Судя по всему, Абрам Петров решил стать невозвращенцем. Он всячески оттягивает отъезд. Макаров шлет письмо с требованием немедленно выехать морем в Россию. Абрам отговаривается тем, что плохо переносит морские поездки. "...Прошу вас, - пишет он, - государя моего, доложить его величеству, что я не морской человек: вы сами, государь мой, изволите видеть, как я был на море храбр, а ноне пуще отвык. Моя смерть будет, если не покажут надо мною милосердие божеское... Ежели императорское величество ничего не пожалует, чем бы мне доехать в Петербург сухим путем, то рад и готов пешком идти..."
      Знает хитрый Абрам Петров, что Петр деньгами не бросается - прижимист предельно.
      Занятно, что ровно сто лет спустя его правнук, Александр Сергеевич Пушкин, почти теми же словами, ссылаясь на смертельную болезнь - аневризм в сердце, - будет отговариваться от командировки для борьбы с саранчой в Херсонской губернии.
      Еще год пробыл Абрам во Франции. Но петербургские хитрецы все же нашли способ вернуть строптивца. Не хочешь ехать сам морем, поедешь с посольством князя Долгорукова.
      Весной 1723 года по требованию императора Абрам Петров покинул Францию и выехал в Россию вместе с посольством князя Долгорукова. Далее по тексту "Немецкой биографии": "Получив известие об его приближении, государь со своей супругой, императрицей Екатериной, поехал ему навстречу из Петербурга до Красного Села, на 27-ю версту, а затем назначил его на 28-м году капитан-лейтенантом бомбардирской роты лейб-гвардии Преображенского полка; в последней каждый правящий монарх всегда сам является капитаном, и потому Ганнибал по своей должности имел ежедневный верный случай часто говорить со своим капитаном, без предварительного доклада".
      Пушкин в романе "Арап Петра Великого" творчески обработал этот момент. Петр I не только выехал навстречу своему крестнику, но и ждал его в трактире "со вчерашнего дня".
      Здесь практически все вымысел. Император получил известие не о приближении своего бывшего арапа, а о прибытии посольства и действительно выехал ему навстречу. Камер-юнкер Берхгольц писал об этом в своем обширном дневнике так: "25 мая. ...государь ездил навстречу двум господам, именно князю Долгорукову и графу Головкину, прибывшему из Берлина. Первый находился вне России 15, а последний 16 лет. Долгоруков был послом при датском и французском дворах... Они сидели с императором в коляске и были встречены им за несколько верст до города".
      Бывшему фавориту не нашлось места рядом с императором, и это вполне объяснимо, если учесть, что никакой особенной близости ни в прошлом, ни теперь между ними быть не могло. Количество денщиков-фаворитов было настолько велико, что Петр и сам, вероятно, их не помнил. Вот краткий перечень их за 1721 год: "...почти вся его свита состоит из нескольких денщиков (так называются русские слуги), из которых только немногие хороших фамилий, большая же часть незнатного происхождения. Однакож почти все они величайшие фавориты и имеют большой вес. Теперь особенно в милости три или четыре: первый - племянник генерала Бутурлина, другой - Травеник, один из двух близнецов... Того из них, который не сумел подделаться под его вкус, он отдал царице. Третий фаворит и денщик - Татищев, из русской фамилии; четвертый и последний - Василий, очень незнатного происхождения и человек весьма невзрачный. Царь поместил его, как бедного мальчика, в хор своих певчих, потому что у него был, говорят, порядочный голос... он скоро взял его к себе и до того полюбил, что ни минуты не может быть без него. Оба последние самые большие фавориты, и хотя Татищева считают величайшим, потому что он почти всегда обедает с царем... однакож я думаю, что тот имеет перед ним большое преимущество: царь иногда раз сто берет его за голову и целует, также оставляет знатнейших министров и разговаривает с ним..."
