Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Странные романы - Творцы миров

ModernLib.Net / Научная фантастика / Никитин Юрий Александрович / Творцы миров - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 5)
Автор: Никитин Юрий Александрович
Жанр: Научная фантастика
Серия: Странные романы

 

 


Когда убирали пустые коробки и толстые хрустящие вкладыши, похожие на застывшую пену, Кулиев вдруг остановился с большим куском пенопласта в руках.

– Кстати, – сказал он вдруг, – как назовем байму?

Все начали оглядываться друг на друга, я видел по их лицам и заблестевшим глазам, что сейчас посыплются названия вроде «Пылающие Мечи», «Убийцы Драконов» или что-то подобное кроваво-ужасное, сказал с тоской:

– Может, отложить на потом? Будем делать просто байму. А название как-нибудь за это время и придумаем…

Ворпед кивнул, соглашаясь, Николай вроде не возражает, но Кулиев сказал настойчиво:

– Все верно, но как-то анонсировать будем?

– Не сейчас, – сказал я, – а то сглазим.

– А на каком этапе?

– Не знаю, – признался я. – Я все боюсь, что рассыплется у нас эта затея. Все мы избалованные, если честно. Одного желания вырваться из серой и благополучной нищеты – маловато…

Кирич кашлянул, на него оглянулись, он сказал с мягкой улыбкой:

– Можно мне? Я понимаю, что у нас есть свои секреты, но их в анонсах разглашать не будем. Просто заявим, что делаем «первую игру четвертого поколения». Ну, я понимаю, что на самом деле третьего поколения, но какие-то фишки будут, что сделают ее лучше Вангарда? Вот это и будет зацепкой. А для имени у меня есть одна задумка… В ней все понимание искусства вообще, включая театр, кино, живопись и литературу. Я предлагаю назвать байму «Реальный Мир».

Кулиев переспросил озадаченно:

– Реальный?.. Но ведь это мы живем в реальном? А создаем виртуальный? Вернее, будем создавать?

Кирич улыбнулся:

– Константин, вы всегда очень точны в формулировках. Это ценно, но когда касается искусства, то все формулировки бывают перевернуты и отказываются верными только тогда, когда перевернуты в обратную сторону. Так и в этом случае. На самом деле это искусство формирует не только всю человеческую деятельность, цивилизацию, но вообще всю нашу реальность. Никакой гений не гений постоянно, а, как бы сказать точнее, местами или пятнышками, то есть в отдельные моменты взлета духа и мысли. Эти вот моменты и остаются в искусстве, а в остальное время гений пьет и ходит по бабам, как простой грузчик, ссорится на рынке с базарной торговкой, впадает в хандру, подстегивает себя наркотиками…

Кулиев слушал внимательно, но в глазах оставалось настороженное выражение.

– Кажется, – произнес он сдержанно, – начинаю улавливать. Но ведь надо, чтобы все понимали с ходу? Или будем к коробке с игрой прицеплять длинное объяснение, почему так названа?

– А потребителям это и не надо, – объяснил Кирич. – Я знаю по своим книгам, какое бы нелепое название ни дал… а я не раз экспериментировал!.. ни у кого не возникает вопросов. Что напечатано крупными буквами, то и верно. Это вопрос только для нас. Потому и говорю, что реален только мир искусства, который все тысячелетия создает наш мир, лепит его, формирует, обтесывает, тащит, возвышает, ведет!.. И те, кто создает этот мир, на них особая ответственность. В сознании обывателей укоренилась мысль, что прогресс и вообще цивилизацию двигают наука и техника, пусть так и думают, это безопаснее, но мы-то знаем, что наука и техника послушно идут в русле, которое прокладывает для него искусство. Потому предлагаю назвать кошку кошкой, собаку собакой, а нашу байму тем, чем она является, – Реальным Миром!

Все наконец-то разбежались по своим местам, у каждого дрожат руки от нетерпения начать делать то, что, конечно же, изменит мир.

