18-20.09.2001

НАСЛЕДСТВО ЧЕРНОГО РЕГЕНТА

В апреле 2001 года в Главное управление кадров МВД поступил рапорт генерал-лейтенанта милиции Александра Орлова. Орлов просил отставки по состоянию здоровья.

Уволить человека из МВД, тем более высокопоставленного, дело не пяти минут. Необходимо пройти медкомиссию, соблюсти массу формальностей, условностей.

Но ничего этого сделано не было. Потому что Орлов… исчез. Скрылся в неизвестном направлении. Растворился, словно кусок рафинада в кружке горячего чая.

Время от времени, правда, находятся люди, которые встречали его в разных местах. Кто-то видел Орлова на пляже в Эмиратах. Кто-то — за барной стойкой в Германии. Кто-то — на таиландском шоу «гоу-гоу-гоу». Ни дать ни взять — папаша Мюллер.

По последним же данным, генерал-лейтенант Орлов, бывший помощник бывшего министра внутренних дел, скрывается сейчас где-то у берегов Красного моря. На обетованной земле Израиля.

Этому человеку есть чего опасаться. Этот человек — «крестный отец» милицейской коррупции. Еще недавно он был одним из самых богатых и могущественных людей в России…

Больше года я собирал материалы об Орлове. По сути, делал то, что должна делать оперативно-следственная группа. Должна, но почему-то до сих пор не делает.

Против генерала не возбуждено ни одного уголовного дела. Никто не думает объявлять его в розыск, возвращать в Россию. Такое чувство, что сегодняшнее положение вещей всех совершенно устраивает: нет человека — нет проблемы…

Александр Орлов руководил МВД без малого два года. Вы не ослышались: именно руководил, ибо в прежнем МВД Орлов выполнял те же функции, что Бирон в эпоху Анны Иоанновны или Годунов при царе Федоре. Он был регентом. Самым настоящим регентом.

Еще вчера его фамилия наводила ужас на любого человека в милицейских погонах — от Калининграда до Владивостока. Еще вчера он мог сделать все, абсолютно все — повысить или уволить, арестовать или освободить. В его руках была жизнь всего МВД, а значит, и страны.

И он делал. Назначал, увольнял. Прекращал уголовные дела. Высылал опергруппы.

Не было в те времена ничего страшнее, чем оказаться на пути у Орлова. Неугодные разом попадали в жернова милицейской машины — был бы человек, а статья найдется. И напротив: друзья генерала, его многочисленные подельники, компаньоны, соратники чувствовали себя в абсолютной безопасности. Осененные его десницей, они могли творить все что заблагорассудится, потому что знали: нет в России «крыши» надежнее и прочнее, чем «крыша» генерала Орлова.

О делах этого человека можно рассказывать бесконечно. Писать книги. Снимать фильмы.

Впрочем, из всех этих форм мне гораздо больше нравится другая — форма уголовного дела. Которое рано или поздно обязательно будет возбуждено.

Из личного дела:

Орлов Александр Леонидович. Родился 10 августа 1955 г. Окончил Московский станкостроительный институт. С 1978 г. в органах внутренних дел.

Работал в БХСС Кунцевского района, с 89-го г. — в отделе по борьбе с групповой и организованной преступностью МУРа. С 93-го — в РУОПе Москвы: помощник В.Рушайло (был оформлен как старший оперуполномоченный). В 1997 г. уволен в звании подполковника.

После назначения В. Рушайло замминистра внутренних дел в 1998 г. восстановлен в органах. Помощник замминистра (официально должность называлась — начальник отделения ГУБОП МВД).

Менее чем за полтора года от подполковника вырастает до генерал-лейтенанта. Чтобы присвоить это звание, Орлову специально придумывают должность — советник министра, секретариата руководства МВД и аппарата министра.

Весной 2001 г. Орлов, под чужим именем, нелегально покинул Россию…

— Хайдаров? — Голос в трубке был холоден, как московские батареи.

Он ещё не понимал, что происходит. Только что его вывели из тюремной камеры на допрос…

— Здравствуйте. Это генерал-лейтенант Орлов. Мы с вами уже знакомились…

На мгновение стены дрогнули, зашатались. Показалось, будто все это происходит не наяву, будто какой-то дурной сон, ночной кошмар: сейчас, через мгновение, он проснется, и все это — камера, црубоповец Денисов, голос Орлова из телефонной трубки — исчезнет, превратившись лишь в скверное послевкусие.