      Тревожный отрывок. Настораживает увлечение Петра мальчиками. Эти публичные поцелуи "в голову" не могли не раздражать императрицу. Свита Екатерины стала отстойником, куда Петр отправлял тех мальчиков, которые не сумели "подделаться под его вкус". Экзотический вкус Петра сильно отдает гомосексуализмом. Вспомните частые ночные судороги, случающиеся у императора, когда денщик или арап должен был ложиться в постель к императору и находиться там до конца приступа.
      Петр явно страдал психическим расстройством, одной из причин которого могла быть сексуальная неудовлетворенность. Ни Евдокия Лопухина, первая жена Петра, ни Екатерина и способная любовница Анна Монс не смогли удовлетворить половое влечение, и тогда настала очередь мальчиков... Возможно, что сексуальная неудовлетворенность стала причиной не только сексуальной переориентации, но и суперактивной реформаторской деятельности.
      Ко времени возвращения Абрама Петровича в Россию императору оставалось жить год и восемь месяцев. Бывший фаворит его больше не интересовал. Абрама ждала обычная в таких случаях рутинная служба. Его отправили в Преображенский полк, где ранее служил гобоистом брат, Алексей Петрович. Конечно, Абрам Петрович не стал капитан-лейтенантом и не имел возможности ежедневно встречаться и беседовать с императором.
      Честолюбие Абрама Петровича уязвлено. Он не смирился с таким положением. Очень скоро ему надоело обучать "архитектуре милитарис" туповатых унтер-офицеров. Он решил напомнить о себе, отослав Екатерине I рукописный экземпляр своей книги "Геометрия и фортификация" В небольшом посвящении Абрам Петрович Петров осторожно намекает на те вехи биографии, которые невозможно было проверить. Крестился в Вильно в 1705 году. Восприемник - сам государь Петр. Оставлен лично императором в Париже в 1717 году для обучения и рекомендован принцу крови Дюку дю Мену. Екатерина не оставила без внимания обращение Абрама Петровича. Он определен учителем математики к Петру II.
      Умный и хитрый, Абрам Петрович не мог, конечно, ужиться при дворе с всесильным Меншиковым. После восшествия на престол Петра II несчастный учитель математики отправился в служебную командировку в Селенгинск, где по странному стечению обстоятельств встретился с графом Саввой Лукичом Рагузинским, который почти четверть века тому назад привез в Россию маленького Ибрагима, ставшего нынешним Абрамом Петровичем.
      Все началось с Рагузинского. Именно этот человек придумал первые штрихи легендарной биографии Абрама Ганнибала - ему необходимо создать впечатление у заказчиков о сложности его деятельности, а отсюда - и цена.
      Легенда о Ганнибале в наиболее краткой и завершенной форме представлена в академическом издании "Путеводитель по Пушкину", вышедшем в 1931 году (второе издание - Спб., 1997). Выдержка из него: "Абрам (Петр) Петрович, до крещения Ибрагим (прадед П.) родился в 1697-1698 годах в северной Абиссинии, где отец его был владетельным князьком".
      Видимость совершенства часто обманчива. К отдельным формулировкам есть серьезные замечания. Очень сомнительно, что отец Абрама был "владетельным князьком в северной Абиссинии. Нигде и никогда Абрам не именовался прозвищем Ганнибал. В Париж он не послан, а приехал вместе со свитой Петра Великого. В войне за испанское наследство он участвовать не мог, ибо наследство уже года три как поделили и война окончилась. Не очень понятно, почему авторы текста титулуют Рагузинского графом, когда в момент поставки арапчат ко двору он титул этот ещё не получил. Савва Рагузинский ещё только начинал карьеру тайного агента при российском внешнеполитическом ведомстве. В дипломатической переписке начала XVIII века тайный агент в Константинополе титулуется скромно "человек" (письмо посла России в Турции П.А. Толстого к Федору Головину, ведавшему делами Посольского приказа, от 7 октября 1702 г.). "Человек" - звучит почти как раб или холоп, но человек умный, хитрый и очень состоятельный. Он делает стремительную карьеру на русской службе. Уже в 1702 году Савва Рагузинский встречается в Азове с Петром I и рекомендуется "греческим купцом". Через три года в именном указе от 2 апреля 1705 года Савва Рагузинский именуется иллирийским шляхтичем и торговым человеком.