Я постоял посреди комнаты, оглядывая помещение, привыкая к миру, где проведем, если все пойдет хорошо, два-три года. Если не разбежимся, не завалим, не сопьемся, не… и так далее, соблазнов много, а уж рытвин еще больше.

Мой стол еще просто стол, на нем дисплей, ящик внизу, а так вообще еще не видно, что это именно мой. А вот кулиевский уже отличим: стерильно чистенький, осторожный, как и сам Кулиев, сдержанный. Чем руководитель выше рангом, тем меньше у него на столе бумаг и вообще чего-либо. У Кулиева это, видимо, все-таки больше не от честолюбия, а от чрезмерной осторожности как в словах и поступках, так и в таких вот проявлениях. К нему не придраться, это не бардак на столе Скоффина, не надкусанные бутерброды на столе Николая или фото бодибилдеров над столом Секиры.

У Николая слева от клавиатуры прозрачный и очень хрупкий пластиковый футляр-упаковка от какой-то платы.

Стол Скоффина завален всякой хренью так, что даже монитор выглядывает, словно вершина айсберга из груды торосов. Чтобы печатать на клаве, он всякий раз раздвигает свалившиеся на клавиши справа и слева флешки, диски, накопители, платы, энерджайзеры, сухарики, печенье, бутылочки пепси и прочее вообще непонятно как попавшее на стол.

У Секиры справа и слева от монитора множество баночек и пластиковых упаковок спортивного питания, стимуляторов роста мышц, расширителей потока крови, дабы протеин и креатин проникали во все нужные капилляры, огромная пятикилограммовая банка с гейнером, откуда трижды в день зачерпывает специальной мерной ложечкой белый порошок и размешивает когда в молоке, а когда и в простой воде.

Ампулы карнитина блестят между груд лазерных дисков, еще Секира постоянно пьет тирозин, тот вроде бы стимулирует мозг, еще и магнезиум для той же цели, аминокислоты и витамины, минералы и растительные анаболики, что вроде бы безобиднее синтетических…

Я помню, Секира всегда играл орками, выбирая самых крупных и жутких с виду, потому что в реале рост у него… мягко говоря, как у самых великих диктаторов: Цезаря, Наполеона, Гитлера, Сталина, сложение тоже очень даже интеллигентное, голос тихий, так что, понятно, в виртуале он по законам возмещения всегда в рядах самых сильных и крутых бойцов.

Над столом по всей стене цветные фото Колмена, Зана и прочих бодибилдеров с втянутыми пузами и угрожающе вздутыми мышцами.

Николай долго рассматривал мускулистых мужиков, сам невольно подтянул пузо и напряг плечи, поинтересовался:

– А бабы, бабы где?

Секира отмахнулся:

– На фиг?

– Ты чё? – удивился Николай. Спросил опасливым шепотом: – Или ты эта… нестандартный?

– Иди ты, – ответил Секира обиженно. – Сам ты этот… Я ж не баба? Сиськи не отращиваю?

– Хе, а как насчет красоты, что спасет мир? Красота – страшная сила!

– Вот-вот. Потому культуристки сильные, но страшны-ы-ые…

Николай вздохнул: что этот малыш понимает в сиськах, пошел к своему столу, где рядом с монитором призывно поблескивает, как ледяная корочка, пластиковый футляр из-под Джифорс, как будто специально спроектированная под исполинский бутерброд. Николай его не выбросил, теперь это удобный ящичек для бутербродов. Магазинным гамбургерам и чизбургерам не доверяет, и когда я вижу, как просвечивает сквозь прозрачные стенки охрененной толщины бутерброд, бегемот удавится, то понимаю: далеко проклятой Америке с ее гамбургерами до толстого куска сала между тонкими пластинками хлеба.

Глава 9

И вот только запустив работу на все обороты, я отправился по инстанциям регистрировать фирму. Заранее морщился и стискивал зубы, представляя, что меня ждет, когда начну, как нищий проситель, собирать бумаги на разрешение создания нашего ООО, которое, не мудрствуя лукаво, назвал тоже «Реальный Мир». Уверения прессы, что с каждым годом регистрация предприятий становится все проще, меня не убеждают.

