Возникновение большой войны в Европе в самое ближайшее время считалось бесспорным. Агрессор мог начать ее внезапно, в пределах и размерах, которые трудно предугадать. Эта война неизбежно должна была принять коалиционный характер. Против блока агрессоров или против главного агрессора, если он нападет, необходимо было бросить все наличные силы трех договаривающихся государств и всех других, кто с ними связан. В начальный период войны общий принцип действий Советских Вооруженных Сил требовал сосредоточить усилия всех средств, как наземных, так и воздушных, на направлении главного удара. При использовании авиации имелось в виду тесное взаимодействие ее с наземными войсками на поле боя, а также нанесение самостоятельных ударов по глубокому тылу противника.
      Советский Военно-Морской Флот призван был осуществлять взаимодействие с союзным флотом (если таковой будет), с тем чтобы прикрыть советское побережье, сохранить независимость прибалтийских государств, установить мины у берегов Германии, помешать подвозу промышленного сырья из Швеции для главного агрессора. В районе Черного моря перед флотом ставилась задача закрыть выходы из Босфора и устья Дуная и не допустить проникновения через них надводных эскадр и подводных лодок противника{114}. В целом флот все свои действия должен был согласовывать и проводить в интересах успешного выполнения оперативно-стратегических задач сухопутных войск.
      Руководствуясь стратегическими концепциями, разработанными советской военно-теоретической мыслью, Генеральный штаб в противовес неопределенным, приблизительным и расплывчатым военным планам (скорее, наметкам и предложениям) западных государств разработал ясный и конкретный общий план не только развертывания Вооруженных Сил СССР на его западных границах, по и общий план действий сухопутных, воздушных и морских сил союзных государств по отпору агрессии. В нем нашли отражение количество войск трех держав, материальные ресурсы и реальное направление этих действующих сил в защите как договаривающихся стран, так и стран Восточной Европы.
      Существо данного плана было изложено на заседании военных миссий 15 и 17 августа 1939 года в докладах Б. М. Шапошникова, А. Д. Локтионова и Н. Г. Кузнецова. В плане войны были рассмотрены совместные действия вооруженных сил СССР, Англии, Франции и Польши во всех возможных случаях агрессии. Он состоял из двух частей. Первая часть рассматривала порядок развертывания Советских Вооруженных Сил на западных границах СССР с учетом сил противника. Вторая часть состояла из трех возможных вариантов совместных действий вооруженных сил Англии, Франции, Польши и СССР против общего врага.
      СССР искренне и бескорыстно предлагал свои вооруженные силы и военно-экономические ресурсы на святое дело борьбы с фашистским агрессором. При этом надо иметь в виду, что СССР развертывал на западной границе войска, равные силам Франции, Англии и Польши, вместе взятым. И это в условиях, когда непосредственная угроза прямого нападения агрессора на СССР пока еще не существовала.
      Убедительным подтверждением честного выполнения союзнического долга, взятого на себя по договору о взаимной помощи Советским Союзом, могли служить решительные действия советско-монгольских войск в боях с японскими захватчиками в районе реки Халхин-Гол, которые успешно завершались уже в ходе переговоров. Данный факт и наши конкретные предложения должны" были стать побудительным примером для делегаций западных стран к серьезному и недвусмысленному сотрудничеству.
      Наш проект плана развертывания армии для оказания помощи западным союзникам, в разработке которого и мне, в пределах моих обязанностей, пришлось участвовать, создавался не "на песке" и не против "ветряных мельниц", а на основе точных расчетов, имевших глубокую научную базу, являвшуюся плодом многолетнего кропотливого труда большого числа ответственных работников Генерального штаба.
      Вопросы теории и практики планирования и ведения коалиционной борьбы против агрессора начали интересовать Генеральный штаб уже во второй половине 20-х годов. В теоретическом плане более основательно и детально данная проблема была рассмотрена Б. М. Шапошниковым в третьей книге его труда "Мозг армии"{115}. В труде были разработаны общие принципы построения коалиции, которые сводились к политическому, военному и экономическому единству союзных государств, без них коалиция вряд ли может существовать.
