Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Матрица или триады Белого Лотоса

ModernLib.Net / Детективы / Каринберг Всеволод / Матрица или триады Белого Лотоса - Чтение (стр. 22)
Автор: Каринберг Всеволод
Жанр: Детективы

 

 


Весь берег со стороны Охотского моря и Японии засыпан вымытым и выбеленным японским бытовым мусором, я удивляюсь, как все еще ловят горбушу, идущую из этих морей. Для растопки печи используют "макароны" пороха из снарядов с воинских складов. И люди не слишком ковыряют землю, одни из чувства временности на Островах, которые могут отдать японцам, другие слишком заняты, насилуя себе подобных, чтобы получить выгоду и "отвалить" в центральные районы России. Меня восприняли как своего, хотя и были эксцессы, связанные с алчностью людей, и конфликты с властями, когда тебя воспринимают как чужака, порой вредного и лишнего.
      Подходя к бухте Рудной, из-за последнего к ней, красного от окиси железа в нем, мыса, я еще издали заметил разбросанные по долине в густой траве серые бараки. Над одним вился печной дым, это была полевая кухня. Поселок встретил меня спокойно, как сказал рыжий кок, в домашних тапочках на босую ногу, колдующий у больших кастрюль и сковородок, профессионально пластая ножом кунжу и первые "концы", идущей на нерест горбуши, - все отдыхают. На ступнях у него татуировка "мои ноженьки устали". Прииск частный, и принадлежит начальнику "Гидростроя", зарегистрированного в Санкт-Петербурге, Верховскому. Сегодня приехал начальник геологической партии и выдал зарплату двадцати "бичам" ящиками с водкой. "Сегодня все отдыхают".
      У одного из бараков стоит заглушенный вездеход, от него к нам направился чисто одетый трезвый парень, оказавшийся начальником прииска. С ним я прошел на берег моря к речке Золотой, где он показал начала Японских штолен у подножий сопок. Начавшаяся гроза, редкая в этих местах, заставила вернуться в геологический поселок.
      Легкий дождь стучал по черным крышам бараков, крытых толью. Было тихо, бичи давно отобедали, даже кок с заплетающимся чуть языком. Начальник сказал рыжему, что завтра он, Рыжий, должен быть как стеклышко, трезвый, с утра на работу. Захватив с камбуза две кружки, две банки тушенки, хлеб и бутылку водки, позвал с собой, сказав, что я буду ночевать у него в домике, мне нечего делать в бараках.
      В низеньком домике с покатыми полами, кроме двух кроватей, полочки с книгами и маленького столика с полевыми цветами в банке и транзисторным приемником, подключенным к двум автомобильным аккумуляторам, - пусто. Начальник включил приемник и разлил водку по кружкам. Транзистор трещал от разрядов молний, бивших где-то далеко в склоны вулканических сопок. И тут, я вдруг услышал, что в Санкт-Петербурге сегодня хоронят останки Государя Императора и Государыни Императрицы с Августейшими детьми, убитых в 1918 году в Екатеринбурге, родине Е.Б.Н.-а.
      Засыпая, я все слушал геолога о его экспедиционной жизни, о Бодайбо, о Якутии, Магадане и Чукотке, о золоте и его работе, перемежающейся рассказом, как Татьяна Дьяченко с двумя вооруженными охранниками высаживалась с крейсера на Остров. А в центре моего внимания был огонек работающего приемника, продолжающего бормотать обо все еще идущей в Питере церемонии, о том, что ждут президента. А я все падаю и падаю в бездонную светящуюся черную точку, и никак не могу осознать абсолютную реальность происходящего.
      - Знаешь, никто не предполагал, что бывает золото у вулканов, тем более рудное. Расплав выдавило сквозь базальтовые породы, в некоторых "карманах" до 1200 грамм на кубометр грунта, а если промышленная норма в 10 грамм, то остальное - серебро, платина и редкоземельные элементы, причем очень редкие в природе. Золото! Вот, на что воевала мировая держава, Япония.
