Куртис не стал спрашивать о причинах такой спешки. Он лишь уточнил:
      - Не в дендрарии, Майк, а перед американским посольством. Через полчаса жди меня там.
      Широкая оживленная улица деловой части города, где располагалось посольство, была, пожалуй, самым безопасным местом для встречи. У входа на суверенную территорию Соединенных Штатов охранники Трухильо вряд ли отважатся похитить или убить его, рассуждал Мортон, прохаживаясь взад и вперед перед ступеньками главного входа, словно в ожидании какой-нибудь девушки.
      Норман Куртис пришел вовремя, но без чемодана Мортона:
      - Это было бы слишком заметно, Майк. Я оставил его в бюро регистрации. Если он действительно тебе нужен, можешь отправить за ним посыльного.
      - А записи и пленка?
      - У меня. - Куртис незаметно сунул Мортону маленький пакетик.
      - Спасибо. А теперь слушай. Я только что побывал в квартире Мэрфи. Его, видимо, уже забрали. В комнате все перевернуто вверх дном, а сам Мэрфи бесследно исчез.
      На канадца, похоже, это сообщение не произвело особого впечатления.
      - Все может быть, - только и сказал он. - Но тебе сейчас не об этом надо думать. Ты должен немедленно скрыться... или будешь следующим.
      Мортон согласно кивнул:
      - Это мне тоже ясно. Но без ла Мазы я не уеду.
      - Именно без ла Мазы, Майк!
      - Об этом не может быть и речи! Без ла Мазы, Мортон, я не уеду.
      - Послушай, Майк. Ла Маза уже не сможет с тобой поехать.
      - Уже не сможет?! Что это значит?
      - Он мертв, Майк.
      Куртис вытащил из кармана газету, развернул ее и показал отмеченное крестиком сообщение с заголовком: "Смерть в автокатастрофе".
      Мортон попытался прочесть заметку, но его испанского было явно недостаточно, чтобы в ней разобраться.
      - Что здесь написано? Я не настолько хорошо владею испанским...
      "Сегодня, рано утром, на обрывистом берегу возле Матадеро в автомобильной катастрофе погиб капитан авиации Октавио де ла Маза. На повороте, где шоссе вплотную подходит к обрыву, капитан не справился с управлением. Его машина протаранила защитное ограждение и с сорокаметровой высоты упала в море. Обломки ее прибило к берегу, однако тело капитана до сих пор не найдено".
      Мортон в сомнении и даже с недоверием посмотрел на Куртиса, взял у него газету и растерянно уставился на скупые строчки сообщения.
      - Тело, конечно, и не найдут, - сказал Куртис и посмотрел на элегантный американский лимузин, который остановился перед зданием посольства. - Возле Матадеро находится мясокомбинат, который ежедневно сбрасывает в море отходы. поэтому там полно прожорливых акул.
      Мортон содрогнулся от мыс та, что и его может ожидать подобная участь.
      - Простейший и самый надежный способ замести следы убийства, - добавил Куртис.
      Тем временем из американского лимузина вышел посол Соединенных Штатов. Мортон, увидев его, склонился в легком поклоне.
      - Доброе утро, ваше превосходительство, - проговорил он не без налета иронии.
      - Доброе утро, мистер, - ответил на приветствие его превосходительство с таким же любезным равнодушием, с каким через несколько шагов поздоровался со встречавшей его экономкой посольства.
      Мортон посмотрел ему вслед:
      - Хорошо бы до конца жизни не видеть его!.. Но придется, видно, им еще заняться.
      - На что ты надеешься? Он же тебе ясно дал понять, что и пальцем не шевельнет...
      - Он обязан выяснить, что случилось с Мэрфи. Как-никак Мэрфи американский гражданин.
      - Ну что ж, попробуй... А теперь наконец скажи, чего ты хочешь от меня. Не можем же мы здесь вечно стоять.
      - Теперь, собственно говоря, в этом нет смысла. Ла Маза, до того как его убили, приходил ко мне ночью в отель.
      - Ла Маза был ночью у тебя?
      Мортон закурил сигарету и только потом стал рассказывать Куртису, из-за чего летчик так неожиданно появился в его гостиничном номере.