      При отсутствии политического единства невозможно установить общие политические цели, которые союзники намерены достичь в ходе войны, а также организовать политическое управление войной и выработать пути и способы заключения мира.
      В свою очередь, военное единство выражалось в готовности членов коалиции использовать все вооруженные силы и средства для достижения общих целей войны и организовать слаженное их управление на различных этапах вооруженной борьбы.
      Наконец, единение предполагало взаимную экономическую помощь среди союзников, создавая таким образом возможность более слабым членам коалиции выдерживать тяжесть борьбы в современной разрушительной войне.
      Руководствуясь общими принципами построения коалиции, союзные государства разрабатывают и скрепляют своими подписями соответствующие документы: политические акты союзов, военные конвенции и экономические соглашения. Отсутствие какого-либо из этих документов неминуемо будет ослаблять коалицию или может даже привести к ее распаду.
      Советская военная мысль разработала и вопросы содержания военных конвенций. В них оговаривались и конкретизировались важнейшие моменты военно-технической стороны коалиционной борьбы. Вначале рекомендовалось определить главный театр войны и основное оперативно-стратегическое направление, затем изложить примерные варианты использования вооруженных сил, районы и сроки развертывания войск, условия организации управления как ходом всей войны, так и на театрах военных действий, системы связи союзного командования и политического руководства, структуру материального содействия.
      Помимо общих разделов, отражаемых в военной конвенции, предполагалось, что генеральные штабы союзных держав на своих совместных заседаниях будут разрабатывать более подробно чисто специфические военные вопросы, вытекающие из потребностей вооруженной борьбы. Круг последних замыкался на таких узловых деталях, как определение основной группировки противника и ее численности в каждой данной ситуации, установление решающего театра военных действий и операционных направлений на нем, числа войск и объема материальных средств, сосредоточиваемых для проведения той или иной операции, выявление способа действий и технических сторон связи союзного командования.
      Таким образом, вся сумма разнообразных проблем, связанных с построением коалиции или федерации (имелось в виду для социалистических стран) и их функционированием, в деталях заблаговременно изучалась и разрабатывалась в советском Генеральном штабе. Последнее позволило уверенно и квалифицированно решать широкий круг вопросов, выдвигаемых подготовкой военных переговоров с Англией и Францией в 1939 году.
      Буржуазная военная мысль в этой области топталась на месте, несмотря на имевшийся, правда ограниченный, опыт первой мировой войны. Например, Тройственный союз (блок Германии, Австро-Венгрии и Италии) в ходе минувшей войны не имел единого командования и не пытался его создать. В странах же Антанты мучительно долго искали приемлемые формы единого руководства и планирования, которые, однако, не пошли дальше определения главного противника, количества выставляемых сил и времени окончания их сосредоточения. Создание же единого центра руководства войсками и назначение общего главнокомандующего, осуществленное только в конце первой мировой войны, представляло собой бледную импровизацию формального порядка. Буржуазная военная мысль продолжала оставаться на старых позициях. Буржуазный мир, раздираемый социально-политическими противоречиями, сковывал развитие своей военной науки и навязывал ей консервативный образ мышления.
      Рассмотрению планов советского командования и западных государств в ходе военных переговоров в августе 1939 года в свое время было отведено много места в нашей печати{116}. В ней нашли отражение политические аспекты интересующего нас события. Помимо изложенного хотелось бы остановиться и на таких деталях, которые не всегда замечаются нашей военно-исторической наукой.
      С первых же дней начавшихся переговоров выяснилось, что английская и французская военные миссии не только не имели достаточных полномочий, чтобы подписать военную конвенцию (а это и было главной задачей переговоров), но и не имели даже предварительных наметок военного плана совместного сопротивления блоку агрессоров в Европе.