      Сон мой был словно грезы наяву. А снились мне какие-то катакомбы, толи в горе, толи под большим городом! И висящий в чистейшем воздухе подземелья крест Распятия с удивительно чистой иконой в перекрестии, в окладе из жемчуга и убранной невиданными по размеру обработанными изумрудами. Но поразительным было другое, - этот сон был "чужой"! На другого, светловолосого человека, смотрел лик с иконы-панагии, с казавшимися живыми глазами золотисто-зеленого цвета. Несмотря на некий схематизм облика, от него исходило какое-то абсолютное спокойствие и защищенность.
      Фактически весь Остров необитаем для людей, особенно большая северная часть его. С колеи недавно пробитой дороги на Рудный прииск, изгибами гребней сопок идущей среди зарослей непроходимых бамбука с пожелтевшими краями жестких листьев, и темных елей, фигурно-вырезанных, как на японских гравюрах, со светлыми нежно-зелеными хвоинками по краям, открываются фантастические пейзажи гор в разрывах вечного тумана и облаков, во главе с заснеженным на вершине гигантом, двухкилометровым классическим вулканом Тятя, вздымающимся прямо из Океана.
      На острове есть и тис с мягкой длинной хвоей, и цветущие деревья магнолий, и диморфанты, толстые колонны стволов которых усажены колючками, заплетенные лианами дикого винограда и актинидии. Когда над скалами висит серый туман и злой ветер рвет одежду, не приветливо и мрачно. Сочная яркая растительность сквозь постоянный туман вдруг проявляется, осветись она солнцем, в нереальных импрессионистских красках. Сразу вспыхивают лиловые ирисы на заболоченных низинах, где не может расти бамбук, и насыщенные желтые лилии-саранки на крутых береговых уступах скал.
      Да и животные в красоте не уступают цветам, например, зеленые реликтовые голуби, больше похожие на круглых попугаев, взлетающие шумными стаями почти из-под ног.
      Мелкие речки, водопады и ручьи везде, шум бегущей и падающей в море воды сопровождает повсеместно, как и карканье черных воронов, отдаваясь гулко в каменных распадках. Заметив наблюдающего, береговые вороны, разгуливающие в прибойной зоне, каркают по-разному в разных ситуациях, словно говорят что-то для смотрящих на них людей.
      Лисы на Острове доверчивы и очень любопытны, особенно молодые, может быть правда потому, что с берега на скалы и осыпи не убежишь быстро. У озера Ильинского на Охотском, совершенно безлюдном берегу, я долго наблюдал лисичку на вершине мыса, освещенного закатом, которая среди цветов лежала долго в безопасности и неге, поправляя временами свой пушистый хвост, смотрела, как солнце садится за гористую Японию за проливом.
      На Острове нет бродячих собак, они не живут без человека в природе Острова, не умеют ловить рыбу, а траву не научились есть, как медведи. А кто подъедает выбросившихся на берег китов?
      Был на острове табун из двадцати одичавших японских "мустангов". Кочующие по территории Курильского заповедника, у вулкана Тятя, они были истреблены "на колбасу" очередной "Оксаной", временной директоршей заповедника, как не соответствующие дикой природе заповедника.
      На Острове нет ядовитых змей и комаров, есть правда мелкая вредная муха-белоножка, хищник с острыми зубами.
      Бобтейлы, эти местные симпатичные и ласковые короткохвостые кошки, похожие на маленьких рыжих, волосатых рысей, и лисицы, на которых никто не охотится в силу того, что нет сбыта шкур, не дают крысам и мышам захватить и контролировать территорию. Крысы - бич всех островов, кроме Курил.
      Вместо человека на Острове медведь. Человек не конкурент медведю, он редко ест его мясо, то есть убивает, считается на Острове, что мясо медведя зараженное. Что однако, не делает медведя добрее к японским туристам. Со всей их утонченной в прошлом эстетикой, японцы из мегаполисов давно не понимают дикую природу, время от времени медведь заедает беспечных японцев.