Не знаю, то ли у них такая агитка проплачена, то ли сверху кулаком стукнули, чтобы иностранцев не отпугивать, да и своим охоту не отбивать заниматься частным бизнесом, но пресса уверяет, что все хорошо, все поют, предприниматели, хоть свои, хоть зарубежные, рвутся заняться у нас бизнесом… но я вижу, что никак не дорвутся почему-то. Правда, есть слух, что те акулы, что дорвались первыми, закупили чиновников на корню, чтобы те не допускали новеньких.

С понедельника, пока наша команда еще не остыла и не передумала, я отправился по инстанциям. К моему удивлению, все в самом деле прошло гладко, хотя никакого смягчения законов я не заметил, просто после четырех крахов чувствую себя таким прожженным и циничным дельцом, что не стеснялся предлагать взятку. Ее тут же брали, я получал необходимую справку, за которой надо выстаивать в очереди месяцы, шел дальше. В следующем кабинете оставлял еще пару зеленых бумажек, тут же мне выдавали все, что требуется. Так я за неделю собрал всю гору регистрационных документов, а на следующий выходной заявил своей команде, что отступать некуда, фирма создана, деньги я вложил, теперь отступать не только стыдно, но и преступно по отношению к товарищам.

Меня слушали в молчании, но в некотором нетерпении. У каждого на столе по два-три дисплея, даже на стенах распечатки, все уже приступили к работе, вкладывая в нее весь жар, жадность, нетерпение и накопленные за долгие годы безделья задумки.

– Шеф, – сказал Николай твердо, – жилы порвем, но сделаем!


Половина ребят еще оставались в офисе, а я потащился домой, благо уже поздно, пробок нет, да и ехать недалеко. Консьержка взглянула чуточку удивленно: я загулами не отмечен, домой прихожу рано. От нее это знают мамаши, у которых дочери на выданье, потому присматриваются, собирают слухи о моем прошлом, уже улыбаются очень приветливо.

Тело гудит, как телеграфный столб под напором ветра, я торопливо принял душ, должно освежить, но не освежило, голова раскалена, в мозгу множество идей, все перемешивается, как в кипящем котле, а я все выбираю оптимальные варианты работы.

В команду подобрались играющие или игравшие, за исключением Аллодиса. Он, как понимаю по его характеру, в играх получает именно то, что ему недостает в жизни: власть, влияние. Крохотные людишки на экране подчиняются любому клику его мышки. Строят – когда велит строить, пашут – когда велит пахать, идут на войну – когда велит воевать. Империи растут и подчиняют себе весь мир под его мудрым руководством.

Зато лучше его никто не умеет обращаться с прогами по созданию трехмерных объектов, начиная с три-дэ-макса и заканчивая прогами по дорисовке уникальных объектов. Вернее, все мы умеем или почти все, но Аллодис делает моментально то, на что я потратил бы день, а Скоффин – три часа. По-моему, его ведет в работе не точный расчет, а вообще интуиция, что на самом деле тоже точный расчет, только мгновенный, пропускающий без внимания всю длинную цепочку уравнений, а сразу при формулировании задачи выдающий конечный результат…

Я не сразу уловил, что мобильник трясет, как в лихорадке, машинально поднял крышку. С экранчика взглянуло удивленно-рассерженное лицо Габриэллы.

– Извини, – сказал я, – принимал душ.

– А что волосы не мокрые? – спросила она с подозрением.

– Высушил, – выкрутился я. – У меня фен там же, в ванной. А потом пригладил волосы. Ты же знаешь, не люблю выглядеть как манагер.

– Ну да, – сказала она язвительно, – для тебя это ниже твоего достоинства! Настоящий мужчина должен выглядеть чуточку небрежным…

– Не продолжай, – попросил я. – Из твоего хорошенького ротика не должны вылетать такие определения.

Она сказала язвительно:

– Знал бы ты, что этот хорошенький ротик делал полчаса назад!

– Гарик приходил? – догадался я.