      Генеральные штабы Англии и Франции не были готовы, а скорее, не желали ответить на стержневой, кардинальный вопрос: как они себе представляют участие Вооруженных Сил СССР в совместной борьбе против блока агрессоров или главного агрессора в случае его выступления и как должна быть организована защита, оттяжка сил агрессора на Востоке? Они также не могли ответить и на другой, более конкретный вопрос, имевший особое значение для советской стороны: будут ли советские войска пропущены через польскую территорию по Виленскому коридору и в Галицию, а также через румынскую территорию, чтобы войти в непосредственное соприкосновение с противником?{117}
      Английская и французская военные миссии на протяжении всех переговоров бесконечно навязывали для обсуждения беспредметные, ни к чему не обязывающие "общие цели" и "общие принципы" военного сотрудничества, которые могли бы, по свидетельству главы советской военной миссии маршала К. Е. Ворошилова, "послужить материалом для какой-нибудь абстрактной декларации"{118}.
      Советская военная делегация предлагала выработать и подписать военную конвенцию, где бы конкретно были отражены военные планы союзников и точно определены количество выделяемых дивизий, артиллерийских орудий, танков, самолетов, морских эскадр и все прочее для совместных действий по обороне договаривающихся сторон{119}. Строгий подход нашей делегации к решению важных военных проблем диктовался сложной военно-политической обстановкой, когда события в мире нарастали с быстротой снежной лавины. Советская делегация предлагала не тратить попусту время, заседать каждый день, и не по четыре часа, как на этом настояли западные партнеры, а значительно больше. Если советская военная делегация в ходе переговоров задала всего несколько вопросов делового порядка, то английская и французская миссии, особенно в последние дни, намереваясь, по-видимому, как можно дольше затянуть совещание, зашедшее уже в самом начале в тупик, задали более 26 вопросов явно провокационного и разведывательного характера. Подготовка ответов на эти вопросы и их обсуждение потребовали бы еще нескольких суток бесплодных переговоров.
      Этот фарс выглядел явным дипломатическим жульничеством и дипломатической диверсией, которая имела своей конечной целью привести к столкновению Советский Союз с фашистской Германией в момент, когда милитаристская Япония вела уже против нас необъявленную войну на территории союзной нам Монгольской Народной Республики, и, следовательно, заставить СССР втянуться в непосильную и изнурительную борьбу на два фронта.
      ЦК партии и Советское правительство своевременно разгадали этот коварный маневр империалистов, готовивших СССР западню, и были вынуждены прекратить дальнейшие переговоры.
      Честный и серьезный подход к решению проблемы создания коллективной безопасности бесспорно привел бы к созданию непреодолимого барьера на пути фашистской агрессии в Европе и Азии и, следовательно, к пресечению развязывания второй мировой войны в самом ее зародыше. В этот период соотношение сил могло сложиться не в пользу гитлеровского блока, будь на то доброе желание правительств Англии, Франции и Польши.
      Вооруженные силы СССР, Англии, Франции и Польши в совокупности имели (по официальным сведениям военных миссий) 311 дивизий, 11700 самолетов, 15400 танков и 9 600 тяжелых орудий. У фашистского блока (Германия и Италия) сил было почти в два раза меньше: 168 дивизий, 7700 самолетов. 8400 танков, 4 350 тяжелых орудий.
      Однако Англия и Франция, подстрекаемые США, не захотели из-за своих узкокорыстных империалистических интересов использовать выгодное соотношение сил в целях предотвращения войны и поддержания политики коллективной безопасности.
      Таким образом, для Советского Союза складывалась самая неблагоприятная обстановка. Вырисовывалась безотрадная перспектива одновременной войны на двух фронтах - в Европе и на Дальнем Востоке. Положение усугублялось тем, что СССР оставался без союзников, в полной изоляции, при наличии враждебного капиталистического окружения.
      Партия и Советское правительство должны были сделать все возможное, чтобы избавить наш народ от столкновения один на один с антисоветской коалицией империалистических держав.
      Советское правительство, заботясь о судьбах первого в мире социалистического государства, в самый последний момент, когда провал переговоров с Англией и Францией стал очевидным, вынуждено было принять предложение Германии заключить с ней пакт о ненападении, хотя и видело всю непрочность и ненадежность этого договора, его временный характер.
      Подписание договора о ненападении с Германией расстроило планы международной империалистической реакции и нанесло удар по сторонникам мюнхенской политики, расставлявшим сети против СССР.