      - В таком случае мне ясно, почему он исчез. Они следили за ним и схватили, когда он выходил из твоего отеля, - сказал Куртис, выслушав Мортона. - Ведь в это время никто не мешал затащить его в машину и там убить. А до того обрывистого берега не будет и десяти миль.
      - Я уверен, что и наши дни сочтены, - проговорил Мортон. В его голосе сквозил страх. Он бросил сигарету на мостовую и затоптал ее.
      - Норман, я хочу хоть завещание в посольстве оставить. Завтра утром, если нас, конечно, до этого не схватят, мы постараемся исчезнуть отсюда. В гавани наготове стоит яхта. Когда проскочим трехмильную зону, передадим по радио сигнал бедствия. Там уже патрулируют корабли с нашей военно-морской базы. Только сначала надо выбраться из этого проклятого Санто-Доминго!
      Его превосходительство посол Ричард Стефенс, уступив наконец настоятельным просьбам Мортона, согласился разузнать у доминиканских полицейских властей, где находится исчезнувший из своей квартиры американский пилот Джерри Тэд Мэрфи. Целых два часа названивал он разным мелким чинам, пока в конце концов не связался с шефом службы безопасности полковником Сезаром Оливией.
      Беседа с ним длилась всего несколько минут. В явном замешательстве посол положил трубку и растерянно обратился к Мортону, который все это время не покидал кабинета:
      - Ну и втянули вы меня в историю!
      - Я? - удивленно спросил Мортон.
      - Мэрфи арестован как участник антиправительственного заговора. Он готовил покушение на Трухильо!
      Мортону показалось, что он ослышался:
      - Что готовил? Покушение на Трухильо?! Да нет же, все как раз наоборот!
      Посол успокаивающе поднял руки:
      - Я только передаю то, что мне было сказано. Мэрфи, должно быть, оставил соответствующие показания.
      Мортон в возбуждении вскочил с огромного кресла для посетителей:
      - Оставил показания? Значит, его тоже убили?!
      Стефенс откинулся на резную спинку своего кожаного кресла, словно опасался нападения:
      - Мэрфи испугался неминуемой смертной казни, которая полагается за такие преступления, и повесился в камере. Так мне было сказано. А перед этим сделал письменное признание. Фотокопию нам могут предоставить. Официальный представитель посольства осмотрит труп и ознакомится с заключением тюремного врача. Против этого я ничего не имею.
      Воздев руки к портрету первого президента Соединенных Штатов, который висел на стене над креслом посла, Мортон с ироническим пафосом продекламировал'
      - Великая Америка, что с тобой происходит, если такие мерзавцы осмеливаются столь беспардонно врать твоему послу?!
      Он оперся обеими руками о стол и наклонился к послу:
      - Ваше превосходительство, и вы все это терпите? Куда идут те многие миллионы, которые мы ежегодно выделяем этому карликовому государству?!
      Как ни горячо наседал Мортон, Стефенс лишь невозмутимо покачал головой:
      - Я не могу вам помочь, Мортон. На этом посту я чересчур заметен, чтобы позволить себе какие-то самостоятельные действия. Мне надо сначала поставить в известность Вашингтон и испросить соответствующих указаний.
      - Ради бога, только не это! Это слишком долго! - Мортон театральным жестом схватился за голову и повалился в кресло.
      Удивленный посол вышел из-за стола, достал из стенного шкафа бутылку и стаканы, налил виски и один стакан поставил перед Мортоном. Потом с неожиданным дружелюбием сказал:
      - Значит, так. Посла из игры мы сейчас выводим. Что я могу сделать для вас как земляк?
      Мортон чуть не поперхнулся и отставил недопитый стакан. Почти испуганно он спросил:
      - Вы хотите для меня что-нибудь сделать? Значит, начинаете наконец понимать, что здесь творится?
      Стефенс вдруг заинтересовался кусочком пробки, который плавал в его стакане. Не глядя на Мортона, он проговорил:
      - Мне вы можете не рассказывать, что происходит в стране Трухильо. Но Вашингтон по различным соображениям заинтересован в дружественных отношениях с правительством страны.