Она кивнула:

– Да. Сообщил, что его родители уже сговорились с моими. По правде сказать, я уже не нахожу его… прежним занудой. Парень очень быстро обучается, старается понравиться. Такие становятся очень хорошими мужьями.

Я вздохнул, в груди появилась пустота. Габриэлла уходит, это я чувствовал и предчувствовал, такова логика нашей звериной жизни, но в душе теплилась надежда на какое-то чудо.

– А как ты смотришь?

Она вздохнула, даже на крохотном экранчике видно, что лицо ее помрачнело.

– Сам знаешь, я предпочла бы выйти за тебя. Но родители категорически против. Правда, отец готов пойти на эту уступку при одном условии…

– Каком? – спросил я с надеждой.

– Если ты пойдешь на службу. В одно из подразделений банка или концерна, который он контролирует. И больше не будешь связываться с предпринимательством.

Я задумался, серьезно поколебленный. Ее отец, владелец крупного банка, металлургического завода и целой сети супермаркетов, очень любит единственную дочь и старается сделать ее счастливой. Он даже не против, чтобы вышла замуж за меня, но с условием, что пойду на службу к более удачливым. Человек, который четырежды потерпел полный крах, только в математике обязательно победит в пятый раз, там царит теория вероятностей, а в жизни, как все мы понимаем, наверняка провалится снова.

– Знаешь, – сказал я, – если бы ты сказала это неделю назад!

– Он только сегодня пошел на уступку, – сердито возразила она. – Я плакала, скандалила, и он сказал, что поставит тебя старшим менеджером, даст высокий оклад… очень высокий!.. но ты должен пообещать, что не станешь больше…

Я вздохнул.

– Уже стал.

– Когда ты успел?

– Помнишь, ты пришла и застала кучу ребят? Это был первый день работы нашей фирмы.

Она охнула:

– О господи… Во что ты на этот раз вляпался?

Я пробормотал, чувствуя свои позиции очень шаткими:

– Мы решили создать байму некст-ген.

– Что это? – спросила она настороженно.

– Компьютерная игра следующего поколения, – перевел я.

– О господи, – повторила она потрясенно. – Это же… ты же этим никогда не занимался!

– Никогда, – ответил я слабо.

– Как ты в это вляпался?

– Сам не знаю, – ответил я убито. – Наверное, ухватился за первую же ветку, до которой дотянулся, чтобы не утонуть в болоте. Но, понимаешь, уже не брошу, это говорю сразу. Ребята в меня поверили, я глава фирмы, у меня контрольный пакет.

Она фыркнула.

– Не смеши! Контрольный пакет… Бабка на базаре семечки продает, у нее вообще все сто процентов долей капитала! Эх, Володя, я даже не знаю, что и сказать отцу. Он меня очень любит, ты знаешь.

– Знаю, – ответил я трезво.

Щелкнуло, экранчик потемнел, связь оборвалась. Я секунду смотрел тупо, словно Габриэлла вот щас перезвонит и все переменится волшебным образом, но мобильник молчал.

Забыв поужинать, я рухнул на постель, сна ни в одном глазу, но теперь перед внутренним взором, заслоняя весь мир, стоит Габриэлла. Габриэлла, дочь известного банкира, вообще из семьи потомственных банкиров. Ее прадедушка и дедушка занимали важные посты в советском правительстве, тоже по финансовой части, а потом, когда пришли рыночные отношения, старые связи и некоторые комбинации помогли создать один из первых частных банков, ставший вскоре акционерным, но контроль по-прежнему принадлежал семье Верещагиных.

Сейчас дедушка на покое, бравый такой дедуган, три месяца в году проводит на своем острове в Средиземном море, где у него настоящий рыцарский замок, а также месяц – в Техасе, стараясь понять, зачем он купил там ранчо на сорок гектаров. Дед ко мне отнесся с большей симпатией, чем отец, который скривился, будто проглотил дохлую жабу, когда ему угодливо доложили о четырех моих финансовых крушениях. Я понял, что включен в длинный список охотников за богатым приданым Габриэллы и хрен кто сдвинет папашу с этой точки зрения.

