что, в черта уверовав,
                          идешь, убежденный,
                     1130                    что ты в аду.
                          (Где Вильсона дряблость?
                                                   Сдули!
                          Смолодел на сорок годов.
                          Животами мышцы вздулись.
                          Ощупали.
                                  Есть.
                                       Готов.)
                          Доходит,
                              пеной волну опеня,
                     1140                 гигантам домам за крыши замча,
                          на берег выходит Иван
                                          в Америке,
                                                сухенький,
                                                    даже ног не замоча.
                          (Положили Вильсону последний заклеп
                          на его механический доспех,
                          шлем ему бронированный возвели на лоб,
                          и к Ивану он гонит спех.)
                          Чикагцы
                     1150         себя
                                       не любят
                                            в тесных улицах пл_о_щить.
                          И без того
                                      в Чикаго
                                               площади самые лучшие.
                          Но даже
                                  для чикагцев непомерная
                                                          площадь
                          была приготовлена для этого случая.
                     1160 Люди,
                                место схватки орамив,
                          пускай непомерное! -
                                               сузили в узел.
                          С одной стороны -
                                             с горностаем,
                                                         с бобрами,
                          с другой -
                                     синевели в замасленной блузе.
                          Лошади
                     1170        в кашу впутались
                                                  в ту же.
                          К бобрам -
                                     арабский скакун,
                          к блузам -
                                     тяжелые туши битюжьи.
                          Вздымают ржанье,
                                           грозят рысаку.
                          Машины стекались, скользя на маз_и_.
                          На классы разбился
                     1180                    и вывоз
                                                     и ввоз.
                          К бобрам
                                   изящный ушел лимузин,
                          к блузам
                                   стал
                                        стосильный грузовоз.
                          Ни песне,
                                    ни краске не будет отсрочки,
                          бой вас решит - судия строгий.
                     1190 К бобрам -
                                     декадентов всемирных строчки.
                          К блузам -
                                     футуристов железные строки.
                          Никто,
                                 никто не избегнет возмездья -
                          звезде,
                                  и той
                                        не уйти.
                          К бобрам становитесь,
                     1200                       генералы созвездья,
                          к блузам -
                                     миллионы Млечного пути.
                          Наружу выпустив скованные лавины,
                          земной шар самый
                          на две раскололся полушарий половины
                          и, застыв,
                                     на солнце
                                               повис весами.
                          Всеми сущими пушками
                     1210                      над
                          площадью объявлен был
                          "чемпионат
                          всемирной классовой борьбы!"
                          В ширь
                                 ворота Вильсону -
                                                   верста,
                                                         и т_о_ он
                          боком стал
                                     и еле лез ими.
                     1220 Сапожищами
                                     подгибает бетон.
                          Чугунами гремит,
                                          жел_е_зами.
                          Во Ивана входящего вперился он -
                          осмотреть врага,
                                           да нечего
                                 смотреть -
                                           ничего,
                                                хорошо сложён,
                     1230 цветом тела в рубаху просвечивал.
                          У того -
                                   револьв_е_ры
                                              в четыре курка,
                          сабля
                                в семьдесят лезвий гнута,
                          а у этого -
                                     рука
                                          и еще рука,
                          да и та
                     1240         за пояс ткнута.
                          Смерил глазом.
                                         Смешок по усам его.
                          Взвил плечом шитье эполетово:
                          "Чтобы я -
                                     о господи! -
                                                  этого с_а_мого?
                          Чтобы я
                                  не смог
                                          вот этого?!"
                     1250 И казалось -
                                        растет могильный холм
                                                посреди ветров обвываний.
                          Ляжет в гроб,
                                 и отныне
                                       никто,
                                         никогда,
                                              ничего
                                                 не услышит
                                                      о нашем Иване.
                     1260 Сабля взвизгнула.
                                          От плеча
                                                  и вниз
                          на четыре версты прорез.
                          Встал Вильсон и ждет -
                                                 кровь должна б,
                                                                а из
                          раны
                               вдруг
                                     человек полез.
                     1270 И пошло ж идти!
                          Люди,
                              дома,
                                  броненосцы,
                                            лошади
                          в прорез пролезают узкий.
                          С пением лезут.
                                        В музыке.
                          О горе!
                                 Прислали из северной Трои
                     1280 начиненного бунтом человека-коня!