      К тому времени через Савву идет солидный поток денежных средств, направленный для подкупа турецких чиновников. От его деятельности во многом зависит внешняя политика Турции в Причерноморье и на Балканах. Петр Андреевич Толстой очень дорожит своим агентом, справедливо полагая, что он "зело искусен и на многие тайные вещи ведомец", а кроме того, скуп неимоверно. Даже на образование своему племяннику, обучавшемуся в Париже, денег не давал. О чем писал приставленный к ученикам парижским Конон Зотов.
      Основные торговые пути Саввы Рагузинского проходили через Малороссию и Азов. 1 июля 1703 года Савва обращается с челобитной к Петру I и почти через два года получает, говоря современным языком, лицензию на свободную торговлю через Азов, где ему высочайше разрешено иметь дом и лавку. Еще когда Азов был турецким городом, Савва наверняка имел грамоту от султана на проведение в Азове торговых операций, и дом с лавкой тоже имел, но власть сменилась, пришлось пойти на службу к русскому царю и получить жалованную грамоту на торговлю через Азов с Россией.
      Азов - город, с которым Савва Рагузинский связан кровными узами в самом прямом смысле. Он - связующее звено между находившимися в состоянии войны Турцией и Россией. Через Азов и Савву Рагузинского шел путь и в Константинополь, и на Балканы, и в центральную и южную Европу.
      И вот Савва получает приказ привезти для царя арапчат. Неужели этот опытный и осторожный человек поставит под угрозу свою жизнь, состояние и карьеру и будет воровать из султанского сераля мальчиков-арапчат, в числе которых окажется и Ибрагим (Абрам)? Невероятно. Никогда не пошло бы на это и русское правительство. Зачем рисковать из-за такой мелочи ценным агентом? Савва мог получить подобный приказ только как дополнение к агентурной работе, причем он ничем не должен был рисковать, а это возможно, только если Савва занимался торговлей живым товаром постоянно, имел большой опыт в этом деле.
      За десять лет до появления мальчика Абрама в России Петру I привезли смуглого арапчонка, в крещении получившего имя Алексей и отчество Петрович. Впоследствии оказалось, что Алексей Петрович был родным братом Абрама Петровича.
      Итак, одна и та же семья с разницей в десять лет поставила русскому царю двоих своих членов, братьев родных! Это возможно только в том случае, если поставщик мальчиков-арапчат был один - Савва Рагузинский.
      Как мы говорили, мальчикам предъявлялись три основных требования: они должны быть смуглы, некрасивы и интеллектуально развиты.
      Первые два требования трудности не представляли - на любом базаре от Константинополя до Крыма и Азова можно было приобрести смуглых и не очень красивых мальчиков, но как определить, что этот ребенок способен к наукам? Проще всего и вернее выбрать ребенка из своей среды, тем более если заранее известно, что он попадет ко двору русского царя.
      Такая "своя" среда могла быть у Саввы только в Азове, где у него был дом. Недаром вместе с Абрамом в Москву привез он и своего племенника.
      Скорей всего, ошибался Петр Андреевич Толстой, называя Савву "породою рагузенина". Хитрый Савва ловко скрывал свою национальную принадлежность.
      Она несколько проявляется в его имени: Савва - усеченная форма от древнееврейского Вар-Савва - "праведный". Именем Вар-Савва называли библейского Иосифа.