Правда, папаша, как и дед, безумно любит Габриэллу, она всегда была гордостью и украшением: самая хорошенькая в детсаде и в школе, училась всегда без напряга и репетиторов и только на «отлично», прекрасно поет, танцует, рисует, в вуз поступила принципиально без блата, да и трудно не поступить, когда с милой улыбкой отвечаешь на любые, самые каверзные вопросы экзаменаторов. Такое сокровище папаша не захочет выпустить из рук, это ясно, мне уже намекали, что выбор Габриэллы хоть и не одобряют, но препятствовать любимой дочери не станут, однако я должен работать в их конторе. То ли в банке, то ли купленном банком супермарете: мне обеспечат высокую хлебную должность, ибо у зятя должна быть высокооплачиваемая работа и личный мерседес с шофером.

И вот сейчас я обрубил и этот шанс…

Я рухнул на постель и попытался себе представить, что же сделает Габриэлла. Мы любим друг друга, оба это чувствуем, и оба знаем, что любим. Сегодня она все расскажет отцу, а возможно, и деду. Маме, конечно, тоже, хотя мамин голос там не котируется. Мама занята все возрастающей войной с морщинами, целлюлитом, отвисанием щек, складками на шее – на это уходит вся ее энергия, все мысли и все силы.

Отец, понятно, обрадуется, а Габриэлла в слезах воскликнет, что это подло – радоваться. Отец тут же извинится, но начнет рассказывать, что жизнь Габриэллы только начинается, впереди долгий путь, и нужно, чтобы рядом был человек, на которого можно положиться в любой момент. Это мужчины могут любить женщин за длинные ноги, но среди женщин таких дур нет. Они все ищут в мужчинах стабильность, уверенность, готовность защитить их на длинном жизненном пути. Мужа нужно не только любить, это иногда угасает, но и уважать. А разве можно уважать мужчину, который допускает крах, уже будучи семейным? Конечно, он, ее папа, снова даст денег, спасет, прикроет, выручит, погасит долги, однако, Габриэлла, сама подумай…

Я задыхался от ярости, ворочался и стискивал подушку, представляя, как спокойные, рассудительные доводы подействуют на Габриэллу. Все-таки она, несмотря на черточки творческой личности, неизвестно от каких предков проснувшиеся в ней, по-семейному рассудительна, умеет выстраивать длинные логические цепочки, в которых я быстро терялся, умеет на основании двух-трех фактов, поставив их верно на плоскости, провести умозаключения к единственно верному результату…

Каков, какой будет результат?

Я стискивал кулаки, рычал в подушку и чувствовал, как лицо становится мокрым от слез. Я не логик, я интивист, но и я, перескакивая через длинные цепи умозаключений, вижу, что получается на выходе вообще-то нехитрого уравнения.


Утром я подъехал к зданию, где снято помещение под фирму, парковался, в этот момент в нагрудном кармане затрясся мобильник. С экранчика взглянуло строгое лицо с внимательными глазами, чуточку высокомерное, но я уже знаю эту защитную реакцию хрупкого существа, что старается отпугнуть колючками слишком уж назойливых.

– Привет, Габриэлла, – сказал я. – Ты стала рано просыпаться?

– Просто ночь спала плохо, – ответила она суховато. – Вечером долго и достаточно остро говорили с отцом.

– С твоим поговоришь, – сказал я тоскливо.

Он поморщилась:

– Да, отец больше привык говорить, а остальные должны слушать. Но я у него не служащий, так и сказала, после чего он разговаривал со мной… ну, почти как с равным. Должна тебе сказать, он умеет быть очень убедительным.

– Еще бы, – ответил я. – Как бы он достиг таких высот?

Охранник на стоянке всматривался внимательно и подозрительно, еще не запомнил новых людей и новую фирму, в дверях другой охранник потребовал пропуск. Габриэлла сердито спросила:

– Ты с кем там разговариваешь?

