- И знаешь, в чем дело? Чабби попытался сплавить товар в какой-то тьмутаракани. Болван, думал, все удастся сделать одному. За одну ночь сплавить десять кусков на собачьих бегах! И все с одним номером. Швырял двадцатки направо и налево. Ну, конечно, когда он вернулся, его уже ждали сотня копов и ребят - федералов. Зачитали ему права и обвинили в производстве фальшивых денег. А он говорит: "Но я же вымачивал их в кофе они вовсе не выглядят новыми!"
      - Ему разрешили телефонный звонок, и он звонит Майку. Майк велит ему молчать. Майк приезжает туда, он всех знает, ему показывают протокол и деньги. Тогда Майк идет в камеру к клиенту, и Чабби ему навстречу: "Как я рад тебя видеть!" А Майк ему: "Чабби, на этот раз мимо кассы. Лучше признайся". И уходит.
      - Видишь, - подытожил Амато, - в чем твоя проблема. У тебя есть парни, которые знают дело, но лишены мозгов и воображения. Пятьсот раз уже пробовали что-то делать, и все это знают, и вот ты идешь и тоже пробуешь в пятьсот первый, а за тобой следят, раз - и готово. Тебе надо подумать о деле с другой точки зрения, так, как никто ещё не думал, а иначе придется ехать в Холбрук работать сборщиком.
      - Ну ладно, - согласился Фрэнки, - пусть ты видишь дело с другой стороны. Так покажи мне эту сторону. Я не хочу нырнуть в канаву со свинцом в башке, мне нужны деньги.
      - Можно и потолковать, - согласился Амато. - Как считаешь, собачник играет в карты?
      - Да кто не играет? - удивился Фрэнк. - Всегда можно найти место, где не нарвешься на неприятности. Приличные места с хорошей крышей.
      - Можешь поработать в таком месте?
      - Да хоть в десятке, Джон. Могу дать там жару. Но потом за мной погонится дюжина горячих макаронников.
      - Ага, - кивнул Амато. - Сделай это, и никто тебя искать не будет.
      - Почему?
      - Потому что никто на тебя не подумает.
      - Меня это почему-то не успокаивает, Джон.
      - Меня тоже, - согласился Амато. - Но я знаю, как думают эти парни. Они никогда не подумают на нас. Подумают на какого-нибудь идиота, найдут его, и готово. А мы с тобой, и этот твой придурок, если он согласится, срубим сорок или пятьдесят кусков. Чистая работа.
      - Не знаю, смогу ли я все спланировать, - задумался Фрэнки.
      - Тебе и не надо. Салон держит Марк Трэтмен. Это у него второй, первый закрылся. Марк все сам устроил.
      - Да, - продолжал Амато, - а первый закрылся. Один из тех, кого кинули, был врач, а у него есть брат в полиции, и он поднял такую бучу, пришлось вернуть три-четыре тысячи, и тогда к Трэтмену пришли. А он всем запудрил мозги, и ему поверили.
      - Вот проходит месяц, никто больше не держит банк, и тут кто-то, по-моему, Томми Болз, говорит: "Да к черту", нанимает десяток парней и открывает салон. Все нормально. Все ждут, ничего не происходит, все потихоньку тоже открываются, и все довольны.
      - Вот однажды вечером сидят ребята, болтают, пьют, обсуждают дела: как все было раньше, и как сейчас, и что никто никого не трогает, можно снова попробовать. И тут Марка разбирает смех, и он говорит всем, что это была его работа. Он нанял двух парней, заплатил им по пять кусков, и они за ним пришли. А ему досталось около тридцати.
      - Повезло, что он вообще вышел сухим из воды, - заметил Фрэнки.
      - Да. Но надо его понять. Все любят Марка, он гениальный сукин сын. Когда выяснилось, что он виноват, что салоны закрылись и все сели на бабки, его могли разорвать на части. Но не сделали этого.
      - Надеюсь, в этот раз такого не случится, - вздохнул Фрэнки
      - И вот тебе другая сторона дела, - заметил Амато.
      - Не понял?
      - Я прикинул. С тех пор, как я вышел, я был там дважды. Бродил как-то ночью по городу и увидел Марка. Мы выпили, и он сказал, мол, есть дело, и пригласил меня посмотреть. Два раза, по средам. Он держит банк по средам и пятницам. Те ребята, что приходят по средам, носят с собой не меньше сорока кусков. Один ходит в бархатных штанах, и я сам видел: при нем было не меньше пяти тыщ. Это только то, что я видел, ведь никто не кажет все, что есть. Ты идешь туда, делаешь им легкий массаж - и десять кусков твои!