      От поселений японцев не осталась и следа, только искусно выложенные каменными бордюрами дороги к водопадам, чисто эстетическая черта выселенного с Курил народа. Там, где на Острове были узкие, но очень комфортабельные японские дороги по склонам крутых гор, сейчас медвежьи тропы, хорошие, набитые, среди зарослей бамбука.
      Не знаю, как раньше, но если Япония изменилась безвозвратно в сторону мировой глобализации, нам это только предстоит, японцы ни с какого конца не могут претендовать на Острова, народная память умирает с ушедшими поколениями. Как Израиль не вернет Голландские Высоты Сирии, так Россия не вернет Японии -Кунашир. Итуруп японцы использовали как плацдарм для нападения на Гавайи и Алеутские острова, Парамушир - на Камчатку.
      Навигации воздушной над Островом нет, хотя повсеместно встречаются разбившиеся вертолеты, - не работают навигационные приборы, говорят.
      Птицы над морем сообща летают, упорядоченным строем. Европейский орел трансформировался на Острове в белоплечего орлана, до 2 метров в размахе крыльев. Здесь даже вороны подражают орланам, выхватывая сибирского тайменя из воды озера Валентины на лету лапками.
      В конце концов, я нашел звуки, запахи и краски естественные, а природу, - живущую без участия человека. Ошибка наша, что мы ее приближаем к себе, фамильярничаем, антропомизируем, но она не такая, Матрица нас наказывает за наше невежество.
      На обратном пути я возвращался морем. В проливе Лаперуза свирепствовал тайфун, и мы пошли на юг в сторону международного Сангарского пролива между Хоккайдо и Хонсю.
      Корабль при полном штиле движется по изумрудной глубине океана. Из него встает нежно-зеленая полоска, она увеличивается и превращается в остров. В кильватерной волне неподвижно, как кажется, движутся вместе с ней дельфины под толщей прозрачной воды упорядоченным строем, синхронно выныривая иногда к поверхности океана. За островом возникает другая полоска, и еще и еще. Острова. Зелень в лазури неба и изумруде океана, остров приближается, видна полоска белого пляжа. Валы катят над песком и пенятся у пологого берега, за ним желтые прибрежные маки и цветущий красный шиповник, и густая зелень бамбука и леса. Курилы. Хабомаи. Пустынный и счастливый берег в окружении Великого Океана.
      Японию прошли спокойно. Среди океанской зыби в Сангарском проливе черные паруса, словно плавники касаток, ныряют, - японские рыболовные "кавасаки". А в глубине пролива берег с белыми городами. Дальше прямой путь домой, на Родину. Пора заново заняться наукой.
       Террорист или "бич божий"
 
       "Никто не собирается искать черную кошку в черной комнате, тем более, если ее там нет".
       "Терроризм - новейшая стратегия и тактика ведения современной войны против нежелательных стран, гражданской войны".
      
      Я вышел на этого "террориста" случайно. Тогда он еще не был террористом, в Интернете он развлекался тем, что виртуально расчленял своих знакомых. Почему я остановил внимание на нем? С его комплексами у него не было выбора в жизни.
      Когда начал разваливаться коммунистический советский госкапитализм, я создал рекламно-коммерческую фирму "Фантом", по типу ликвидированной властями комсомольской фирмы, занимавшейся в семидесятых годах реальным внедрением научных достижений в советскую действительность в Советском районе Новосибирска. Она называлась тогда "Факел", и была ликвидирована после чешских событий из-за своей эффективности. Теперь она, при достаточно хорошем компьютерном обеспечении, существует на Большой Коммунистической в Москве в маленьком, но хорошо отреставрированном особнячке.
      Мне понравилось в этом парне, что он не стремился устроиться в жизни поудобнее, при этом беззастенчиво расталкивая окружающих у кормушки. Он хотел найти соратников-товарищей, с кем можно было разделить ответственность. А еще, он не обращал внимания на окружающее его, если при нем где-то неясно повторяли слово, то в первой же фразе, которую он выдавливал из себя, было это слово.