Но нет, не исчезло, осталось…

— Вы меня слышите? — произнес Орлов.

— Слышу, — глухо ответил Хайдаров.

— Мне доложили, у вас неприятности. Могу вам помочь… Только… — Орлов на секунду замолк, как бы обдумывая. — Вас ведь Абрамов с Махмудовым предупреждали, что надо передавать все в совместный бизнес? Предупреждали?

— Да. — Он отвечал, как робот, монотонно, лязгающе.

— Так вот. Отдаете им свои акции и выходите на свободу. Иначе — часть четвертая. До десяти лет. Знаете, что это?

Откуда он может знать? Он впервые в тюрьме.

— Вот и узнаешь. — Орлов перешел на «ты». — Есть такая Нижнетагильская зона особого режима. Оттуда не многие возвращаются. Пойдешь по этапу, вспомнишь меня. Но ещё не все потеряно… Вечером к тебе подойдет Денисов. Если надумаешь — скажешь… Все!

Противно, словно камнем по стеклу, запищали короткие гудки. Он стоял, оцепенев. Офицер ЦРУБОПа Денисов подошел, молча разжал руку, взял свой мобильник, положил в карман.

— Все понял?

Хайдаров кивнул. Вот теперь он понял действительно все. Все — от начала до конца. Это сейчас её можно купить в любом магазине. В самых разных вариациях. А в моем детстве эта игра с диковинным названием «Монополия» была под жестким идеологическим запретом.

Мы рисовали её сами: вырезали из картона карточки, чертили игровое поле. Имена неведомых английских фирм — «Роял Датшелл», «Бритиш Петролеум» — непривычно ласкали слух.

Смысл игры был простой: собрать как можно больше улиц и фирм и получать с них прибыль. Каждый, кто проходил через твою клетку, должен был платить «аренду».

Улицы и фирмы были поделены на «гарнитуры». Чем полнее гарнитур, тем больше прибыль. Если у тебя, скажем, только один вокзал, ты получал за аренду всего пятьдесят фунтов (самодельных, понятно, раскрашенных фломастером). Если все четыре — то целых двести…

Это была модель рыночной экономики — такая, какой должна она быть. Тогда мы ещё не знали, насколько жизнь отличается от игры. Что, собирая «гарнитуры», людей можно отстреливать и бросать за решетку. Что имеющим деньги не страшны ни законы, ни милиция. Что купить можно все и всех. Или — практически всех…

Качканарский горно-обогатительный комбинат (ГОК) — единственный в мире добытчик железованадиевой руды — был той жемчужиной, которой недоставало в короне «сырьевых королей». «Фирмой», столь необходимой для завершения «гарнитура».

О событиях, происходивших на ГОКе в последние два года, писалось много. О том, как сырьевой олигарх, владелец Уральской горно-металлургической компании Искандер Махмудов захватил комбинат. Как незаконно сместил он руководителей ГОКа — просто выкинул, как помоечных котов.

Не писалось лишь о главном: с чьей помощью этот захват проходил. Кто был, выражаясь современным языком, «крышей» махмудовской команды.

Александр Орлов. Именно по его приказу сотрудники качканарской милиции и нижнетагильского ОМОНа ворвались в заводоуправление ГОКа, заблокировали правление, отрезали связь с внешним миром. Председатель Совета директоров комбината вышел из здания только через сутки, под угрозой физической расправы.

Было это в январе 2000-го. А уже в феврале милиция возбудила против гендиректора ГОК Джалола Хайдарова уголовное дело. Первое по счету. Всего их будет три — хищения, попытка изнасилования — весь «комплект». В июле Хайдарова арестовали…

Из заявления в МВД учредителя компании «Дэвис Интернешнл» Джосефа Траума:

«Качканарский горно-обогатительный комбинат (ГОК) является одним из крупнейших железорудных предприятий России.

Появилось немало желающих прибрать ГОК в свои руки. Сформировалась мафиозно-коррумпированная группировка в лице Махмудова Искандера (президента УГМК), Михаила Черного, Антона Малевского (лидера измайловской криминальной группировки), Федулева П.А. (гендиректора НПРО «Урал») и др.