      - Неплохо, - сказал Фрэнки.
      - Слушай, - продолжал Амато, - Марк опять развелся, была вечеринка, пришла пара классных шлюшек, но некоторых ребят не пригласили. "Только друзья, никаких клиентов", сказал Марк. Ну, они и обиделись, и настучали на него. Так я и узнал. И у меня появилась идея. По пятницам там денег больше, чем по средам. Так когда же нам поработать? Я все же думаю, что в среду. В пятницу совсем другое дело. Всю неделю там тихо, но по пятницам и субботам полно народу, вечно какие-то банкеты... Я подумал - может, есть ребята, которые ходят только в пятницу, а не в среду. По-моему, в среду там безопаснее.
      - А как поделим? - спросил Фрэнки.
      - Я беру себе треть, - ответил Амато.
      - Это много, Джон.
      - Вовсе нет. Я знаю, где это и как. Вполне нормально. Можешь прихватить своего кретина или кого еще, мне наплевать. Я свою долю знаю.
      - Мой напарник получит вровень со мной? - спросил Фрэнки.
      - Тебе решать.
      - А ты не идешь, - догадался Фрэнки.
      - Ага. Меня разорвут на части, едва я появлюсь. В этот момент я буду очень далеко, там, где полно людей, и все меня запомнят. Вот почему я подумал про тебя - сам я могу только показать, где. Мне туда нельзя, и мне нужен человек, которому бы я доверял. Человек с мозгами. А ещё лучше двое.
      - Ладно, - бурнул Фрэнки, - я согласен. А Рассел?
      - А что Рассел?
      - Я все ещё думаю, брать ли мне его. Как он тебе?
      - Да плевать. Бери хоть Тарзана в львиной шкуре. Лишь бы человек был с мозгами.
      - О Господи, - спохватился Фрэнки. - Китаец Танзи меня знает.
      - Китаец не в счет, - успокоил Амато. - Он в Льюисбурге и застрял там надолго. Мастерит для дяди Сэма мебель, причем многие этим недовольны. Говорят, ему должны были дать пятнадцать или двадцать, как всем, кто был в деле, а не пять. Вот ребята и удивляются, почему так вышло? Ходят слухи, что он даже не в Льюисбурге, а его где-то прячут, кормят бифштексами и даже разрешили привезти семью . Не знаю, так ли это, но теперь его слово ничего не значит.
      - Ну, - решил Фрэнки, - тогда я поговорю с Расселом. Думаю, он никого не знает.
      - А за что он сидел? - поинтересовался Амато.
      - Думаю, все вышло по глупости. Знаешь, он мне не рассказывал, но я так понял, что он с ещё одним типом решили взять аптеку, ну ту, круглосуточную. А продавец был с пушкой. И начал палить, уже после того, как они все взяли, а у того типа, что был с Расселом, была такая же пушка. И я думаю, Рассел просто подменил пушки. Видит, что продавец ранен, вот и подменил. А его приятеля убили. Тогда Рассел на суде свалил все на него: это он его подбил на дело, а что за дело, Рассел и знать не знал, и посмотрите на его военные награды, разве он может... и так далее. Так что он легко отделался.
      - Ты уверен, что на него не накатит? - спросил Амато.
      - Да он не сидит ни на чем тяжелом. Он в порядке, знает, чего хочет, и не берется на непосильное дело.
      - Надо всегда быть уверенным в людях, - сказал Амато. - Те ребята, что берут аптеки, вряд ли пойдут на денежное дело. У них может начаться ломка, и они все испортят. Они без этого не могут, понимаешь?
      - Слушай, - заметил Фрэнки. - Рассел - фанат мотоцикла, ты это знаешь? Когда я с ним познакомился, он все ныл и жаловался, что ему пришлось продать свой мотоцикл, чтобы заплатить адвокату. Будь в деле замешан мотоцикл, я бы Рассела не взял. Он бы озверел при одном его виде. Но трава? Он не вконец обкуреный.
      - Понимаешь, - объяснил Амато, - я не хочу, чтобы какой-нибудь мудак все испортил. Иначе будет скандал, все окажутся в дерьме. Марк уже проворачивал такое дело, и он очень осторожен. Ему нужны два надежных парня. Он не хочет, чтобы его клиентов подстрелили - только ограбили. Ему нужно, чтобы клиенты скоро все забыли и вернулись снова.