      Через провайдера начал подсовывать ему интересующие меня страницы Интернета, контролировать его внимание и интерес. Не буду подробно описывать схему, скажу только, что связано это с прокси, программным обеспечением, осуществляющимся подключением удаленных пользователей через промежуточный шлюз, а также путем подмена доменного имени путем присвоения чужого имени DNS или искажением кэша информационной службы.
 
      В новом государстве, которое мимикрировало из советского, разрешено многое, точнее разваливающееся государство уже не могло контролировать процесс. Взбудоражив общество примитивными рыночными инстинктами, алчностью, безнаказанностью, кажущейся доступностью достойной человека жизни, но только за чужие деньги, политиканы толкали, как им казалось, к прогрессу и здоровой активности его, но они уничтожали основу общества - терпимость и интерес к себе подобным. Надо же такому "либерализму" случиться. В новом государстве банки и внешняя торговля, юстиция и военно-промышленный комплекс, сырьевые и энергетические отрасли, медицина и продуктовая промышленность, - без чего не может существовать эффективная комплексная безопасность государства, - все отдано на откуп этим "новым": "красным директорам", комсомольской и коммунистической номенклатуре, а также бесчисленному племени безродных проходимцев и авантюристов всех мастей. "Мы хотим, - они кричат возбужденно, - из бедности и зависимости выйти". Оставшиеся, не вошедших в их круг, будут всю жизнь жить в страхе между поделившими государственную власть мафиозными кланами.
      Человек - самоуравновешивающееся существо, - не только в отношении к себе, но и к обществу. Если общество дает ему возможность развиваться по внутреннему побуждению, он проживает свою событийность без ущерба и потерь.
      Любить ближнего своего труднее, чем ненавидеть. Но когда любишь без страха, ненависть уходит. Как просто и легко ты живешь. Без паскудства и занудства. Пища в меру - успокаивает физиологию, сон в меру - уравновешивает психическую активность, труд в меру - укрепляет кости и мускулы, секс в меру - приближает к гармоничному воспроизводству общества, без войн и голода. А смерть в меру - все уравнивает, и дает возможность достойно дожить до старости. Конфуций был прав, указав китайцам срединный путь меры. Ничего сложного он не говорил для слышащих: "Победи алчность, невежество и зависть, - и будь счастлив".
      Корпоративная мораль, развившаяся в настоящее время, и интересы мафии действуют только внутри структуры и не имеют обратной связи с обществом, ведь цель их - эксплуатация этого общества, и распределение благ внутри себя! Также, - и старая чиновничье-ведомственная система! Государство при помощи принуждения властными структурами может некоторое время существовать без катаклизмов, но общество - нет. "Фантом" не подменяет собой ведомственные министерства. "Старые" структуры, как и "новые", корпоративные, - не эффективны. Общественное мышление требует вспомогательных структур для своего стабильного существования или, как говорят мировые политиканы, ответа "на новые вызовы". Требуются реклама, телевидение и печать, репортеры с мест событий и корреспонденты-аналитики, стукачи и осведомители, чтобы поддержать нестабильное равновесие в государстве.
 
      В стране создано множество фондов и общественных организаций. Как это делалось, не буду подробно рассказывать. Создается с громким названием, например, "Новый Гуманитарный институт", или "Фонд эффективной политики". Пропускается персонал через, например, "Хаббарт колледж", который универсально занимается обучением менеджеров для экономики и внедрением в сознание их своих методов управления персоналом. По новейшим технологиям, созданным отставным полковником США, и "новой" идеологии и религии, саентологии, быстро и дорого, клепают "новую элиту". Такие "колледжи" приводят слушателей в стойло интересов мировой элиты, то бишь, к заинтересованным спецслужбам, но они же включают зависимую "новую элиту" в мировую игру по завоеванию позиций на поле управления глобальными процессами в политике и мировой экономике.