      Попытка толкнуть фашистскую Германию на войну против СССР не удалась. США, Англия и Франция просчитались и были наказаны за свою недальновидную политику.
      Советский Союз получил почти два года мирного времени, которые были использованы для того, чтобы поднять военно-экономическую мощь государства.
      Предпринятый Советским Союзом шаг был довольно верно понят рядом видных политических и государственных деятелей Запада.
      В своих мемуарах "Ветер перемен" Г. Макмиллан, бывший с 1957 по 1963 год премьер-министром Англии, дает следующую оценку советско-германскому пакту о ненападении: "Их мотивы (то есть мотивы Советского Союза. - М. З.) были просты. Они уже не верили, что даже трехсторонний союз сдержит Гитлера, который был полон решимости сокрушить Польшу. Они, возможно, также переоценили силы союзников и считали, что война, если она начнется и ее не удастся избежать с помощью второго Мюнхена, измотает немцев. Выгоды от политики нейтралитета были бы значительны: они получили бы время для реорганизации своих армий... и для завершения их оснащения".
      Г. Макмиллан, допуская большие передержки, в одном оказался прав: полученное Советским Союзом мирное время было использовано для укрепления обороноспособности страны и вооруженных сил.
      Известный всем У. Черчилль также писал, что "если их политика (Советского правительства. - М. З.) была хладнокровной, то она была в тот момент в высшей степени реалистичной".
      Спустя тридцать лет, когда английское правительство опубликовало внешнеполитические документы за 1939 год, буржуазная пресса более определенно признает "дипломатическую некомпетентность" и "дипломатическую катастрофу", которую потерпел кабинет Чемберлена в переговорах с Россией. А. Форстер в статье "Как случилось, что мы забыли о России" вынужден признать, что когда СССР увидел бесперспективность переговоров с Англией и Францией, то "советская политика изменилась - она пошла по пути единственной альтернативы, возможной в тогдашней ситуации, - по пути заключения пакта о ненападении с Гитлером".
      Панская Польша, отказавшись от сотрудничества с СССР и возлагая все надежды на Англию и Францию, оказалась одинокой и изолированной перед лицом фашистской Германии. Проводя близорукую и враждебную Советскому Союзу политику, польские правящие круги уготовили для своей страны печальную и трагическую участь. В такой ситуации Советский Союз уже ничем не мог оказать Польше помощь, которая столь категорически была ею отвергнута.
      В сложившейся обстановке Советский Союз вынужден был заключить пакт с гитлеровской Германией, чтобы добиться как можно большего ограничения ее захватнических устремлений на Восток. Ему удалось заставить Гитлера взять на себя обязательство уже в ходе войны с Польшей не переступать линию рек Писса, Нарев, Буг, Висла, Сан. Этим самым СССР брал под свою защиту от германского вторжения Западную Белоруссию и Украину, народы Прибалтики и Бессарабии.
      Благодаря такой политике партии и правительства паша страна получила возможность в последующем отодвинуть западную государственную границу на 300 километров и присоединить отторгнутые ранее империалистами земли Украины, Белоруссии и Молдавии, помочь народам Эстонии, Латвии, Литвы сохранить свою независимость и тем самым создать более благоприятные условия для организации отпора фашистским захватчикам в годы Великой Отечественной войны.
      Заключение советско-германского договора являлось дополнительным фактором, способствовавшим ликвидации японской агрессии в Восточной Монголии, позволяло избежать одновременного нападения Японии и Германии на СССР, на время оттягивало подписание японо-итало-германского военного соглашения, вбивало клин в отношения между Германией и Японией и тем самым предотвращало совместное их выступление против Франции и Англии. В конечном счете возникали выгодные предпосылки для создания в будущем антигитлеровской коалиции.
      Глава 4.
      Укрепление безопасности СССР
      Начало второй мировой войны. Освобождение Западной Белоруссии и Украины. Строительство укрепленных районов. Организационные изменения войсковых формирований. Советско-финляндская война. Выполнение заданий Наркома обороны. Вновь в штабе округа. Декабрьское совещание высшего начсостава.