      - Все будет в порядке, - заверил Фрэнки.
      - Надеюсь. Ну так что, пора готовиться?
      - Со мной все в порядке, - сказал Фрэнки. - Я не спешу. Я все обдумываю, а потом иду, стучусь в ворота и говорю: "Пустите меня, я ничего не придумал, и мне холодно".
      - Потому что это вопрос времени, - объяснил ему Амато, - иначе кто-нибудь ещё до этого додумается, и деньги - ку-ку.
      - Не проблема. Мне нужно жить, а ему нужно место для собак.
      - Я знаю, где раздобыть хороший "крайслер", - сообщил Амато. - Еще у меня есть пара стволов - "тридцать восьмых", вполне достаточно. Вам понадобятся лыжные маски.
      - Лучше бы два обреза, - заметил Фрэнки. - Это их напугает.
      - Ладно, один достану. Только долго не тяни, не одни мы такие умные.
      Глава 4
      Машина неспешно катила на север по сто двадвцать восьмому шоссе.
      - Классная была чувиха, - протянул Рассел. - Такие сиськи! А тачка ничего, правда?
      - Хотел бы я иметь такую тачку, - вздохнул Фрэнки.
      - А ты оставь себе эту, - посоветовал Рассел.
      - Да, для меня такая в самый раз, - продолжал сокрушаться Фрэнки. - Но нет, нельзя, да и загнать её некому. Ну, расскажи мне ещё про твою телку.
      - А ты что, сам такую не можешь найти? - удивился Рассел.
      - Мое время придет завтра вечером, - пообещал Фрэнк. - Если сегодня все выгорит. Небось, ты там, в тюряге, трахал грязных старых козлов?
      - Первое правило, - поучительно сказал Рассел, - ищи чистого старого козла. Не найдешь, бери грязного.
      - Эх, надо было достать тебе настоящего козла, - хихикнул Фрэнки. - У меня были свои люди среди охраны. Слушай, а со своими собаками ты, случаем, не балуешься?
      - Собаки и цапнуть могут, - вздохнул Рассел. - Знал я одного типа, у него была такса... ну да ладно. Мой тебе совет: держись от собак подальше. А то они как цапнут, будет больно. Лучше уж найти подходящую телку.
      - Не уверен, что смогу, - хмыкнул Фрэнки. - Должно быть, таких больше не делают. Вот педрилы на каждом шагу, зато телок совсем не видно.
      - Да брось, их пруд пруди. Вот смотри: наш Крысенок ищет ребят для серьезного дела, находит нас, мы идем, а он сидит где-нибудь и пьет. С телками то же самое. Они такие же дурные, как мы. Один придурок находит другого, вот и все. Девица, с которой я кувыркался, телка классная, но дура - редкостная. На первый взгляд этого не скажешь, но это так.
      - Живет она на холме, - продолжал Рассел. - Я прихожу, она открывает дверь совсем голая. Вот что меня завело. Я давно курю траву, ты же знаешь, но эта девочка - что-то особенное. Я стою и смотрю на нее, а она говорит: "Ну, будешь так стоять или займемся делом"? И тогда я её от души отодрал. А потом мы лежали и забавлялись, оказалось, у неё такая травка! Но вот дура он фантастическая.
      - Дай телефончик, - попросил Фрэнки. - И не возвращайся туда, не хочу, чтобы ты якшался с дурами. Просто дай телефончик, я сам к ней схожу.
      - Я не говорил, что больше туда не пойду, - заметил Рассел.
      - Думаю, тебе не стоит, - настаивал Фрэнки. - Если будешь общаться с дурными людьми, попадешь в беду. Предоставь её мне, я уж с ней разберусь.
      - Ну да, а потом она сделает то, что собиралась, и ты окажешься виноват! Она все норовит наложить на себя руки.
      - Все они так говорят, - хмыкнул Фрэнки. - Не знаю, почему, может, ходили в католическую школу. Знаешь, я встречался с одной девицей, подружкой Сэнди. Неплохая девочка. Она хотела замуж, а мне просто приспичило трахаться. Я брал машину нашего старика и вез её куда подальше, где нас никто не мог узнать. Мне было двадцать, ей, по-моему, семнадцать, и вот я часами пытался засунуть руку ей в трусики. Это заняло у меня около года. Я возил её в кино, на танцы, поил, дышал ей в ухо, и все такое прочее. Если она была достаточно пьяна, я мог положить руку ей на грудь. Однажды удалось забраться под лифчик, так я кончил прямо в штаны.