– Да вот прохожу допуск, – ответил я все так же невесело. – Мы сняли помещение слишком близко к государственным объектам…

– Давай адрес, – потребовала она, – приеду взглянуть. Ну просто не верю, что ты снова вляпался!

Она подъехала достаточно быстро, словно воспользовалась вертолетом, хотя, как мне кажется, частные вертолеты пока над центральной частью Москвы не летают. Я успел увидеть, как она чуть было не прошла по коридору мимо распахнутой двери, у нас еще тот офис: грузчики затаскивают мебель, а наши ребята ползают на четвереньках по всему помещению, нужно проложить километры дополнительных проводов, такое никаким электрикам нельзя доверить.

Она вошла с некоторым недоверием, туда ли попала, на нее сразу уставились с великим восторгом, Габриэлла отличается элитной длинноногостью и мини-юбочкой, Секира еще и лег, якобы смотреть на провода, по губам Габриэллы скользнула легкая улыбка, внимание молодых здоровых ребят всегда льстит, даже если вот в такой форме.

Она понаблюдала за суетой с невеселой улыбкой, я сказал с оптимизмом:

– Теперь видишь, что не для баб снял?

Она покачала головой, в глазах проступила такая грусть, которую я никогда не видел на ее лице.

– Лучше бы для баб.

– Что с тобой? – спросил я встревоженно. – Почему лучше?

– Да что бабы… Тебя они никогда не увлекут. И не разорят.

– Вот ты о чем, – сказал я. Потоптался, как медведь на арене, развел руками. – Извини, Габриэлла, но я никогда не клялся, что навсегда завязал с предпринимательством.

Она сказала тихо:

– Просто я думала, что ты наконец-то остепенился.

– В смысле, признал себя окончательно слабаком?

Она возразила с жаром:

– Я так не говорила! Что, все, кто работает в компаниях, не являясь их хозяевами, слабаки?.. Володя, что ты говоришь?.. За какие обиды ты хочешь поквитаться с миром? Бизнес жесток, не все в нем выживают. Это не значит, что они слабые. Самые могущественные люди на свете, кстати, как раз назначаемые и выбираемые, начиная от президентов стран до президентов ларьков…

– Я знаю, – прервал я. – Но я не хочу быть даже генеральным директором на комбинате по производству трусов для футболистов или рулить производством комбикорма. Что делать, я уже вкусил отравы частного предпринимательства…

Она подошла вплотную, я обнял ее за хрупкие плечи. Она подняла голову, на меня взглянуло бледное лицо. В глазах блистала влага, запруда прорвалась, прозрачные дорожки побежали по бледным щекам. Мороз продрал меня по шкуре. Я целовал ее щеки и мокрые глаза, и все время не оставляло мерзкое ощущение, что это наша последняя встреча.

Ребята притихли, как мыши, даже Секира потихоньку встал и отошел к своему столу. Наконец Габриэлла высвободилась из моих рук, сделала шаг к выходу. Я пошел с нею, вышли из здания, так же молча я открыл ей дверцу. Она села за руль, лицо заплаканное, в глазах ожесточение и злость.

– Ты мне всю жизнь испортил, – прошептала она.

– Габи…

– Молчи! Тебе нечего мне сказать. Как и мне тебе.

Я наблюдал, как она отъехала, развернулась, дисциплинированно пропустила машину по главной, выехала на дорогу и погнала, однако не превышая скорости. Молодец, мелькнуло в голове. Я бы уже сделал не меньше чем пять нарушений. А Габриэлла молодец. В руках себя держать умеет.

Глава 10

Еще в коридоре я из распахнутой двери услышал монотонный и занудный голос Секиры:

– Какие расы? Уже решено, или ты забыл? Раса одна: человеки. От этого и пляши, не увиливай, морда зеленая!

– Это ты был орком! – донесся голос Ворпеда. – А я всегда выбирал светлых эльфов!

– Ну, не зеленая, так светлая морда. А теперь, светломордый, попробуешь, как это хреново, быть всегда человеком…

Я вошел в комнату, все начали поворачиваться ко мне, только Кулиев торопливо достукивал что-то на клаве. Я помахал рукой.