                          Метались чикагцы,
                                            о советском строе
                          весть по оторопевшим рядам гоня.
 
                       Товарищи газетчики,
                                             не допытывайтесь точно,
                          где была эта битва
                                             и была ль когда.
                          В этой главе
                                       в пятиминутье всредоточены
                          бывших и не бывших битв года.
                          Не Ленину стих умиленный.
                          В бою
                          славлю миллионы,
                                           вижу миллионы,
                          миллионы пою.
                          Внимайте же, историки и витии,
                          битв не бывших видевшему перипетии!
                          "Вставай, проклятьем заклейменный" -
                          радостная выстрелила весть.
                     1300 В ответ
                                  миллионный
                          голос:
                                 "Готово!"
                                           "Есть!"
                          "Боже, Вильсона храни.
                          Сильный, державный", -
                          они
                          голос подняли ржавый.
                          Запела земли половина красную песню.
                     1310 Земли половина белую песню запела.
                          И вот
                                за песней красной,
                          и вот
                                за песней за белой -
                          тараны затарахтели в запертое будущее,
                          лучей щетины заскребли,
                                                  замели.
                          Руки разрослись,
                                           легко распутывающие
                     1320 неведомые измерения души и земли.
                          Шарахнутые бунта веником
                          лавочники,
                                     не доведя обычный торг,
                          разбежались ошпаренным муравейником
                          из банков,
                                     магазинов,
                                                конторок.
                          На толщь душивших набережных и дамб
                          к городам
                     1330           из океанов
                                               двинулась вода.
                          Столбы телеграфные то здесь,
                                                       то там
                          соборы вздергивали на провода.
                          Бросив насиженный фундамент,
                          за небоскребом пошел небоскреб,
                          как тигр в зверинце -
                                                мясо
                                                      фунтами,
                     1340 пастью ворот особнячишки сгреб.
                          Сами себя из мостовых вынув, -
                          где, хозяин, лбище твой? -
                          в зеркальные стекла бриллиантовых магазинов
                          бросились булыжники мостовой.
                          Не боясь сесть н_а_ мель,
                          не боясь на колокольни напороть туши,
                          просто -
                                   как мы с вами -
                          шагали киты сушей.
                     1350 Красное все,
                                       и все, что б_е_ло,
                          билось друг с другом,
                                                билось и пело.
                          Танцевал Вильсон
                                           во дворце кэк-уок,
                          заворачивал задом и передом,
                          да не доделала нога экивок,
                          в двери смотрит Вильсон,
                                                 а в дв_е_ри там -
                     1360 непоколебимые,
                                         походкой зловещею,
                          человек за человеком,
                                                вещь за вещью
                          вваливаются в дверь в эту:
                          "Господа Вильсоны,
                                             пожалте к ответу!"
                          И вот,
                                 притворявшиеся добрыми,
                          колье
                     1370        на Вильсоних
                                              бросились кобрами.
                          Выбирая,
                                   которая помягче и почище,
                          по гостиным
                                    за миллиардершами
                                             гонялись грузовичищи.
                          Не убежать!
                                      Сороконогая
                                                мебель раскинула лов.
                     1380 Топтала людей гардеробами,
                                           протыкала ножками столов.
                          Через Рокфеллеров,
                                            валяющихся ничком,
                          с горлами,
                                    сжимаемыми собственным воротничком,
                          растоптав,
                                    как тараканов,
                          вывалилась,
                                     в Чикаго канув.
                     1390 По улицам
                                    в саж_е_ни
                          дома не видно от дыма сражений.
                          Как в кинематографе
                                           бывает -
                          вдруг
                                крупно -
                                         видят:
                                                сквозь ха_о_с
                          ползущую спекуляцию добивает,
                     1400                    встав на задние лапы,
                                                           Совнархоз.
                          Но Вильсон не сдается,
                                                засел во дворце,
                          нажимает золотые пружины,
                          и выстраивается цепь -
                          нечеловеческие дружины.
                          Страшней, чем танки,
                                               чем войск роты,
                          безбрюхий встал,
                     1410                 пошел сторотый,
                          мильонозубый
                                       ринулся голод.
                          Город грызнет - орехом расколот.
                          Сгреб деревню - хрустнула косточкой.
                          А людей,
                                  а людей и зверей -
                                       просто в рот заправляет горсточкой.