 
      Руслан Аракиев жил в Красноградске, в подмосковном городке, вместе с матерью, своей тихонькой женой и ребенком. Окончил строительный институт. Создатель и руководитель секции карате в своей родной школе, уже после ее окончания. Детишек в секции воспитывал строго, - задержал деньги за занятия на один день, от занятий отстраняешься. Ввел дни полного контакта, после чего и сам тоже приходил с побоями с занятий, но довольный и окрыленный. В другое время он заставлял себя ходить на тренировки, они все реже приносили физическое удовлетворение, и он мучился этим. Небольшие деньги приносили маленький доход, но бросать их не хотелось. Он как бы пристегнул других к своей жизни, чтобы ее оправдать, по этой же причине вечно занимал у всех деньги, злился на себя и кредиторов, когда их нужно было отдавать, но делал это постоянно.
      Он попивал, особенно после смерти отца, потом сестра уговорила его "зашиться". Сестра, Людмила, живет там же, но отдельно, в другом подъезде престижного дома. В молодости она "ошиблась", но удачно нашла крепкого хорошего парня, бывшего офицера-десантника, певуна и гитариста, родила второго ребеночка. С новым мужем гоняла на мотоцикле, лазила под воду с аквалангом, вместе пила водку, но фильтровала его друзей. "Вампирша", это видно было по ее "примаку", у которого повышенное давление от злоупотреблений, а еще губа, кто-то разбил ее ядовитые зубы в молодости. Руслан время от времени бил в ванной своего шурина, "чтоб не выступал, алкоголик".
      Сестра кроме строительного, получила второе, юридическое образование, и устроилась юристом- консультантом на работу в строительный холдинг "Центр-Ответственность". Брата своего она взяла управляющим к своему хозяину. Там же менеджером в магазине "Видео" работал и ее муж.
      Речь Руслана тихая, казалась спокойной, но он начинал мычать, когда его прерывали в разговоре, затыкал языком себе рот и заикался, а когда видел, что собеседник жалел его и поэтому не противоречил или сворачивал разговор, начинал не на шутку злиться. Впоследствии, когда "Фантом" занялся им, я излечил его от заикания у нас в медицинском центре.
      Поражало, что он был с абсолютно-правильными, какими-то "картонными" моральными ценностями. Он был сентиментален по-американски, - тебе задают вопрос глумливый, а ты в ответ обезоруживаешь зрителя своей наивностью и еще школьными представлениями о добре и зле. К таким людям плотно прилипают стереотипы поведения.
 
      Генерал Аракиев перебрался в Подмосковье из крупного войскового округа с семьей, сделав удачную карьеру. Шла подготовка крупномасштабной мировой войны. Он, приходя, домой, снимал папаху и шинель, надевал пижаму, плотно ужинал, пока растянувшийся желудок не говорил ему, что - всё. Ел он жадно и неряшливо, вздергивая тонким носом, поросшим волосами, зрелище - ну, хорек! Потом включал телевизор, заваливался на диван круглым животом вверх, брал в руки газету и вскоре уже храпел. Он по-своему любил своего позднего сына. Но любовь это не насилие и не страх. Уже в окружном городе, когда Руслан ходил в школу, где учились дети соседнего детдома, хулиганистые и отчаянные, отец установил ему жесткий порядок жизни.
      Дом был престижный, старинный. Стол, стулья, серебряный сервиз: стаканчики с красно-сине-белой эмалью и гербом где вензель, - все было трофейное, немецкое. Легенда говорила, капитан, командир роты с орденом Красного Знамени, смахнул со стола в плащ-палатку шнапс в бутылке, сервиз со стола, когда он въехал на танке прямо в гостиную богатого немецкого бюргера в Эберсвальде, следом пошли и стол и стул. Майора получил в Академии в Ленинграде. Руслан хорошо помнил этот стул. Стул стоял в комнате с высокими потолками, закругленными у стен углами, скрипучий паркет, длинные высокие батареи отопления.