      Следовательно, подлинное имя Саввы - Иосиф из Азова. Принято считать, что топоним Азов происходит от этнонима асы или аланы, - кочевые племена, обитавшие в Приазовье в начале I тысячелетия н. э. Кажется, что это очередная историческая ошибка. Какие города могут быть у кочевников? Название происходит от имени собственного: Азов - замена гласной - в на - ф - Азеф (кстати, имя известного провокатора и террориста родом из тех же мест - Азеф (Азев), дальше близкородственное сирийское Юсеф, польское Юзеф, а в основе все то же библейское Иосиф. Азов - город Иосифа праведного. Савва (Иосиф) родом из города Иосифа. Во время взятия Азова русскими войсками в июле 1696 года возник вопрос об "охреянах". Термином этим назывались на Руси раскольники. Колония охреян - раскольников жила при турках в Азове. При сдаче города договорились, что с турками уйдут те охреяне, которые приняли мусульманство. Трудно представить, что речь идет о русских православных раскольниках. Православные раскольники шли на смерть за свою веру, согласно учению одного из своих лидеров - протопопа Аввакума. "Насильственная смерть за веру вожделенна, - поучал Аввакум, - поэтому нужно стоять в вере непоколебимо..." Вот и появилась у охреян возможность принять "вожделенную" смерть за веру свою, а они вдруг приняли мусульманство и ушли вместе с турками?
      Возможно, под охреянами в Азове имелись в виду еврейские раскольники (миним), получившие имя "караимы", что означает "книжники". Колония евреев-караимов появилась в Приазовье ещё при хазарах. В VII-X веках н.э. в низовье Дона находился город Саркел (русский вариант названия - Белая Вежа) - столица Хазарского каганата. Поселения караимов не только органично вошли в структуру каганата, но и настолько сильно влияли на политическую и духовную жизнь государства и общества, что иудаизм стал официальной религией хазар. Именно из Хазарии иудейский священнослужитель - левит отправлен был к киевскому князю Владимиру с целью склонить последнего к религиозно-политическому союзу. Владимир на это не пошел, хорошо понимая, что после взятия Саркел князем Святославом каганат уже не может быть сильным союзником. Каганат исчез с политической сцены, но остались поселения караимов. Они протянулись от Азова через Приазовье в Крым, где караимские общины существовали веками в Феодосии, Бахчисарае, Чуфут-Кале (крепости евреев).
      Имелись давние связи азовских караимов со всем миром, где проживали их единоверцы. Глава караимов нази (князь), позднее гахам, имел резиденцию в Каире. Последний каирский гахам Иешуа-Бен-Барух жил в середине XVII столетия.
      Имелись давние связи приазовских караимов с Испанией. Историкам известно письмо царя Хазарии к купцу-иудею в Испанию (Х в.). Вполне вероятно, что существовали связи и с Абиссинией, где имелись многочисленные поселения иудеев. Рассказы об этих странах известны были азовским караимам в XVIII столетии. Савва Рагузинский творчески применил их к биографии маленького Абрама. Почему именно абиссинская легенда стала основой биографии Абрама Ганнибала? Савва только подыграл Петру I, зная его интерес к этой стране. Во всяком случае, появление при дворе маленького абиссинского принца могло заинтересовать Петра.
      Мог ли иудейский мальчик сойти за смуглого арапа? Среди евреев антропологи отмечают значительные колебания в пигментации кожи: от белого до смуглого и почти черного. Сто лет назад доктор Тривус, изучавший этот вопрос, писал: "Испанские сефарды и голландские евреи - чистый семитический тип, длинноголовые, продолговатое лицо, смуглый цвет кожи.
      После изгнания евреев из Испании смуглолицые сефарды двинулись через Балканы в Причерноморье и Приазовье.
      В XIII веке имела место значительная миграция караимов из Византийской империи в Крым. Караимы бежали от бесчинствующих в империи крестоносцев.
      Искусственную миграцию караимов осуществил литовский князь Витовт. В 1392 году, разгромив крымских татар, князь увел в Литву значительное количество караимских семей. Они расселены были в Троках, Луцке, Галиче и местечке Красный Остров возле Львова.