      Рассел расхохотался.
      - Да, - продолжал Фрэнк. - И в таком виде поехал обратно. Ребята, с которыми я водился, говорили, что кругом полно клевых телок, и давали мне телефоны. Но мне они были ни к чему. Я тогда работал на заправке, собирался стать ремонтником, знаешь, тебе дают собственный грузовичок, и ты делаешь десять штук баксов в год! В три часа ночи тебя могут вызвать на край света, вот это жизнь! Вот я и думал: мне нужна девушка, которую я мог бы уважать. А не всякие шлюхи. Мне нужна настоящая любовь, девушка, которой нужен только я. И мы поженимся и будем счастливы. Вот.
      - Ну да, и у вас будет десяток писклявых детишек и полный дом дерьма, - добавил Рассел.
      - Вот именно. Ну вот, потом её папаша разрешил ей встречаться со мной только два раза в неделю, в пятницу и субботу. Приходить я мог и в среду, но дома всегда кто-то был, и в десять приходилось убираться, потому что ей наутро в школу. Представляешь - мне двадцать, я от неё без ума, а ей надо в школу.
      - Когда-нибудь ты перестанешь быть таким лопухом, - заметил Рассел.
      - Сомневаюсь. Однажды я привез её домой, по пятницам ей следовало возвращаться к половине двенадцатого, а по средам к полуночи. Ну, я привез её часа в два. Не помню, какой был день. Мы ездили на Блю-хиллз драйв, целовались, и это сводило меня с ума. Три раза в неделю. И вот я привожу её домой, а там её старик кипит как паровоз. "Вы чем там занимались?" - вопит он. "Чем?" спрашиваю я. Ты бы видел его рожу! А она стоит рядом. "Ты её трахал, ублюдок хренов?" У меня даже челюсть отвисла и язык отнялся. По-моему, в ту ночь я опять кончил в штаны, и боялся, не заметит ли он этого. "Ты думаешь, я не знаю, чего ты добиваешься? Ах ты засранец." Я думал, он меня убьет. А она как напустится на него: "Папа, прекрати так мерзко выражаться." И убежала наверх, а мы с ним остались вдвоем. Потом он захлопнул дверь.
      Фрэнки немного помолчал.
      - С тех пор по средам я с ней больше не виделся, только по выходным, и каждый раз казалось, что старик сядет в машину и поедет с нами. Поэтому я связался с дурной компанией и через неё вышел на Джонни. Стал кое-что для него делать. И знаешь - я все ещё был влюблен в эту сумасшедшую девчонку, да, даже готов был жениться на ней. Правда, её старик даже в этом случае не разрешил бы нам трахаться... разве что по средам и пятницам. Ну, а потом я попался, меня посадили, и все они пришли на суд, даже старик. И Дженис тоже. Мне дали десять лет. Я не понимал, что происходит, мне ещё не было двадцати одного. Что такое десять лет? А судья мне и говорит: "Если будешь продолжать катиться по этой дорожке, парень, попадешь в большие неприятности." А сам дает мне десять лет. Какие ещё могут быть неприятности???
      - Ну вот, меня уводят, и все плачут - мать, Сэнди, Дженис, у неё вообще истерика. А охранник не дает им поговорить со мной... Мне дали десять лет, а я даже не успел с не й переспать, что делать? Я сказал ему: "Уведи меня отсюда".
      - И через три месяца Сэнди приходит ко мне и говорит, что Дженис вышла замуж. Вот так.
      - Девицы теперь пошли другие, - заверил Рассел. - Ты слишком долго сидел.
      - Я сам знаю, что к чему, - пробурчал Фрэнк.
      - Моя телка мне минуты не давала опомниться, - похвастался Рассел. Только дух переведешь, как она вдруг говорит: "Скоро мы опять этим займемся?" И лезет ко мне, а я так долго сидел в тюряге, что не мог себя контролировать. Ну она и получила полный рот. "Ну, спасибо," говорит. Я ей: "Слушай, я не знал, что так получится". "Ну да, говорит, думаешь, наверное, что мне это дико нравится?"