 
      Родился ребенок, его мыли в банной комнате в тазу, поставленным в ванну, глубокую с прямыми стенками. Таз убирали, ребенка водружали на стул, заботливые руки матери обтирали его голенькое тельце махровым полотенцем, а он держался ручонками за спинку стула, и довольно пофыркивал. Потом стул стоял в коридоре у телефона на стене, черного с рожками, ножки стула были вечно запыленные, дуло из-под двойной двухстворчатой двери с тамбуром. Руслан в детстве забирался на него и подолгу вслушивался в то, что происходило за дверью. На первом этаже ОП милиции, общество слепых, диспетчерская ЖеКа. Дворники татары на таинственном пятом этаже, куда детям запрещалось ходить, там был лаз на крышу. В дворике дома была заброшенная клумба с пустым постаментом в середине, от бюста Сталина.
      В школе Руслана не любили, он учился на "отлично", но не имел друзей. Сплоченные детдомовские забирали у него карманные деньги, пинали его, а он только стоял с опущенными руками, не смея поднять на обидчиков безвольных глаз. Он приводил иногда новеньких одноклассников домой, думая, что отец не будет в присутствии чужих заставлять его выполнять распорядок дня. Тот тыкал пальцем в бумажку расписания на стене, грозно покрикивая, начинал вытаскивать из штанов ремень. "Но я уже сделал уроки. - Я проверю, иди тогда заниматься на турнике в свою комнату. - Я хочу гулять с друзьями. - Всему свое время". Он, атлетически сложенный, перед небольшим коренастым отцом, плакал, опустив руки. Высокий и сильный он перечил отцу сквозь слезы, заикаясь. Отец тащил его в кабинет, оттуда взрывались рыдания Руслана и шлепки ремня.
      Когда у Руслана родился свой ребеночек, он понял, что жизнь его не удалась. Мальчика он не заставлял заниматься спортом, тот рос тихоньким и слабеньким, склонным к меланхолии.
 
      Став управляющим в особняке хозяина в Жуковке на Рублево-Успенском шоссе, первое время он гордился этим, мог запросто зайти в кабинет его. Доброжелательные слуги много не болтали. Ему нравилось, как функционировал порядок в доме, размещались и чистились в просторных высоких комнатах дорогие безделушки. На антикварных тумбочках в вазах ежедневно менялись пышные цветы, никаких горшков под окнами. Ему нравилось, как расставлялась великолепная посуда в столовой и порядок подачи блюд, простых и всегда свежих, работал повар. Все знали свое дело, никто не указывал, кому что делать. Чистенькие вышколенные служанки в кружевных передничках с выпирающими грудями, набранные специальными службами из числа местных, которые жили, рождались и работали в этих престижных местах всегда, тихо расхаживали по дому. Как спокойно и беззлобно временами хозяин брал их в кабинет, как они радостно и подобострастно отдавались ему. Моральные ограничения и зажатость возникают только у малоимущих, озабоченных повседневной жизнью, у них нет стабильного будущего. Уборщицу в Жуковке нельзя было уволить, она знала, что ее работа у хозяина - на всю жизнь.
      У хозяина было большое широкое лицо с тонким острым носом, и он носил светлые прозрачные очки, за которыми скрывались добрые застенчивые глаза. Он был довольно крупным. При тихом его разговоре, сложно было понять, что же он хочет, он держался от собеседника на отдалении, с нездоровым запахом изо рта, словно вечная отрыжка от лука. Высоцкий был бы не прав сегодня со своими словами: "Капитан, никогда ты не станешь майором". Хозяин был большой демократ, и его любимый анекдот: "Сынишка спрашивает папу генерала, - А я стану лейтенантом? - Станешь, сынок. - А майором? - Станешь, сынок. - А генералом? - Станешь, сынок! - А маршалом? - Нет, у маршала свой сын есть". Хозяин был славянофил и истинный русак. Он вырос в Красногорске, оканчивал ту же школу, что и Руслан и был по возрасту почти ему ровесник, потом училище. Служил здесь же, в органах, с трудом дотянул до подполковника. Когда пощипали генералов из ГКЧП, его поставили генеральным директором строительного холдинга "Центр-Ответственность", он умел манипулировать людьми, т.е. стравливать их в своих интересах.