      Еще не погас очаг вооруженной борьбы, зажженный летом 1939 года японской военщиной на границе Монгольской Народной Республики, как над Европой разразилась гроза, возвестившая о начале второй мировой войны.
      Фашистская Германия при попустительстве правительств Англии, Франции и США развязала войну за мировое господство. Первым объектом для нападения гитлеровцы избрали Польшу.
      Правительство буржуазной Польши оказалось неспособным организовать отпор немецко-фашистским захватчикам. Западные державы, хотя и дали Польше гарантии, но не спешили оказать ей практическую военную помощь. Они не теряли надежды направить гитлеровскую агрессию далее на восток - против СССР - даже за счет Польши.
      Западные державы предали союзное государство, о "защите" которого так много пеклись буржуазные дипломаты. Англо-французские войска спокойно наблюдали, как гитлеровцы сеяли смерть и разрушения на польской земле. Имея значительное превосходство в живой силе и боевой технике, армии Франции и Англии могли легко опрокинуть немецко-фашистскую группировку на французской границе и глубоко проникнуть в пределы Германии. Но этого не случилось. Сколь же лживо звучали слова французского генерала Думенка на одном из заседаний военных миссий СССР, Англии и Франции! Он тогда утверждал, что если "главные силы фашистских войск окажутся направленными на восточный фронт (против Польши. - М. З.), то немцы вынуждены будут оставить не менее 40 дивизий против Франция, и в этом случае генерал Гамелен (командующий французской армией. - М. З.), перейдя в наступление против них всей массой войск, заставит противника вернуть свои силы обратно с восточного фронта. В противном случае гитлеровская армия прикрытия будет разбита"{120}. Не менее циничны были заверения британского генерала Айронсайда, данные польскому генеральному штабу. "Англия предоставила Польше гарантии, - подчеркивал он, - и она сдержит свое слово, что бы ни случилось. Больше не будет "коварного Альбиона"{121}.
      Жалкая "сидячая война" (странная война, как ее называли в буржуазной печати и как это укоренилось ныне, пожалуй, слишком мягко звучит), эта бутафория была проявлением неслыханного коварства, наглого и вызывающего надувательства в международном масштабе, направленного против Польши, а затем и других малых государств Восточной Европы и Скандинавии.
      Создавшееся в центре Европы положение вызывало беспокойство Советского правительства, которое вынуждено было предпринять ряд серьезных ответных мер. В первый же день второй мировой войны, 1 сентября 1939 года, Верховный Совет СССР принял Закон о всеобщей воинской обязанности. Закон привел в соответствие систему прохождения службы в Красной Армии с имевшимися глубокими социально-экономическими и морально-политическими преобразованиями в нашем обществе, достигнутыми в итоге всемирно-исторических побед социализма в СССР. Закрепив кадровый принцип строительства вооруженных сил, он расширял возможности роста их численности, создавал благоприятные условия для резкого повышения качества подготовки всех категорий военнослужащих, а также контингентов военнообязанных лиц. Наконец, закон позволял в короткий срок значительно поднять обороноспособность Советского государства перед лицом возросшей угрозы фашистской агрессии.
      В резко изменившейся обстановке НКО и Генеральному штабу предстояло по-новому и под другим углом зрения рассматривать и решать проблемы обороны государства. Так, в конце лета 1939 года прибыла заявка от командующего Дальневосточным фронтом о дополнительном усилении войск Дальнего Востока на 270 тыс. человек рядового и младшего командного состава, прошедших первый год обучения. Когда заявку изучили в организационно-мобилизационном отделе Генштаба, выяснилось, что ее удовлетворение приведет к ослаблению наших войск, расположенных на западной границе. Был сделан новый, более обоснованный расчет, который и доложили Наркому обороны. Для Дальнего Востока выделялось 70 тыс. человек обученного пополнения. Остальную часть заявки, чтобы не оставлять дальневосточные районы без нужных войск, предлагалось обеспечить очередным призывом новобранцев. Мотивировка Генштаба была признана правильной и принята к исполнению. Жизнь подтвердила прозорливость генштабистов: боеспособные войска, расположенные в западных областях и республиках СССР, вскоре оказались весьма необходимыми для решения задач освободительного характера.