– Можете не вставать, я не сомневаюсь в вашей лояльности. Правда, не уверен, что вы еще не забыли, что мы делаем и вообще зачем сюда собрались…

На меня смотрели сочувствующе, я через силу растянул губы в невеселой усмешке.

– Сейчас мир, в котором даже женщины умеют себя держать в руках! Так неужели мы, цари природы, раскиснем? Никаких послабонов ни мне, ни вам, ни нашей байме. Работаем, работаем!

Ворпед сориентировался первым, воскликнул с преувеличенным жаром, весь из себя погруженный в недра баймы, ничего больше не замечающий:

– Шеф! Мы как раз прорабатываем эти… как их… специальности. И возможности. К примеру, если накачанный супервоин в состоянии за день перебить стадо монстров, опустошающих крестьянские поля, то музыкант среднего класса может увести их, как Гамельнский крысолов, сыграв всего лишь одну песенку! Тьфу, молитву.

– И утопить, – кровожадно сказал Скоффин, – отплыв на лодке… Но тогда чтоб поинты ему за это не насчитывались! А то слишком быстро накачается. Это уже будут паровозы. Дисбаланс.

– Это чисто техническая сторона, – уточнил я, заставляя голос звучать твердо, я тоже сумею держать себя в руках. – Главная революционность в том, что впервые отказываемся от всех этих темных эльфов, орков и прочих гомосеков. Ладно, гомосеков оставим, не заглядывать же им в задницы, а прочую слишком явную нечисть уберем.

– А вот лесбиянок оставим, – сказал Секира мечтательно.

Кулиев удивился:

– Ты чего?

– А ты что, имеешь что-то против?

– Гм… вообще-то нет.

– Ну вот, пусть будут. И не тайком, а как бы узаконено.

Они принялись со смаком обсуждать детали проекта с лесбиянками, Ворпед поморщился, посмотрел на меня с укоризной.

– И нам работать вот с этим контингентом? Они ж не понимают, что нам как раз педики выгоднее! Пока трахают друг друга, нам больше баб остается!.. А они, тьфу…

Я успокаивающе похлопал его по руке.

– Они дураки по жизни, но программеры из них – классные.

– А, тогда хорошо. Их бабы тоже будут нашими. Шеф, что насчет прокачки? Пойдем азиатским путем или, напротив, европейским?

– Теперь моду в баймах задают корейцы, – проворчал я. – А у них прокачка трудная и жестокая.

– А в европейских баймах уже начали отказываться от прокачки!

– Тогда все должно держаться на квестах, – ответил я, – а их любителей намного меньше, чем простого кача. В квестах надо думать, рассчитывать, а кач… кач доступен и понятен всем. Даже умным. Так что прокачку сделаем… да еще сделаем ее долгой и трудной.

От своего стола повернулся Аллодис, глаза полезли на лоб.

– Как? Ты же сам говорил, что ненавидишь кач!

– Это говорил баймер, а не руководитель проекта, – уточнил я. – Лично я ненавижу, но для пользы дела… введем. Уже есть опыт игры в многопользовательские, где пытались отказаться от кача или свести его к минимуму. И что же?.. Создал перса и сразу в клановые войны? И так до бесконечности?.. Такая игра надоедает очень быстро. Успех Линейки был еще и в том, что кач был невероятно труден. Клановые войны можно начинать на любом уровне, как и ПвП, но большинство предпочитает сперва добраться до высоких уровней. А уж потом… Нам нужна байма, от которой не откажутся через два-три месяца игры!

– В Варкрафт играют вот уже четыре года, – сказал Ворпед завистливо.

Скрффин фыркнул:

– Есть чудаки, в Ультиму все еще играют! Вот уже девять лет!.. В этом году будет десять.

– Вот-вот, – сказал со своего места Николай. – Те игры чем-то поймали на крючок. Нам нужен такой же крючок. Лучше свой, нашенский. Какого ни у кого нет.