      Литовские караимы с тех пор стали называться трокскими, а крымские и азовские - таврическими. Связи между двумя ветвями караимов никогда не прерывались. В среде караимов постоянно поддерживался высокий уровень духовности и светской образованности. Когда гахамы караимских общин в Крыму и Приазовье почувствовали, что интеллектуальный уровень таврических караимов понизился до критической, с их точки зрения, черты, то в конце XVII-начале XVIII столетия были приглашены ученые караимы из Луцка и Трок. Важнейший из них - Симха Исаак Луцкий (по-караимски Сима Ичак Лучки) по прозванию Олам Чаир (микрокосм), поселившийся в Чуфут-Кале (по-караимски Села хаие худим - Еврейская скала), который не только оживил литературную жизнь в Крыму, но и активно занимался с караимской молодежью.
      Близок к караимской интеллектуальной элите был и Савва (Вар-Савва) Рагузинский. Именно из этой среды взяли мальчика Абрама для отсылки Петру I.
      Мальчик оказался способным. Государю пришелся по вкусу, только вот принять новое христианское имя не захотел, а назвали его в честь Петра. Пришлось смириться с удивительным упорством крестника и высочайше разрешить впредь именоваться Абрамом. Абрам питал явную склонность к библейским именам. Все его сыновья носили исключительно библейские имена. И это не случайно. Древнее название караимов Бене-Микра и Баале-Микра означает "библейцы". Трокские караимы с середины XIX века просили русское правительство разрешения именовать себя "Российскими караимами исповедания Ветхого Завета". Не отставали от своих литовских единоверцев и таврические караимы. В 1880 году Таврическое духовное правление постановило не присваивать караимским детям имен иноверцев, а только библейские имена или "существующие в караимской нации с древнейших времен", причем преимущество следовало отдавать библейским именам.
      Интересно продолжить этимологический разбор имен собственных, упоминающихся в легендарной биографии Абрама Ганнибала.
      В биографии Абрама Петровича Ганнибала, записанной Адамом Роткирхом, упоминается имя сестры его, Лаганы (La hann). Сам Ганнибал в прошении на имя императрицы Елизаветы писал, что "родом я, нижайший, из Африки, тамошнего знатного дворянства. Родился во владении отца моего в городе Лагань". Следует заметить, что искать город Лагань на географической карте - дело мало перспективное, - их несколько: от Абиссинии и Азербайджана до Китая и США.
      Топоним "Лагань" сложный, состоящий из двух слов - "Ла" и "Гань". "Ла", искаженная форма от арамейского слова "Эль", у финикийцев превратившееся в "Баал" со значением "Бог". В имени "Ганнибал" вторая часть "бал-баал" и есть искомое "Ла" в значении Бог.
      Раввины иудеев часто допускали "замену одной буквы другою, сходною с первой по произношению, между прочим - г с - х".
      Тогда корень ган будет озвучен как хан-хаан. Он присутствует в названии страны, куда Моисей привел свой народ, - Ханаан.
      Достаточно поменять местами корни в имени Ханнибал, чтоб получить искомый топоним Баал-хан. После отпадения согласной б - алхан или лхан и лохан, что полностью совпадает с искомым Логань/Лагань.
      Ганнибал - самое распространенное пунийское имя. Переводится оно как "милостив ко мне Бог". Если финикийско-пуническое "хаан" употреблялось в значении "милостивый", то у средневековых евреев-караимов это мудрец или гаон, стоявший во главе общины.
      Как справедливо заметил Георг Леец, Абрам Петрович Петров превратился в Абрама Петровича Ганнибала только в 1732 году, когда он приобрел у адмирала Головина мызу Карьякюла около Ревеля.