      - Знаю... Чтобы защищать западную свободу от красной опасности. Честно говоря, я не питаю ни малейшей симпатии к коммунистам, но неужели нам нужны такие отпетые негодяи, чтобы защищать свои идеалы? Ведь от этого больше вреда, чем пользы. В стране есть достойные, вызывающие доверие люди, не то что Трухильо, и было бы разумнее их привлечь на нашу сторону. Среди офицеров, например, найдутся подходящие кандидатуры...
      - Для этого еще не созрели условия, Мортон. Семья Трухильо уже двадцать пять лет у власти, и все нити у нее в руках. Если преждевременно провести маленькую революцию, она может вызвать всенародное восстание; население острова ничего так страстно не желает, как конца эры Трухильо. Однако при этом власть могут захватить коммунисты. Значит, пока нам придется мириться с Трухильо и ждать, когда в офицерском корпусе вырастут люди, на которых можно будет положиться.
      Мортон вылил в рот остатки виски и со стоном проговорил:
      - Сэр, все это прекрасно, но я не могу так долго ждать! Завтра, рано утром, мне надо убраться отсюда, и вы должны мне в этом помочь. Посол покачал головой:
      - Дипломатического иммунитета я вам предоставить не могу, если вы на это намекаете, Мортон. Да это и бесполезно. Тайная полиция все равно снимет вас и с самолета, и с корабля. Здесь дипломатические привилегии всего лишь пустой звук.
      Мортон улыбнулся:
      - Спасибо, ваше превосходительство, мои желания гораздо скромнее: приютите меня в посольстве до четырех утра, потом разрешите воспользоваться посольской машиной и передайте, пожалуйста, командованию военно-морской базы, что между шестью и семью часами яхта "Анчоа" за трехмильной зоной будет передавать сигнал бедствия. Они могли бы послать для оказания помощи эсминец, а он доставил бы меня в Пуэрто-Рико.
      От последней фразы посол чуть не лишился дара речи:
      - В Пуэрто-Рико?! Почему уж не сразу в Майами или даже Нью-Йорк? Послушайте, Мортон, я не могу брать на себя такую ответственность.
      - Ваше превосходительство, в Пуэрто-Рико находится ближайшая отсюда американская военно-морская база. Каждое утро туда идет патрульный корабль. Что в этом такого, если он подберет несчастную жертву кораблекрушения? Только договоритесь с ними о конкретном месте встречи в море.
      Посол Стефенс озабоченно почесал лысину:
      - А чем я это обосную, Мортон? Вы ведь американец, путешествующий частным образом. Вам не полагается кататься на эсминцах.
      - Зато мне полагается защита от убийц. Ваше превосходительство, если меня убьют, у вас как у дипломата могут возникнуть очень большие осложнения! Скажите им просто, что я путешествую с тайной дипломатической миссией. Это всегда впечатляет и к тому же не поддается проверке.
      Фортуна, пожалуй, в этот момент была особенно благосклонна к Мортону. Посол США, столь неприступный до сих пор, после продолжительного размышления взял наконец телефонную трубку и связался с комендантом военно-морской базы.
      Первые слова Нормана Куртиса, когда он на следующее утро у ворот посольства садился в черный "кадиллак", были:
      - Давай, жми! Надо убираться! Я уверен, что люди из тайной полиции всю ночь провели перед посольством.
      Мортон и без того не собирался придерживаться предписанных в столице ограничений скорости, однако посол Стефенс выделил ему для побега не самую новую машину из богатого автопарка посольства. Когда они выехали на широкое скоростное шоссе, ведущее из центра города в порт, Мортон увидел в зеркале заднего обзора маленькую черную точку, которая увеличивалась с пугающей быстротой.
      Продолжая управлять машиной одной рукой, он вытащил из кобуры под мышкой пистолет и протянул его Куртису:
      - Попробуй-ка этим их отцепить. В "бардачке" есть две запасные обоймы.
      Однако Куртис вернул ему пистолет и достал из карманов полдюжины "лимонок":
      - Спрячь свой револьвер, я захватил кое-что получше.