      Предыдущий "генсек" создал другую фирму, но вскоре был застрелен утром у вестибюля своего офиса, когда нынешний владелец "Центра-Ответственности" и бывший глава района были вместе в отпуске на Кипре. Холдинг занимается в основном теперь торговлей, имеет несколько крупных гипермаркетов по Кольцевой дороге. Финансовый директор у хозяина бывший прапорщик польского происхождения из литовских, по фамилии Гудвин, молодой, грузный, уже лысый, с круглым лицом, что начинал карьеру бизнесмена, бегая по Подмосковью с автоматом, теперь он бегает с пухлым портфелем, из которого в офисе, как фокусник, извлекает пачки новеньких долларов. У финдиректора свой дом, рядом с особняком хозяина, такой же большой, но с полным отсутствием вкуса, что-то с остроконечными башенками.
      Хозяин до сих пор любит проехаться вечером на своем мерседесе-вегоне, снять кассы со своих магазинов в своем гипермаркете, это его хобби. А потом утром сам заносит деньги и кассовые чеки в офис, во вторую бухгалтерию, его личного торгового дома, где сидит маленькая вертлявая бухгалтерша, со словно навсегда оскорбленным лицом.
      В его личные владения входит нерентабельный магазин видео и аудио кассет, такой же нерентабельный салон домашнего кинотеатра, а также, книжный магазин, где можно купить от Марининой и Донцовой до классиков оккультных наук. Зато там, в подсобке, в уютном будуаре, ему можно выпить кофе или коньяка в обществе старой школьной подруги, "коня с яйцами", которая властно, временами, требует себе подарок, хотя подарок ей уже сделан, когда ее взяли менеджером в этот магазин, здесь всегда женский порядок и свежие пирожные к чаю, только в этом она понимает толк.
      Жена хозяина - высокая, худенькая, обесцвеченная, с густым запахом дорогого парфюма, с вздернутым тоненьким носиком, властная и вздорная мадам, с хорошей модной плоской фигурой. Как они любят друг друга! Муж после книжного магазина заходит к ней, чтобы увезти домой, хотя у нее маленький свой BMV-жук. Жена его "независима", она оканчивала "плешку", ее так называемая третья бухгалтерия ведет магазин "Парфюмаркет" в соседней комнате, там же сидит бухгалтерия Гудвина, тоже имеющего свой магазинчик, где продаются ножи и удочки, его хобби - рыбалка. Но все сотрудники получают зарплату в первой бухгалтерии холдинга, доход, снимаемый с аренды площадей, полтора миллиона долларов в месяц.
      Деньги, что хозяйка дает их единственному с хозяином сыну, проклятие для последнего. Он их "не заработал". А поэтому принимает их с брезгливостью, но обходиться без них уже не может, каждый раз убеждаясь в их силе. С бледным лицом, лихорадочным блеском глаз, и всегда с кроваво-красными губами, этот молодой человек учится в одной из созданных на скорую руку коммерческих платных академий, на кафедре международной экономики, ездит на старом, но резвом, джипе-чероки, и портит девок. Проклятие его в другом, и он мучится этим - у него нет жизненного стержня, мировоззрения, и поэтому он живет "по-понятиям" своего отца.
 
      Жизнь у хозяина вскоре надоела Руслану, зарплату платили хорошую, регулярно, но не много. Тем временем я взялся за него, и он уже не пожимал плечами обречено, "что тут поделаешь", когда ему задавали вопрос "ну как дела?".