Непосредственным прикрытием этой группировки стали руководители Свердловской области (…) и помощник министра внутренних дел России А.Л. Орлов, являющийся партнером Махмудова и Черного по бизнесу ГОКа».

…Его взяли в ресторане. Хайдаров словно чувствовал. Как только люди в форме появились в зале, он сразу понял: это за ним.

— Ваши документы!.. — Возле столика возник один из проверяющих. Отработанным движением пролистал паспорт, положил в карман. Не таясь, при всех, достал мобильник, набрал:

— Хайдаров… Да. Понял. Есть. — И сразу же, не меняя темпа: — Вы задержаны.

Глухо защелкнулись наручники. За окном милицейской машины пролетали очертания зданий, блестящие витрины. Его увозили из центра.

Вот и отделение. «ОВД „Тропарево-Никулино“, — прочитал он на вывеске…

— Чего вы его сюда привезли? — Полковник в зарешеченной дежурке упорно отказывался понимать значимость момента. — Взяли в центре, вот и доставляйте по месту. Оформлять не буду…

— Будешь! — орал црубоповец. Его фамилию Хайдаров узнал только потом — Денисов. — Сейчас тебе позвонят из приемной Рушайло, оформишь как миленький.

— Звоните. — Дежурный демонстративно открыл тетрадь, будто ничего важнее в эту минуту для него не было…

Через полчаса, обескураженный и удивленный, он вышел в коридор. Коротко приказал:

— Оформляйте задержание до утра…

На другой день его повезли в Бутырку. В камеру, где сидел Гусинский. От этой исторической метаморфозы Хайдарову стало окончательно жутко и страшно. Словно какой-то круговорот понес, завертел, засосал. Он перестал быть человеком, гражданином. Он превратился в песчинку, в щепку, которая летит по течению, и никого не волнует, прав он или виноват. Водоворот проглатывает всех.

В его паспорте — в том, который забрали на проверку црубоповцы, — были обнаружены наркотики. Две дозы героина.

Он пытался объяснить следователю, что это полная ерунда, что никогда в жизни не баловался он никакой «дурью», что героин подбросили… Тот лишь кивал и строчил что-то в протокол.

Через пару дней этот следователь прекратит дело против Хайдарова, и его найдут в подъезде с проломленной молотком головой. Пока же офицер ЦРУБОПа Денисов протягивает Хайдарову свой мобильник: «Поговори со знакомым». На проводе — генерал Орлов…

— Что значит знакомы? — Хайдаров отвечает вопросом на мой вопрос. — Мы виделись всего один раз, после того как на меня «наехал» Малевский…

Из базы данных:

Малевский Антон Викторович, он же Антон Измайловский, 1967 г. рождения. Один из лидеров так называемой измайловской преступной группировки.

В мае 1993 г. задержан сотрудниками милиции по обвинению в незаконном ношении огнестрельного оружия. В июле освобожден под подписку о невыезде, однако от следствия скрылся. Был объявлен в международный розыск.

Проживал в Израиле. В 1998 г. был лишен израильского гражданства и выслан из страны как лицо, угрожающее безопасности государства.

Что примечательно, в ответ на запрос МВД Израиля относительно Малевского МВД России прислало официальное письмо, в котором сообщалось, что никаких претензий правоохранительные органы к нему не имеют. (Произошло это уже в период правления Орлова.)

Малевский возвратился в Россию; ЦРУБОП попытался задержать его, однако после личного вмешательства Орлова тот был отпущен.

В последние годы активно занимался сырьевым бизнесом. В печати его называют партнером таких людей, как Михаил Черной («Сибал»), Олег Дерипаска («Русал») и Искандер Махмудов (УГМК). В ноябре 2001 г. погиб: у него просто не раскрылся парашют.

— Малевский вызвал меня на встречу. В ресторан. Сказал: передай все акции Махмудову, иначе… иначе в последний раз выходишь отсюда живым… Я не знаю до сих пор, почему он меня сразу не пристрелил…

Хайдаров описывает свои злоключения взахлеб, торопливо, словно боится не успеть. Впрочем, удивляться этому не приходится: он столько пережил.

— Что мне было делать? Я решил написать заявление в МВД, передать сразу наверх. Но кому?.. Были у меня такие знакомые — Ашенбреннеры. Советские немцы. Когда-то эмигрировали, сделали бизнес в Германии, стали работать с Россией. Я знал, что у них деловые отношения с Орловым, они вместе зарабатывают деньги. Попросил нас свести…

…Орлов промокнул толстые губы салфеткой, отложил её в сторону. Поднялся из-за стола:

— Хорошо, мы разберемся.