      - А я ей говорю: "Там, где я сидел, старым козлам это всегда нравилось. Это хорошо для кожи, так они считали, и помогает продлить молодость." А она: "Ты кретин, все вы кретины, нет ни одного нормального." Мы лежим у неё дома, квартирка такая классная, на стенах маски, и тут выясняется, что это вовсе не её квартира. Все принадлежит её парню. Ей скучно, вот она и водит к себе мужиков, печатает объявления в "Фениксе". Я ей говорю: "Прекрати эту ерунду. Ты хочешь трахнуться? Вот за этим я и пришел, а остальное побоку." Она в ответ: "Он думает, что все знает, а я ничего не знаю, и он может со мной обращаться, как захочет. Но это не так." Я посмотрел на неё - да, она действительно так считала. Помнишь, как выглядел Гринен, когда боялся покушения и носил доску под рубашкой?
      - Он понимал, что это не поможет, - вставил Фрэнки.
      - И он был прав, - кивнул Рассел. - Душу доской не прикроешь. Ну, и эта девица так же выглядела. Мне пришлось бы объяснять копам, как я попал в квартиру парня, которого я не знаю, и как девица сама себя шлепнула. Потому я сказал: "После поговорим, ладно?" И мы снова занялись делом. Она чокнутая, на твоем месте я бы с ней не связывался.
      - Я подумаю, - протянул Фрэнк.
      - Ладно, я ей про тебя расскажу. Она должна мне позвонить, а туда звонить нельзя, ведь там бывает её парень. Она должна завтра позвонить, а хотела сегодня, но меня не было дома. Боже, если бы ты видел, какую роскошную черную немецкую овчарку я добыл!
      - Вчера вечером , - продолжал Рассел, - мне позвонил один парень. Он присмотрел дом, где живет коллекционер монет. Всякие штучки и медали из серебра. Парень мне и говорит: "Взять дом мне как два пальца обоссать. Хозяева бездетные и оба работают. Но у них огромная злая собака." Ну, я и взял собаку на себя, все навар будет, да и он кое-что отстегнет.
      - Вот я пошел туда, дом стоит задом к улице, весь в зелени. А в доме собака - прыгает, будто хочет луну с неба достать. "Выпускай ее", говорю я ему. Не собираюсь заходить внутрь и портить себе штаны. "Выпускать? Да ты спятил. Она же нас порвет." Но сам открыл окно, пес выскочил и как кинется на меня - а у меня рука обмотана тряпьем, я их ему и подставил. Он давится, рычит, тогда я сую ему палку в зубы, чтобы разжал челюсти, а потом пропихиваю в пасть полпачки таблеток снотворного. Ну, он палку чуть не перекусил. В это время я накидываю ему на морду веревку с удавкой, и мы с парнем связываем пса. Ну и громадина! Я отнес его в машину. Может, кому понадобится волкодав - продам.
      - А что твой приятель взял в доме? Монеты? - поинтересовался Фрэнки.
      - Ни шиша.
      - Ничего? Врешь.
      - Правда. Хозяин все держал в банке. Мой приятель показал все, что взял: пару фотоаппаратов, кое-что из столового серебра. Он нашел бумагу, где написано, что все хранится в банке. А хозяин под залог монет ещё берет ссуду.
      - Мне тоже нужно было так сделать, - вздохнул Фрэнки. - Пойти в банк и взять ссуду. Правда, в прошлый раз меня за это посадили.
      Фрэнк свернул с шоссе 128 на дорогу номер 12. Теперь кругом было темно.
      - На этот раз они увидят, какой ты славный парень, - сказал Рассел.
      - Ну да, - ответил Фрэнк. - Стоит только показать мои бумаги. Я досрочно выпущенный сукин сын, вот я кто. Ладно, посмотрим, что сегодня выйдет.
      Фрэнк свернул на пятой развилке, машина покатила вдоль высоких дубов, пока справа сторону не показался указатель: "Иннисхэвн".
      - Неплохое поле для гольфа, правда? - спросил Рассел.
      - У них тут всего полно, - кивнул Фрэнки. - Джон говорил, есть спортзал, сауна, массаж.
      Он повел машину к двухэтажному мотелю. Света там было совсем мало.
      - Можно сделать вот что, - предложил Рассел. - Вместе того, чтобы мотаться взад-вперед, можно просто подождать и сцапать этих ребят, когда они выйдут.
      - Ну да, - отозвался Фрэнки, - и заработать кучу неприятностей. Здорово.
      Фрэнки поставил машину в начале дорожки, капотом к выходу, и погасил фары.
      Рассел пошарил на сиденьи и достал пластиковый пакет. Оттуда он достал две голубых лыжных маски и одну подал Фрэнки, а другую натянул сам. Потом надел желтые резиновые садовые перчатки и протянул пару Фрэнки.
      - Слишком толстые, - пожаловался тот.