      Оцепив складывавшуюся международную обстановку, правительство СССР в начале сентября в целях предосторожности решило привести в боевую готовность войска западных и ряда внутренних военных округов.
      Несколько дивизий, поднятых на сборы, не имели полного материального обеспечения, в частности обмундирования. Оно должно было поступить от промышленности в первые же десять дней. Но так как перевод промышленности на военное положение тогда не предусматривался, этим дивизиям пришлось выдавать обмундирование из неприкосновенных запасов других дивизий, которые в походе не участвовали. Обязан ли был Генштаб потребовать от соответствующих наркоматов и ведомств в то время полного обеспечения армии материальными средствами? В создавшейся обстановке подобное решение было бы нецелесообразным, поскольку оно вызвало бы в народном хозяйстве известное напряжение и, естественно, отразилось бы на благосостоянии народа. Наркомат обороны поддержал позицию Генштаба, и дело было решено с учетом интересов гражданского населения.
      К концу первой недели сентября положение Польши чрезвычайно осложнилось. Растерянность и смятение царили в правящих сферах польского государства. Империалисты Англии и Франции бесстрастно взирали, как их союзник, оставленный в одиночестве, истекал кровью под ударами фашистского агрессора. Поражение Польши не волновало и США. Американское правительство, подбадривая гитлеровцев, 5 сентября объявило политику "нейтралитета" по отношению к германо-польской войне.
      Для империалистов США, по заявлению сенатора Ванденберга, не имело значения, которая из сторон в этой войне победит{122}. 4-6 сентября правители Польши покинули Варшаву; они бежали в Румынию, бросив свой народ и армию.
      Во второй половине сентября фронт борьбы в Польше не представлял уже единого целого. Польская армия, поддержанная патриотами страны во главе с коммунистами, продолжала сопротивление. Польские трудящиеся и прогрессивные слои общества поднимались на национально-освободительную борьбу с агрессором за свою свободу и национальную независимость. Но силы были неравными. Польская армия стояла на грани катастрофы. Это заставило Советское правительство поспешить с принятием решения об освободительном походе на Запад.
      Для этой цели приводятся в боевую готовность войска Киевского и Белорусского Особых военных округов, на их базе создаются управления Украинского и Белорусского фронтов.
      В состав Белорусского фронта, которым командовал командарм 2 ранга М. П. Ковалев, входили 3, 11, 10 и 4-я армии, конно-механизированная группа и 23-й отдельный стрелковый корпус. Украинский фронт возглавлял командарм 1 ранга С. К. Тимошенко. В состав фронта входили 5, 6 и 12-я армии (три кавкорпуса, танковый корпус, семь отдельных танковых бригад) и два отдельных стрелковых корпуса. Войскам было дано указание ни в коем случае не применять оружия против польской армии, если она не станет вести бои. Запрещалось обстреливать из артиллерии и бомбардировать с воздуха города и другие населенные пункты. Строго указывалось также не нарушать границ соседних государств - Латвии, Литвы и Румынии.
      17 сентября в 5 часов 40 минут советские войска, не дожидаясь полного сосредоточения, передовыми подвижными соединениями (танковыми и кавалерийскими) начали освободительный поход, который продолжался 12 дней. За это время оба фронта продвинулись на 250-350 километров.
      Закончив освободительный поход, передовые части советских войск вышли на линию рек Писса, Нарев, Вепш, Сан.
      Предпринятая Советским Союзом инициатива оказалась неожиданной для Германии. Войска Красной Армии не допустили выхода немецко-фашистских соединений к нашей границе, значительно сузили будущий возможный плацдарм нападения на СССР и взяли под защиту около 13 млн. человек мирного населения.
      Выдвижение советской границы на запад улучшило стратегическое положение нашей страны. Укреплению обороноспособности СССР в значительной степени способствовало также заключение пактов о взаимопомощи с Эстонией, Латвией и Литвой в конце сентября и начале октября 1939 года.