      Для землевладельца в Прибалтике фамилия была обязательна, но фамилия Петров не звучит. Тогда на свет появилось имя Ганнибал, и с 1733 года оно упоминается в русских актах как фамилия Абрама Петровича. Леец считает, что мысль об использовании имени Ганнибал зародилась у Абрама Петровича ещё во время его пребывания во Франции.
      Полагаю, что имя это было с Абрамом от рождения. Традиция давать детям двойные имена очень широко распространена у многих народов древности, особенно у евреев. Система двойных имен - одно для официального употребления, а второе тайное, имеющее духовный смысл, - существует среди караимов и сегодня.
      Во время встречи с графом Саввой Лукичом Рагузинским в Селенгинске Абрам Петрович вполне мог узнать о существовании второго имени.
      Абрам Петрович обладал завидной выдержкой. Только после смерти всех участников истории его появления на Руси и при дворе императора он заявляет претензию на происхождение от великого карфагенского полководца Ганнибала. Адам Роткирх запишет со слов умирающего Абрама Петровича, что род его восходит "по прямой линии к роду знаменитого Ганнибала, грозы Рима".
      Так легенды обретали плоть и становились похожими на реальность. Интеллектуальные задатки Абрама Петровича Ганнибала во всю силу проявились в его правнуке Александре Пушкине, и только поэтому мы обязаны критически проверить каждый факт и каждую легенду, вставленную в биографию его предка.
      К сожалению, пока неизвестен ни один портрет Абрама Ганнибала. Мы не знаем, как он выглядел, но часть его физического облика перешла к его правнуку, Александру Пушкину. Антропологическое изучение физического облика поэта практически не продвинулось ни на шаг за последние сто лет, когда антрополог Д.Н. Анучин писал, что антропологическое изучение Пушкина "является необходимым". Необходимость осталась необходимостью, но исследователи стыдливо обходили этот вопрос, заранее опасаясь нарушить многочисленные запреты. Илья Фейнберг в работе "Читая тетради Пушкина" ограничивается туманными рассуждениями о сложной семито-хамитской смеси, образовавшейся в средневековой Абиссинии. Д.Н. Анучин был более определенен, когда писал, "что некоторый семитический оттенок был присущ физическому типу Пушкина". Известный антрополог предлагает продолжить изучение портретов и посмертной маски Пушкина, втайне, вероятно, понимая, что это тупиковый метод. Изучать нужно останки поэта и его родственников, прежде всего Абрама Ганнибала. Говоря о семитических "оттенках", заметных в физическом облике Пушкина, Анучин интуитивно чувствует, что истина близка, и делает смелое заявление. "Нельзя игнорировать также тот факт, - писал Анучин, - что как при жизни Пушкина, так и в новейшее время личности, считавшиеся наиболее походившими на Пушкина по типу своих волос и лица, оказывались обыкновенно евреями".
      Тип волос и тип лица - это память физиологическая. Пушкин был курчав и рыжеват. Рыжим был и царь иудеев Давид. Сын Пушкина Александр тоже был рыж. Неужели "арап Петра Великого", Абрам Ганнибал имел рыжие волосы?
      Еще есть память историческая. Евреи цепко держатся за родство. Одновременно их историческая память, даже память отдельных еврейских общин уходит в далекое прошлое. Кажется, что память о происхождении Пушкина через его прадеда Абрама Ганнибала ещё не так давно была жива. С. Станиславский в статье "По поводу шестидесятилетия кончины А.С. Пушкина" писал: "...несмотря на явное нерасположение великого русского поэта к потомкам Израиля, Пушкин пользуется редкой популярностью среди евреев, так что во время празднования пятидесятилетия со дня его кончины, как нам положительно известно, в одной из южных еврейских общин по нем отслужена была панихида".
      Заметьте, не во всех еврейских общинах, не в нескольких, а только в той, с которой он связан кровно.
      Еврейская кровь издавна проникала в русские дворянские роды; смешиваясь, она давала порой странные и удивительные результаты: высокий процент психических заболеваний при одновременной тяге к образованию, наукам, искусству. "Развитие умственных способностей и приобретение познаний составляют культ еврейского народа".
