поддерживают или отвергают способности. Отвечают на вопрос почему?

l Факторы личностного своеобразия определяют общее видение или цель и формируют убеждения и ценности. Отвечают на вопрос кто?

l Духовность — это восприятие себя как части гораздо большей системы (“миссия” или “трансмиссия”)

На нижних уровнях мы проявляем особые виды поведения под влиянием внешних побуждений. Эти виды поведения, однако, подобны коленному рефлексу, привычкам или ритуалам. На уровне способностей мы можем отбирать, изменять и адаптировать поведение для более общих контекстов. На уровне убеждений мы можем поощрять, запрещать или вырабатывать новые формы поведения. Личностное своеобразие, конечно, охватывает всю систему убеждений. На “духовном” уровне мы воспринимаем себя как часть большей, окружающей нас системы: семьи, профессионального сообщества, жителей планеты Земля, обитателей Вселенной. Этот уровень соотносится с нашей высшей миссией и предназначением.

Чем более абстрактным и отстраненным от специфического поведения и сенсорного опыта становится каждый уровень, тем больше он влияет на наше поведение.

На каждом уровне существует свой способ организации, оценки, отбора и использования информации с уровня низлежащего. Они, таким образом, образуют сеть взаимоотношений, представленных в следующей диаграмме:

Антрополог Грегори Бейтсон указывал, что во многих сферах поведения и общения люди путают и смешивают “логические уровни”, что создает проблемы. Огромная разница, например, между понятиями “человек выпил” (особое поведение) и “быть алкоголиком” (идентичность), или “иметь опухоль” и “быть жертвой рака”.

Примером того, как смешиваются различные уровни, может быть студент, не очень успешно справившийся с каким-то экзаменом. На различных уровнях возможна разная реакция:

а) Личностное своеобразие (идентичность): “Я тупой, не способен учиться”.

б). Убеждения / Ценности: “Учиться трудно и скучно”.

в) Способности: “Я не очень-то хорошо сдаю экзамены”.

г) Поведение: “Я плохо сдал этот экзамен”.

д) Окружение: “Что-то в классе отвлекло меня”.

Итак, конфликты могут рождаться на нескольких различных уровнях. В случае с женщиной, впавшей в депрессию, конфликт возник на уровне ценностей и убеждений — это самый распространенный вариант. Конфликты могут происходить и на других уровнях. Например, человек в той или иной проблемной ситуации может выбирать между своей способностью поступать “логически” или, напротив, интуитивно.

На этом уровне конфликт решается так же, как на уровне убеждений и ценностей: а) поднимаясь на верхний уровень и с него находя позитивные намерения или цели этих двух разных способов мышления и б) спускаясь затем вниз и находя на этом уровне взаимодополняющие качества, присущие разным типам мышления.

В противопоставлении “логического” и “интуитивного” мышления общее намерение на уровне ценностей представляет собой, например, “поиск самых эффективных решений”. Дополнительные ресурсы к этим разным способностям могут находиться на уровне поведения: результатом логического осмысления является “отбор чего-либо в соответствии с линейным порядком и последовательностью”. Этот порядок и последовательность могут, в свою очередь, стимулировать интуицию. Интуитивное мышление, с другой стороны, производит свой отбор, выстраивает свою классификацию, ориентируясь на значение и нелинейные взаимоотношения. Они затем могут выстроиться в логическом порядке. И это, на мой взгляд, та самая интеграция, в которой Эйнштейн достигал совершенства.

Возможно, самые сложные конфликты возникают на уровне идентичности — личностного своеобразия. Многим из нас знакомы подобные “противостояния”: например, “быть хорошим родителем” и в то же время “печься о карьере”, или быть “супругом” (“супругой”), при этом не ущемляя своей “индивидуальности” и т.п. Похоже, что теория относительности и стратегия, приведшая к ней Эйнштейна, помогли ему разрешить конфликт собственного дуализма — “ученого” и “философа”.

Чтобы разрешить этот конфликт, нужно подняться над уровнем собственной идентичности. А для осуществления подобного действия мы должны расширить свои карты мира и осознать себя частью огромной системы, ощутить свою “миссию” и предназначение.

Эйнштейн пришел к выводу, что его миссия такова: “расширить круг сочувствия, объять все живые существа и всю природу в ее красоте”. Убеждения, ценности и способности “ученого” ориентированы на углубление знания о том, что есть”. А “философ” посвятил себя исследованию того, что “должно” или “могло быть”. Эйнштейн обратил эти дополнительные ресурсы на служение одной общей миссии.

Что такое наша личность? Это целый океан, а не просто обитающие в нем разные рыбы. Истинное личностное своеобразие представляет собой не какой-то отдельный образ или систему измерения — скорее, это свет, дарующий жизнь данным образам и измерениям.

Может быть, не случайно в истории человечества многие великие люди уподобляли свою личность и дух свету. Когда кто-либо склоняется только к “плоти” или только к “духу”, “телу” или “разуму”, к “эго” или “ид”, левому или правому полушарию, логике или воображению, только к стабильности или только к изменению, то нарушается равновесие и создается потенциальный конфликт. Но если отождествлять личность со светом, то важное значение приобретают не отдельные составляющие ее элементы, а взаимоотношения между ними. Так, например, эволюция и адаптация на индивидуальном уровне являются функциями изменения, а на уровне окружения они представляют процесс стабилизации. Развитие личности требует равновесия сил на различных логических уровнях.

Очевидно, что распределение явлений жизненного опыта по соответствующим уровням поможет разрешить проблемы, прояснить замешательство. Думаю, что теория относительности Эйнштейна воплотила перевод конфликта в физике с уровня идентичности на уровень убеждений, для того чтобы там, на уровне идентичности, открылась более глубокая истина. Затем это изменение распространилось на большие и большие системы. И действительно, способность Эйнштейна распознавать разные логические уровни и в соответствии с ними распределять реалии жизни и таким образом решать проблемы, изменила не только его самого, она изменила мир.