                          Впереди его,
                                      вывострив ухо,
                     1420 путь расчищая, лезет разруха.
                          Дышит завод.
                                      Разруха слышит.
                          Слышит разруха - фабрика дышит.
                          Грохнет по фабрике -
                                               фабрика свалена.
                          Сдавит завод -
                                         завод развалина.
                          Рельс обломком крушит как палицей.
                          Все разрушается,
                     1430                 гибнет,
                                                 валится.
                          Готовься!
                                   К атаке!
                                           Трудись!
                                                   Потей!
                          Горло голода,
                                       разрухи глотку
                                                      затянем
                                       петлей железнодорожных путей!
                     1440 И когда пресекаться дух стран
                          стал,
                               голодом сперт,
                          тогда,
                                раскачивая поездов таран,
                          двинулся вперед транспорт.
                          Ветрилась паровозов борода седая,
                          бьются,
                                 голод сдал,
                          и по нем,
                     1450          остатки съедая,
                          груженные хлебом прошли поезда.
                          Искорежился, -
                                         и во гневе
                                                    Вудро,
                          приказав:
                                   "сразите сразу",
                          новых воинов высылает рой -
                          смертоноснейшую заразу.
                          Идут закованные в грязевые брони
                     1460 спирохет на спирохете,
                                                вибрион на вибрионе.
                          Ядом бактерий,
                                        лапами вшей
                          кровь поганят,
                                        ползут за шей.
                          Болезни явились
                                          небывалого фасона:
                          вдруг
                               человек
                     1470              становится сонный,
                          высыпает ряб_о_,
                          распухает
                                   и лопается грибом.
                          Двинулись,
                                    предводимые некою
                          радугоглазой аптекою,
                          бутыли карболочные выдвинув в бойницы,
                          лазареты,
                                   лечебницы,
                     1480                    больницы.
                          Вши отступили,
                                        сгрудились скопом.
                          Вшей
                               в упор
                                      расстреливали микроскопом.
                          Молотит и молотит дезинфекции цеп.
                          Враги легли,
                                       ножки задрав.
                          А поверху,
                     1490           размахивая флаг-рецепт,
                          прошел победителем мировой Наркомздрав.
                          Вырывается у Вильсона стон, -
                          и в болезнях побит и в еде,
                          и последнее войско высылает он -
                          ядовитое войско идей.
                          Демократизмы,
                                       гуманизмы -
                          идут и идут
                                      за измами измы.
                     1500 Не успеешь разобраться,
                                                 чего тебе нужно,
                          а уже
                                философией
                                           голова заталмужена.
                          Засасывали романсов тиной.
                          Пением завораживали.
                                               Завлекали картиной.
                          Пустые головы
                                        книжками
                     1510                        для веса
                          нагрузив,
                                    пошел за профессором профессор.
                          Их
                             молодая встретила орава,
                          и дулам браунингов в провал
                          рухнуло римское право
                          и какие-то еще права.
                          Простонародью очки втирая,
                          адом пугая,
                     1520             прельщая раем,
                          и лысые, как колено,
                                               и мохнатые, как звери,
                          с евангелиями вер,
                                             с заговорами суеверий,
                          рясами вздыбив пыль,
                          армией двинулись чернобелые попы.
                          Под градом декретов
                                              от красной лавины
                          рассыпались
                     1530             попы,
                                            муллы,
                                                   раввины.
                          А ну, чудотворцы,
                                            со смертных одр
                          встаньте-ка!
                                       На месте кровавого спора
                          опора веры валяется -
                                                Пётр
                          с проломанной головой собственного собора.
                     1540 Тогда
                                поэты взлетели на небо,
                          чтоб сверху стрелять, как с аэроплана бы.
                          Их
                             на приманку академического пайка
                          заманивали,
                                      ждали, не спустятся пока.
                          Поэты бросались, камнем пав, -
                          в работу их,
                                       перья рифм ощипав!
                     1550 В "Полное собрание сочинений",
                                                         как в норки,
                          классики забились.
                                             Но жалости нет!
                          Напрасно
                                   их
                                      наседкой
                                               Горький
                          прикрыл,
                                  распустив изношенный авторитет.
                     1560 Фермами ног отмахивая мили,
                          кранами рук расчищая пути,
                          футуристы
                                    прошлое разгромили,
                          пустив по ветру культуришки конфетти.