      Процесс проникновения евреев в высшие слои общества имел место не только в России. От еврейских пленников вели свою родословную именитые римские семьи де Росси, Нери, де Помис. Династия меровингских королей имела явную еврейскую примесь. Очень много евреев в среде английской аристократии: в 1838 году дочь Натана Ротшильда вышла замуж за сына лорда Саутгемптонского, а через сорок лет другая женщина из этого же рода стала женой лорда Розбери. С.И. Рапопорт в статье "Евреи в английском обществе" тонко заметил: "Не пользуясь официально никакими правами, будучи по закону "чужими" и изгнанниками из Англии, они на самом деле стояли в центре английского высшего общества, владели поместьями, избирались на самые почетные должности и даже получали дворянские звания".
      Арабский путешественник Ибнбатута во время своего путешествия к татарам в земли Дешт-и-Кипчак посетил город Азов, где "вышел к нам шейх из народа Азовского по имени Реджеб". За арабизированным термином "Реджеб" легко просматривается еврейский "раби" - раввин.
      В расположенном неподалеку городе Маджаре Ибнбатута встретил еврея, который заговорил с ним по-арабски. "Я спросил его, - пишет Ибнбатута, - из какой он страны, и он сообщил, что он из земли Андалуской (Испании), что он прибыл оттуда сушей..."
      Связь евреев-караимов с татарами более сильная, чем может показаться на первый взгляд. В результате смешанных браков в среде караимов появился антропологический тип, близкий к татарам. "Караимы, - отмечал доктор Сол. Тривус, - похожи на евреев, но по общей форме черепа, глазных щелей, выступающих скул несколько приближаются к монголам".
      Приближение оказалось настолько плотным, что среди Чингисидов появились лица с семитическими именами: Берке, Берка, Баркай, происходящие от еврейского корня "Бер" - молния. Карфагенский полководец Ганнибал происходил из семьи Барка. Встречается среди монголо-татар имя Борух. Вполне возможно, что известный хан Тохтамыш соединил в имени своем татарское Токта и еврейское мыш - мыс - Моисей. Такое же имя носил татарский поэт Муса Джалиль - Моисей Джалиль. К фамилии Пушкиных еврейское Моисей присоединено в форме Мусин-Пушкин.
      Признав прадеда А.С. Пушкина караимом, я, конечно, не хочу сказать, что с этого момента Пушкин перестает быть русским поэтом. Он был, есть и будет поэтом русским, но в его физическом типе соединены признаки нескольких рас и народов, в том числе и караимов.
      Иезуитский священник - первый учитель Пушкина
      Шел десятый год войны и десятый месяц осады города Тулузы, столицы благодатного Прованса. Альбигойский Юг постепенно становился католической Францией.
      25 июня 1218 года французские войска предприняли штурм Тулузы. Тулузцы в ходе контратаки потеснили противника. Многие французские рыцари искали взглядами своего вождя - могучего и непобедимого Симона де Монфора.
      А он в это время слушал литургию в походной церкви. Тревога охватила его душу. Впервые ему не хотелось сразиться с противником.
      Возможно, он усомнился в правоте своего дела. Чем больше он думал, тем ниже опускалась его голова, длинные волосы закрывали лицо. Змеей шевельнулось сомнение: ради торжества христианской веры ему пришлось уничтожить десятки и даже сотни тысяч христиан. Только в Безьене казнено 60 тысяч горожан, а Монлор превратился в сплошную виселицу - всех оставшихся в живых защитников города он приказал повесить.
      И вот теперь он прозрел. Слепая вера, дававшая ему силы, исчезла. Он стоял один на один с Богом и понял, что виновен и приговор уже вынесен.
      Прибыл гонец. Долг повелевал графу идти и сражаться. Он пошел.