Хайдаров смотрел на него с плохо скрываемой надеждой. В эти минуты генерал Орлов казался ему кем-то вроде наместника божьего на земле, спасителя, защитника, и заявление, которое тот уносил с собой в портфеле, было его пропуском в будущее. Охранной грамотой.

Если б вы знали, как это утомительно, жутко — постоянно думать о смерти. Просыпаться и засыпать с одной только мыслью: убьют — не убьют. Когда мир перестает быть цветным. Когда любой звонок вгоняет в дрожь…

— Орлов просил тебе передать: он сделать ничего не может. — Голос Ашенбреннера прозвучал как приговор Страшного суда, и разом в ушах застучали, зацокали копытами четыре грозных всадника. — Единственный выход — договориться с Махмудовым. Тогда Малевский тебя не тронет… Да, и еще: заявлений он рекомендовал больше не писать. Их принимать в милиции не будут…

Заявлений у Хайдарова действительно больше не брали. Все его попытки добиться у милиции защиты кончались одинаково: ничем.

А потом случился арест…

…Он уехал из России, как только вышел на свободу. Бог с ними, с деньгами, с Качканарским ГОКом. Остаться бы в живых…

Сейчас Джалол Хайдаров живет в Израиле — в уникальной стране, которая дает приют всем: и хищникам, и их жертвам. О том, что творится в его бывшей вотчине — на Качканарском ГОКе, — узнает только из газет.

Впрочем, там все осталось по-прежнему. Сегодня Качканар — один из бриллиантов в короне Искандера Махмудова. Человека, контролирующего 40 процентов российской меди. Друга генерала Орлова…

А утром я вижу опухшие лица: родная милиция спешит похмелиться.

Впереди идет ГАИ — эти пьют не на свои.

Позади шагает МУР — вечно пьян и вечно хмур.

А за ним БХСС — водка есть и бабки есть.

А вдали идет задроченный участковый уполномоченный…

Конечно, коррупция была в милиции всегда. При Союзе — в том числе. Были и взятки, и поборы, и хищения. И когда в 82-м, при Андропове, власть принялась «чистить» щелоковское наследство, число уголовных дел против людей в серой форме сразу зашкалило за тысячу.

Из органов выгоняли тогда пачками. Некоторых для острастки судили. В историю вошли сразу два показательных процесса: против всесильного зятя генсека, первого замминистра Чурбанова, и начальника ХОЗУ МВД генерала Калинина.

По тогдашним меркам эти генералы воспринимались чуть ли не как исчадие ада. По сегодняшним — они просто мальчишки.

В чем обвиняли Калинина и Чурбанова? Один — спекулировал товарами из спецмагазина. Второй — принял в дар расшитый золотом халат. На фоне миллионов, которыми ворочают их «преемники», нынешние генералы МВД, деяния эти кажутся абсолютной безделицей. Невинной детской игрой в крысу.

— Представляешь, — жаловался мне как-то Чурбанов, — в газетах тогда писали: вот Чурбанов получал свои звания по блату, досрочно. Так я ж от звания к званию ходил по три года. А нынешние? (Я сразу вспомнил Орлова, «дослужившегося» от подполковника до генерал-лейтенанта за полтора года.)

Да, все изменилось. Встало с ног на голову. Преобразилось в театр абсурда, где черное — белое, а белое — черное.

И беда не в том, что МВД сегодня коррумпировано насквозь, снизу доверху. Что здесь продается и покупается все, абсолютно все — вопрос лишь в суммах.

Беда в другом: в том, что это ведомство стало одним из элементов организованной преступности. Неразрывно срослось с криминалом.

Благословенные времена мальчиков в спортивных костюмах отступили в прошлое. Их место заняли теперь люди в милицейской форме.

Они выезжают на «разборки» и «стрелки». Они «крышуют» коммерсантов и бандитов. Они «наезжают» за деньги или, наоборот, за деньги же «отъезжают». Они, в конце концов, делают свой собственный бизнес — от бензозаправок до свечных заводиков. И это — не только в Москве. Так — по всей стране.