      "...Ты хочешь, чтобы тебя любили, хочешь, чтобы вместо ненависти у тебя была любовь. А ты любишь себя. Сначала полюби себя. Ты любишь свои руки, ноги, глаза? Руки хотят делать то, что им нравится, глаза смотреть на то, что им нравится. Ведь ты отдергиваешь руку от горячей плиты, и отводишь глаза от яркого света, и устаешь от глубокой темноты. Тебе нравится запах цветов и не нравится - протухших подворотен. Тебе приятно разговаривать с людьми, которые тебя могут понять и без слов, и неприятно оставаться в одиночестве у телевизора, где говорят и говорят без конца изо дня в день, из года в год одно и тоже. Научись понимать, что ты любишь, тогда поймешь - к чему стремишься, когда поймешь, к чему стремишься - обретешь спокойствие, ты начнешь жить, у тебя появится прошлое, от которого тебе не захочется убежать. А человек, у которого есть прошлое - не боится будущего".
      "...Будь самим собой, не привязывайся ни к чему, только темнота души видит свет вокруг. "Общее", "работа" - делай, выполняй, отдавай, что от тебя люди хотят. Цени работу не как цель, а как средство, средство жить среди людей, не подвергаясь опасности с их стороны. Не замыкайся в себе, не отрывайся от земли - чувство полета кружит голову, и только. Для многих реальность - это вещи, вещи и вещи. Они лгут, говоря, что человек существует для существования вещей, ибо жизнь его коротка. Лгут и те, что говорят реальность - это мысли, доброта, красота, поэзия и природа, что кроме окружающего нас существует жизнь высшая, лучшая и что к ней и надо стремиться. Все это ложь. Запомни одно - мир единственен, а не множествен, реален, а не иллюзорен, целен, а не разматывается по частям как длинная нить Парки. А то, что он в движении, так это все живое хочет проявить себя в нем сейчас. А потом, не хватайся за слова, как будто нашел истину. Истина проще, чем слова о ней, или точнее, истины нет как таковой в мире слов, этих обломков мыслей. Истина и мысль - это аффект чувств, самообольщение, ослепление светом. А потом, знай, что люди все свободны, и в мире нет принуждения, насилия - это иллюзия трусливых натур, что боятся скорее не смерти, а жизни. Свободны, но не хотят быть ими, придумывают для этого правду и ложь, которые невозможно отличить друг от друга, придумывают необходимость и мораль, как вечные, неписаные законы, о которых нужно говорить шепотом и при этом моргать глазами".
      "...Смотреть в глаза жизни - порой это невыносимо, хочется уйти в мир собственного воображения, не понимать, не переживать, стать другим, раствориться в другом. Но ради себя надо одержать победу над собой, остаться преданным реальности жизни, обдуваемой ее терпким ветром, - только в этом спасение и победа над внешними обстоятельствами. Я выдержу, я не отступлю, я останусь самим собой - так отвоевывается у жизни право на жизнь".
 
      Я не долго думал, куда его пристроить. Если сам не можешь контролировать вновь появившееся общественное или политическое движение, не можешь его возглавить, нужно хотя бы внедрить в него подконтрольного человека. Нужно было начать с безобидного экологического движения. Судьба его должна была для него выглядеть правдоподобно. Не подумал я об одном, что когда у него пошли дела в нужном направлении, у него появилась уверенность в исключительности своей личности.
      Откуда-то, из глубины его, освобожденного исподволь мной существа, возникла энергия, которая требовала немедленного применения. Нравственность нельзя привить. И он пришел к выводу, что деньги являются самоцелью любого лидера общественного движения. Это, как прибалты, - сначала пели хором, а потом потребовали "независимости". Он быстро вскочил в другой "поезд", как ему казалось. В его интересы в Интернете начали входить сайты официальные, например сайт "Эффективной политики", сайты московских анархистов, пугающие публику "поваренной книгой", сайт "Кавказ", гуляющий по сети.
      Он понял, что никто не собирается уничтожать террористов в условиях ядерного мира, когда большая война с большими игроками невозможна.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27