      Когда его могучая фигура показалась среди отступавших французов, альбигойцы дрогнули, натиск их ослабел, и они побежали.
      Граф Монфор преследовал их до самых стен Тулузы. Огромный камень, сброшенный со стены, угодил ему в голову. Симон де Монфор упал. Его брат, Гюи Монфор, бросился к нему, но было поздно: Симон был мертв...
      Пройдет ровно семьсот лет. Бывший полковник русской армии Евгений Орестович Монфор, сидя в своей московской квартире, будет решать примерно те же вопросы, которые решал и его далекий предок.
      Волна революционного террора 1789 года вышвырнула потомка графа де Монфора из Франции, и через несколько лет граф де Монфор оказался в России.
      Слабый потомок могучего предка Симона де Монфора мог окончательно сойти с исторической сцены. Затеряться среди тысяч знатных и не очень знатных французских эмигрантов, но судьба приготовила ему ещё подарок: он встретился с мальчиком по имени Саша Пушкин.
      Позднее Пушкин в "Программе автобиографии" среди прочих имен, ставших вехами его детства и юности, впишет и имя Монфора. Он не забыл первого учителя.
      Сестра его, Ольга Сергеевна Павлищева, после смерти брата вспомнит его учителя: "Первым воспитателем был французский эмигрант граф Монфор, человек образованный, музыкант и живописец..."
      Обычно принято считать, что граф Монфор появился в доме Пушкиных в качестве воспитателя в 1805-1806 годах. Дату эту можно несколько уточнить: имя Монфор упоминается после смерти младшего брата, Николая Сергеевича, которая произошла 30 июля 1807 года.
      Граф Монфор, видимо, пробыл в качестве гувернера Александра Пушкина не менее трех лет, так как его хорошо запомнила не только старшая сестра Ольга, но и младший Лев Сергеевич, родившийся 17 апреля 1805 года.
      Как сложилась судьба графа после того, как он покинул семью Пушкиных?
      Совершенно неожиданно след его обнаружился в Крыму. В первой четверти XIX столетия Крым активно осваивался иезуитами - они внедряются прежде всего в среду колонистов из стран Западной Европы.
      В 1810 году в колонию Зельц (Зульц), широко раскинувшуюся по берегу Кучурганского лимана неподалеку от Одессы, приехал священник-иезуит граф Монфор. Он занимается постройкой церкви, а рядом с нею - его дом. В Зельце Монфор пробудет до 1820 года, когда император Александр I своим указом вышлет иезуитов из пределов империи.
      Монфор выйдет из ордена и останется в России; вероятно, дабы скрыть свое иезуитское прошлое, он сменит фамилию на Монтандон. Под этим именем он издаст на французском языке "Путеводитель путешественника по Крыму" и из священника, торговца хлебом и геолога превратится в ученого.
      Изящный, умный и ироничный, Монфор оказал заметное влияние на воображение Александра Пушкина. Именно его влиянию Александр обязан прекрасным знанием французского языка, за что в лицее он получил прозвище "Француз", а также интересом к французской литературе и истории.
      В сознании Пушкина убогий вид учителя-эмигранта - именно "убогой" назван француз, учивший Евгения Онегина, - не вязался с рассказами о его великих предках: Симоне де Монфоре, графе Гено, и другом Симоне де Монфоре, графе Лейстерском, победителе английского короля Генриха III при Льюисе и основателе английской палаты общин, убитом в битве при Ивзгеме 4 августа 1265 года.
      Но рассказы Монфора будили воображение юного Пушкина. Они запомнились на всю жизнь. Только этим можно объяснить, почему зрелый поэт и писатель вдруг пишет некие прозаические отрывки, позднее названные издателями "Сцены из рыцарских времен". Ведь непонятно, почему автор недавно изданной "Истории пугачевского бунта", увлеченный поиском материалов и документов по истории Петра Великого, совершенно неожиданно 15 августа 1835 года пишет несколько сцен из истории французского XIV столетия.