      Стратегические задачи укрепления западных рубежей Советского государства находились постоянно в поле зрения ЦК партии и Советского правительства.
      Заблаговременная подготовка возможных театров военных действий является важным слагаемым в успешном решении задач стратегической обороны любых государственных границ. В 20-30-е годы многие европейские буржуазные страны лихорадочно укрепляли свои границы, создавая мощные оборонительные полосы типа линии Мажино, линии Зигфрида, линии Маннергейма и т. д.
      Советские военные и государственные деятели придерживались несколько иных взглядов. Наиболее приемлемым у нас считалось строить оборонительные полосы, в которых долговременные огневые сооружения должны были сочетаться с полевой обороной. Оборонительные полосы предполагалось создавать заблаговременно, а их усовершенствование проводить в условиях угрожаемого периода силами приграничных военных округов.
      К началу-1938 года вдоль западной (старой) государственной границы было построено и оборудовано 13 укрепленных районов (УР): в Ленинградском военном округе - Карельский, Кингисеппский и Псковский; в Западном Особом Полоцкий, Минский и Мозырский; в Киевском Особом - Коростенский, Новоград-Волынский, Летичевский, Могилев-Ямпольский, Киевский, Рыбницкий и Тираспольский.
      Во всех укрепленных районах имелось 3196 оборонительных сооружений. Их гарнизон состоял из 25 пулеметных батальонов общей численностью до 18 тыс. человек.
      В 1938-1939 годах на старой государственной границе началось строительство еще восьми укрепрайонов: Островского, Себежского, Слуцкого, Шепетовского, Изяславского, Староконстантиновского, Остропольского и Каменец-Подольского. Псковский и Островский укрепрайоны объединялись.
      В этих восьми укрепрайонах к концу 1939 года было забетонировано 1028 сооружений. В связи с изменением западной границы строительство их было законсервировано, гарнизоны в них не располагались.
      В 1940-1941 годах после окончания советско-финляндской кампании, а затем после вхождения Прибалтийских республик в состав СССР на новой западной границе намечалась широкая программа строительства 20 укрепрайонов: Сортавальского, Кексгольмского, Выборгского, Ханкского, Телыняйского, Шяуляйского, Каунасского, Алитусского, Гродненского, Осовецкого, Замбровского, Брестского, Владимир-Волынского, Струмиловского, Рава-Русского, Перемышльского, Ковельского, Верхнепрутского, Нижнепрутского. Кроме того, после освобождения Бессарабии и Северной Буковины начались подготовительные работы по созданию Дунайского, Одесского и Черновицкого укрепленных районов.
      В укрепленных районах, которые строились вдоль новой государственной границы, предусматривалось иметь две оборонительные полосы общей глубиной 15-20 километров. Полосы состояли из узлов, а последние - из опорных пунктов. Между узлами и опорными пунктами создавались полевые позиции и заграждения, а перед основной полосой - предполье, на котором, как и в промежутках между полосами, размещались деревоземляные и укрепленные бутобетонные сооружения. Важнейшие инженерные объекты в опорных пунктах соединялись между собой подземными галереями и перекрытыми ходами сообщения. Во всех вновь строящихся укрепленных районах прежде всего сооружались опорные пункты и узлы сопротивления первой линии.
      К началу Великой Отечественной войны строительство первых полос укрепленных районов, не говоря уже о других, не успели закончить. А в Одесском и Ленинградском военных округах еще шли рекогносцировка и привязка сооружений на местности и были сформированы только управления укрепленных районов, численностью по 13 человек в каждом.
      Развернутое в крупных масштабах строительство новых укрепленных районов требовало значительного времени. Внезапное нападение фашистской Германии на СССР сорвало планы укрепления наших границ и инженерную подготовку возможного театра военных действий.
      В предвоенные годы в нашей армии проводился широкий поиск наиболее лучшей организационно-штатной структуры войсковых формирований, особенно в бронетанковых войсках. В соответствии с постановлением Главного военного совета от 22 июля 1939 года для пересмотра организационно-штатной структуры войск создается специальная комиссия под председательством заместителя Наркома обороны командарма 1 ранга Г.