Кулиев сказал безнадежно:

– Никакая удачная фишка долго не остается в одних руках. Сразу следом прут клоны. Огромным ревущим стадом!

Аллодис помалкивал, я спросил:

– А ты что молчишь?

Он сдвинул плечами.

– Я уже говорил… Если удастся с движком, то этот вопрос будет решен. От вас только потребуется наловить побольше потребителей. И чтобы не ушли в ближайшие полгода.

Скоффин сказал заинтересованно:

– Извини, я что-то пропустил. Наверное, кофе вам, паразитам, готовил… Допустим, наловим, народ повалит. Но сейчас конкуренция все усиливается. Варкрафт и Линейка собрали сливки в отсутствие серьезных оппонентов, но теперь то золотое время прошло… Каждые два-три месяца выходит новая байма. У них новые движки, новые возможности, ориентация на самые крутые видеокарты…

Аллодис ответил медленно и с загадочным прищуром:

– Мы работаем над динамичным движком. И неплохо работаем.

– Ну, неплохо… это еще не все.

– Да, конечно. Но мне кажется, что именно мы сделаем движок… получше, чем у других.

Хлопнула дверь, вошел Кирич, бодрый и подтянутый, улыбающийся, чем-то похожий на Тони Блэра: всегда ко всему готовый, как протянуть руку, так и дать сдачи. Он приветствовал всех с порога, но, не ограничившись, обошел всех, пожимая руки, заодно заглядывая, кто чем занят, и, как мне показалось, подстраховывая меня, как комиссар подстраховывал командира.

Правда, потом вытащил из сумки ноут и примостил на подоконнике. Ему дали стул, Кирич поблагодарил и, едва комп загрузился, тут же начал что-то в нем настукивать. Я медленно пошел по офису, останавливаясь за спинами друзей, что уже не только друзья, но компаньоны и самонанятые работники. Помню, в первых красочных играх движки были хиленькие, за недельку можно было собрать, а вот художников набирали большие бригады, те отрисовывали целые километры картинок.

Теперь с этим проще. Прошли те первобытные времена, когда художники все ручками, ручками… Теперь, когда есть 3Д-Макс и прочий инструментарий, создавать хоть огромные дворцы, хоть необъятные пространства – нет проблем. И особой фантазии не надо: инет заполнен как реальными дворцами Эрмитажа, Лувра и прочих, так и множеством фэнтезийных. Рыцарские замки тоже все в инете, как вид снаружи, так и скрупулезно восстановлено все внутри, все залы, лестницы, подвалы. Прав на них ни у кого нет, это самодеятельность, но даже если бы и были, то пара полезных прог легко изменит масштабы, цвет, добавит этажи или башенки, так что любой нуб в состоянии из Лувра сделать нечто совершенно иное, но не менее прекрасное.

За дизайн отвечает Ворпед, он обещал, что где не успеет сам, обзаведется помощниками. Хотя надеется обойтись без них. Инструментарий позволяет. Еще проще с пустынями, лесами, горами, водопадами, ущельями, перекидными мостами. Монстров тоже нетрудно насобирать, достаточно осмотреть другие игры, что-то содрать, что-то подправить, а что-то можно и придумать самим, одним глазом поглядывая на чужую дурь…

О музыке я вообще велел пока не беспокоиться. Вообще, на мой взгляд, она практически не нужна, все слушаем только конский топот, лязг оружия, рев монстров, карканье горгулий, голоса НПСов, что суконным языком начинают длинно и занудно объяснять прописные вещи. Обычно пролистываешь побыстрее, стремясь поскорее увидеть слово «квест» и кликнуть по нему.

Впрочем, когда игра будет почти готова, тогда позовем кого-нить из музыкантов.

Я услышал, как Николай вздохнул тяжко, будто тащил нагруженный воз в гору, и сказал просительно:

– В ЭК-3 двадцать четыре расы, сто десять лэвелов, шестьдесят восемь классов… Мы должны сделать больше! Иначе скажут: ацтой, муть, слабаки…

Я услышал, прорычал грозно, мол, шеф не спит, все видит и все слышит.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6