Товарно-денежные отношения пронизали милицию целиком. Начальники отделений собирают дань со своих подчиненных — им надо покрывать расходы, в которые они влезли, покупая должность. Начальники управлений — с начальников отделений.

Опера платят экспертам, чтобы получить акт экспертизы. Следователям — чтобы возбудить уголовное дело. А уж простые граждане… Их не обдирает только ленивый.

Я могу продолжать этот перечень ещё долго, благо примеров масса, да и страна большая. Зачем? Вы знаете все это не хуже меня, ибо каждый хотя бы раз сталкивался с подобными вещами.

Но почему это стало возможным? Почему поборы и беспредел превратились в явление обыденное, норму жизни, которая воспринимается сегодня как нечто само собой разумеющееся?

Конечно, было бы глупо обвинять во всем этом одного только Орлова. К моменту его прихода в МВД система уже прогнила насквозь. Однако именно Орлов нанес на этот холст последний мазок. Придал законченность линиям. Начертал в углу свою подпись. Вставил картину в раму.

Это его работа…

Именно Орлов систематизировал все то, что носило до него хаотичный, суетливый характер. Превратил это броуновское движение в единый механизм, замкнул его на себя.

Именно Орлов убрал из МВД большинство честных, принципиальных работников — тех немногих, кто остался от старого мира, — заменив их своими кадрами: беспринципными, готовыми выполнить любую, даже самую беспредельную команду.

Именно Орлов окончательно убил в одних людях веру в добро и справедливость, в других — страх перед законом.

Во что, скажите, верить честному «менту», ради чего лезть под пули, ловить за руку бандитов и воров, если потом каждый из них может отправиться на поклон в МВД, прихватив чемодан пообъемистей, и его в лучшем случае понизят в должности? А в худшем — уволят?

Ради чего защищать закон, если твои непосредственные командиры — те, кто сверху отдают тебе приказания, присылают директивы и нормативы, разглагольствуют о чести и родине, — плевать на этот закон хотели? Если жулики, которых ты пытаешься сажать, во сто раз честнее и чище твоих генералов, увешанных орденами и звездами?

И наоборот: чего бояться, таиться, пока есть такие генералы? Когда все говорят вслух о суммах и цифрах. Ну поймали тебя за руку, подумаешь, беда: деньги решают все…

…Еще долго, очень долго семена, брошенные Орловым, будут давать урожай. Невозможно в одночасье изменить всю систему. Невозможно за полгода, за год поменять человеческую психологию. Вырастить новую смену.

Вот если бы генетика умела клонировать людей, как было бы просто: взял клон одного честного английского «бобби», растиражировал его в сотнях тысяч экземпляров, переодел в милицейскую форму — и готово.

Но нет, так далеко наука ещё не шагнула…

В человеке, вошедшем в кабинет, не было ничего особенного. Типичное семитское лицо: плоские губы, слегка вьющиеся волосы.

— Здравствуйте, Александр Васильевич. — Он протянул руку, и Коротков собрался было её уже пожать, как услышал: — Генерал-лейтенат Орлов. Помощник министра.

Его словно током ударило. Он отдернул руку, торопливо спрятал в карман.

— Извините, товарищ генерал-лейтенант, — голосом юродивого сказал Коротков нараспев, — руки грязные. Недостоин.

Орлов насупился. Закусил губу.

— Что ж вы, Александр Васильевич, так себя ведете? Недовольство проявляете? Просьбы министерства игнорируете?

Вместо ответа Коротков повернулся к хозяину кабинета, начальнику ГУБОПа Козлову:

— Володя, — они были знакомы давно, ещё с капитанов, — выйди на секунду.

Козлов понял все в момент. Один такой случай уже был: Коротков, замученный постоянными проверками и придирками, послал в нокаут помощника замминистра Петрова. Давно, ещё при Куликове.

— Саша, — он успокаивающе взял Короткова за плечи, — перестань.

— Перестать?! — отчеканил тот. На какое-то мгновение в комнате зависла тревожная тишина.

— Вот что. — Коротков подошел к Орлову, взял его за грудки. Плотно взял, всеми своими необъятными клешнями, отбитыми-перебитыми в драках. — Ты, сука, думаешь, что всех подмял, всех купил?! Думаешь, ты хозяин?!

Орлов не пытался даже вырваться, стоял не дыша. Козлов застыл в оцепенении.