      При помощи тонкого нейлонового шнура он сделал связку из трех гранат.
      Мортон все время поглядывал в зеркало. Автомобиль, который их преследовал, был уже метрах в ста; в нем сидело пять человек.
      - Настоящая карательная команда... Целых пять человек!
      - Майк, убери немного газ! Подпусти их поближе...
      Когда Мортон чуть сбавил скорость, Куртис опустил переднее правое стекло, выдернул чеку и с гранатами в руке высунулся по грудь из машины.
      В автомобиле преследователей тоже опустилось переднее правое стекло и показался тонкий автоматный ствол.
      В тот момент, когда Куртис швырнул назад связку, хлестнули три очереди из автомата.
      Сначала Мортон услышал звон стекла, рассыпавшегося под градом пуль, и лишь потом удаляющийся глухой грохот, как будто из багажника на бетонное покрытие шоссе вывалилась пустая канистра из-под бензина. В зеркало он успел увидеть кувыркающийся в воздухе капот, катящееся вдоль дороги колесо и груду покореженного металла, над которой поднималось облако густого темного дыма.
      Когда Мортон повернул голову направо, то увидел, что Куртис продолжал по-прежнему висеть, наполовину высунувшись из кабины. Схватив правой рукой за пиджак, он втянул друга внутрь. Туловище Куртиса безжизненно обмякло на сиденье, голова упала на правое плечо Мортона. Ярко-красный ручеек крови струился по лицу. Куртис был мертв.
      В укромном месте, на территории какой-то новостройки, в полумиле от верфи, Мортон остановил "кадиллак". На широкое заднее сиденье положил тело убитого канадца. Погладил бледное лицо товарища с застывающей уже струйкой крови торопливый жест благодарности за спасенную жизнь. И, забрав оставшиеся гранаты, которые все еще лежали на коврике "кадиллака", оставил машину.
      По дороге Мортон влился в ранний поток первых портовых рабочих и без каких-либо происшествий добрался до дока, где стояла "Анчоа". Руки он держал в карманах плаща: в левом были спрятаны "лимонки", в правом - снятый с предохранителя пистолет. Сквозь нагромождение лодочных корпусов и ремонтного оборудования он прокрался к месту, где вчера видел "Анчоа". Площадка была пуста.
      Рядом валялись отброшенные в сторону катки. Мортон испугался: неужели западня. Но тут же увидел, что у лебедки пустой барабан. Толстый стальной трос тянулся между рельсами стапелей и уходил к воротам дока.
      Возле больших раздвижных дверей Мортон натолкнулся на рабочего, с которым договаривался накануне.
      - Ну как, "Анчоа" уже на воде? - спросил он.
      - Да, сэр, - ответил мужчина и показал на изгиб гавани. - Она у второго пирса. Пабло уже разогрел двигатели. Надеюсь, вам это будет кстати.
      Насколько кстати это было Мортону - ему оставалось лишь вскочить на яхту и отчалить, - рабочий увидел только тогда, когда развернул полученную от него крупную купюру. "Анчоа" тем временем уже вышла из гавани и взяла курс в открытое море.
      Через час на горизонте показался стройный силуэт американского эсминца. От посла Стефенса Мортон получил приказ ни в коем случае не передавать в эфир сигнал бедствия. Такие радиосигналы подняли бы по тревоге береговую охрану Трухильо, и ее катера могли бы в последний момент каким-нибудь образом помешать побегу. Поэтому было оговорено точное место встречи в нейтральных водах: тридцать пять морских миль юго-восточнее Сьюдад-Трухильо, курс - сто сорок пять градусов зюйд-зюйд-ост, время - шесть часов десять минут. В шесть часов пятнадцать минут на палубу "Анчоа" был спущен забортный трап.
      Мортон покинул яхту и в сопровождении морского лейтенанта прибыл в каюту капитана корабля, где удостоверил свою личность письмом посла.
      На яхте тем временем матросы устанавливали магнитную мину с дистанционным взрывателем. "Анчоа" будет потоплена, чтобы не дать доминиканскому правительству основания говорить, будто американские ВМС вмешиваются во внутренние дела страны.