                          Стенкой в стенку,
                                            валяясь в п_ы_ли,
                          билась с адмиралтейством
                                                   Лувра труха,
                          пока
                     1570      у адмиралтейства
                                                на штыке-шпиле
                          не повисли Лувра картинные потроха.
                          Последняя схватка.
                                             Сам Вильсон.
                          И в ужасе видят вильсонцы -
                          испепелен он,
                          задом придавить пытавшийся солнце.
                          Кто вспомнит безвестных главковерхов имя,
                          победы громоздивших одна на одну?!
                     1580 Загрохотав в международной Цусиме,
                          эскадра старья пошла ко дну.
                          Фабриками попирая прошедшего труп,
                          будущее загорланило триллионом труб:
                          "Авелем называйте нас
                                                или Каином,
                          разница какая нам!
                          Будущее наступило!
                                             Будущее победитель!
                          Эй, века,
                                     на поклон идите!"
                     1590 Горизонт перед солнцем расступился злюч.
                          И только что
                                       мира пол заклавший,
                          Каин гением взялся за луч,
                          как музыкант берется за клавиши.
                       История,
                                   в этой главе
                                                как на ладони бег твой.
                          Голодая и ноя,
                          города расступаются,
                                               и над пылью проспектовой
                          солнцем встает бытие иное.
                          Год с нескончаемыми нулями.
                                           Праздник, в святцах
                                                        не имеющий чина.
                          Выфлажено все.
                                         И люди
                                                и строения.
                          Может быть,
                               Октябрьской революции сотая годовщина,
                     1610 может быть,
                                     просто
                                            изумительнейшее настроение.
                          Разгоняя дирижабли небесам под уклон,
                          поездами,
                                   на палубах бесчисленных эскадр,
                          извилинами пеших колонн
                          за кадром выстраивают человечий кадр.
                          Большеголовые,
                                        в красном сиянье,
                     1620 с марса слетевшие, встали марсияне.
                          Взыграет аэро,
                                        и снова нет.
                          И снова птицей солнце засл_о_нится.
                          И снова
                                  с отдаленнейших слетаются планет,
                          винтами развеерясь из-за солнца.
                          Пустыни смыты у мира с хари,
                          деревья за стволом расфеерили ствол.
                          На площади зелени -
                     1630                     на бывшей Сахаре -
                          сегодня
                                  ежегоднее торжество.
                          День за днем спускались дни,
                          и снова густела тьма ночная.
                          Прежде чем выстроиться сумев,
                                                       они
                          грянули:
                                   - Начинаем!
                          "Голоса людские,
                     1640                 зверьи голоса,
                                                        рев рек
                          ввысь славословием вьем.
                          Пойте все и все слушайте
                                          мира торжественный реквием.
                          Вам, давнишние,
                                         года проголодавшие,
                          о рае сегодняшнем раструбливая весть,
                          вам,
                              милльонолетию давшие
                     1650 петь,
                               пить,
                                    есть.
                          Вам, женщины,
                                        рожденные под горностаевые
                          мантии,
                                 тело в лохмотья рядя,
                          падавшие замертво,
                                             за хлебом простаивая
                          в неисчислимых очередях.
                     1660 Вам,
                              легионы жидкокостых детей,
                          толпы искривленной голодом молодежи,
                          те, кто дожили до чего-то,
                                                     и те,
                          кто ни до чего не дожил.
                          Вам,
                              звери,
                                    ребрами сквозя,
                          забывшие о съеденном людьми овсе,
                     1670 работавшие, кого-то и что-то возя,
                          пока исхлестанные не падали совсем.
                          Вам,
                              расстрелянные на баррикадах духа,
                          чтоб дни сегодняшние были пропеты,
                          будущее ловившие в ненасытное ухо,
                          маляры,
                                 певцы,
                                       поэты.
                     1680 Вам, которые
                                      сквозь дым и чад,
                          жизнью, едва державшейся на иотке,
                          ржавым железом, шестерней скрежеща,
                          работали всё-таки,
                                            делали всё-таки.
                          Вам неумолкающих слав слова,
                          ежегодно расцветающие, вовеки не вянув,
                          за нас замученные - слава вам,
                          миллионы живых,
                                         кирпичных
                     1690                         и прочих Иванов".
                          Парад мировой расходился ровно, -
                          ведь горе давнишнее душу не бесит.