      Собравшиеся перед стеклянной будкой в нью-йоркском отеле "Хилтон" газетные репортеры и редакторы наградили заслуженными аплодисментами Майка Мортона за его сообщение об этих драматических событиях и не пожалели типографской краски для разоблачения скандальной подоплеки дела Галиндеса. Неискушенный читатель готов был поверить, что американской прессе под силу своими требованиями заставить правительство в Вашингтоне разорвать наконец дипломатические отношения с погрязшим в пороках режимом Трухильо. Давно испытанная игра в поддавки с самой свободной из всех демократий в который раз удалась на славу: недостатки были вскрыты. Пресса, свободная и независимая, какая есть, конечно же, только в Америке, показала их и потребовала от имени общественности принятия мер, а правительство в Вашингтоне, которое, само собой, не имело обо всем этом ни малейшего представления, пообещало предпринять решительные шаги к устранению этих недостатков.
      Именно так и было в случае с Галиндесом.
      Неделю спустя государственный департамент распространил через прессу следующее заявление: "Правительство Соединенных Штатов направило сегодня министерству иностранных дел Доминиканской Республики решительную ноту протеста, в которой предложено дать разъяснения по поводу судьбы похищенного из Соединенных Штатов профессора Хесуса де Галиндеса, и потребовало строго наказать участников этого преступления".
      В тот же день в парламенте сенаторы Морзе и Портен потребовали немедленной отмены дипломатического иммунитета доминиканского генерального консула в Нью-Йорке Эспальета. Они же предложили создать сенатскую комиссию для расследования дела Галиндеса и на ее заседании заслушать под присягой Эспальета по поводу обвинений Майка Мортона.
      О том, что правдолюбивые сенаторы выдвинули свое требование лишь тогда, когда доминиканский консул был уже отозван со своего поста и покинул США, государственный департамент, разумеется, умолчал. Но таковы правила игры в свободную демократию.
      Решительная нота протеста американского правительства - если она вообще была направлена, - похоже, не особенно обеспокоила Трухильо. Он оставил ее без ответа, объявил американского посла персоной нон грата и потребовал его замены. Вашингтон, даже не поинтересовавшись причиной такого недружелюбного дипломатического акта, срочно отозвал сэра Стефенса.
      Все "решительные" меры американского правительства по делу Галиндеса свелись к тому, что сына кровавого диктатора исключили из военной академии в Форт-Ливенуорсе и лишили права носить форму американского офицера.
      Дело Галиндеса зашло в тупик, как и сотни других подобных скандальных дел. Его книга "Эра Трухильо" так и не увидела свет, поскольку вместе с автором исчез и единственный экземпляр рукописи. Столь геройски проявивший себя Майк Мортон постарался больше не напоминать о себе. Он отхватил свой гонорар и свою долю газетной славы и наверняка радовался, что еще жив.
      Хесус де Галиндес так и остался одним из тех 10 167 человек, которые бесследно исчезли в Нью-Йорке в 1956 году.
      "Для того чтобы свалить Трухильо, еще не созрели условия", - сказал Майку Мортону посол Стефенс в 1956 году. Спустя пять лет наступил момент, когда правительство США смогло избавиться от союзника, ставшего обременительным из-за своих преступлений, не потеряв при этом контроля над политикой важного в военном отношении островного государства. Среди офицеров появилось достаточно проамерикански настроенных и одновременно враждебных Трухильо людей, для того чтобы американская секретная служба могла позволить себе отдать приказ о государственном перевороте.
      30 мая 1961 года 69-летний Рафаэль Трухильо был убит во время поездки в свой родной город Сан-Христобальд, куда отправился навестить мать. Роскошный американский лимузин, которым управлял капитан службы безопасности, был блокирован на открытом шоссе несколькими легковыми автомобилями. Когда Трухильо вышел из машины, чтобы разобраться в причине задержки, его уложили очередью из автомата. Покушение было организовано группой из семи офицеров-заговорщиков, под руководством генерала Хуана Томаса Диаза, который получил военное образование в Уэст-Пойнте...
      Продолжение следует.