      - Слушай, - буркнул Рассел, - бери, что дают, понял? Тонких в продаже не было. Ты возьмешь обрез, или я?
      Рассел достал из сумки дробовик со спиленным стволом. Обрез получился одиннадцати дюймов в длину, два патрона торчали наружу на четверть дюйма.
      - О Господи, - вхдохнул Фрэнки.
      - Ты же хотел обрез, - сказал Рассел, - я и попросил обрез. Вот мне его и сделали. Очистит комнату в два счета.
      - Ладно, - Фрэнки взял обрез.
      Сам Рассел взял "смит-вессон" 38 калибра и заткнул его за пояс. Потом застегнул куртку и вышел из машины.
      Фрэнки тоже вышел, засунув обрез на пояс. Патроны кололи его в бок.
      Мерным шагом они пересекли стоянку и направились к крыльцу. что вела в дом. В окнах горел свет, пробивавшийся сквозь голубые шторы комнат с четными номерами, и оранжевые - с нечетными. Перед каждой комнатой стояло два стула из алюминия и красного дерева.
      - Четвертая, - шепнул Фрэнки.
      Зашторенная дверь комнаты 26 была слегка приоткрыта. Фрэнки достал обрез и сжал его в руках. Рассел достал из-за пояса револьвер.
      Рассел пинком распахнул дверь и влетел в комнату, Фрэнки следом. Он захлопнул за собой дверь и прислонился к ней, а Рассел направился к столам.
      В комнате было три круглых стола, две кровати, тумбочка, пять ламп, цветной телевизор на хромированной подставке, и четырнадцать человек народу. Все сидели за столами с картами в руках. На столах лежали красные, белые и голубые фишки. За одним сидели четверо, за двумя другими - по пять, перед некоторыми стояли стаканы.
      Фрэнки кивнул в угол на дверь в ванную, и Рассел отправился туда.
      Худой человек в красном свитере за центральным столом вынул изо рта сигару и положил её в пепельницу. потом медленно опустил карты на стол, рубашкой кверху, и сказал:
      - Ой-ой.
      Фрэнки покачал головой.
      Дверь ванной открылась, оттуда вышел Марк Трэтмен, расчесывая длинные седые волосы. Смотрел он при этом вниз, на синий ковер. Потом наткнулся на Рассела и замер:
      - Ну, ты...
      Рассел сунул ему в нос дуло револвера, и Трэтмен медленно поднял голову. Лицо его расслабилось. Он взглянул поверх головы Рассела и увидел Фрэнки.
      - Ага, - сказал он, - надеюсь, ребята, вы знаете, что делаете.
      Рассел посмотрел на Фрэнка - тот кивнул, - и опустил револьвер. Трэтмен прошел к шкафу, открыл его, достал два "дипломата" и положил их на кровать возле двери в ванную. Рассел держал его на мушке.
      - Можно мне теперь присесть? - спросил Трэтмен и посмотрел на Рассела, а тот взглянул на Фрэнки. Фрэнки кивнул, и Трэтмен сел на кровать. Рассел подошел к нему и одной рукой раскрыл "дипломаты", другой продолжая сжимать револьвер. В кейсах было полно денег.
      Рассел выпрямился, отступил назад и кивнул Фрэнку.
      Тот шагнул к ближайшему столу и остановился возле игрока в светло-синей спортивной рубашке. Седые волосы были аккуратно и коротко подстрижены. Фрэнки сунул обрез ему под нос.
      Мужчина сказал:
      - Нет.
      - Ребята, не делайте этого, - попросил Трэтмен. - Забирайте деньги и валите отсбюа.
      - Все из карманов - на стол, - велел Фрэнки.
      - Оставьте беднягу в покое, - сказал Трэтмен.
      Рассел подошел к столу, Фрэнки отступил назад.
      - Вас за это сцапают, - предупредил Трэтмен.
      Рассел ткнул его револьвером в челюсть. Остальные следили за ним, а Фрэнки следил за остальными. Рассел дулом отогнул голову Трэтмена назад так, что тому пришлось упереться руками в кровать. Когда он начал подниматься на ноги, Рассел внезапно убрал револьвер, и Трэтмен качнулся вперед. Он прошипел:
      - Мне плевать, а вас, мудаков...
      Рассел врезал рукояткой ему в шею, Трэтмен застонал, но умудрился удержаться прямо.
      Фрэнки шагнул вперед и сунул обрез под нос игрока в светло - синем. Тот подался вперед, достал бумажник и выложил деньги на стол.
      Фрэнки перевел обрез на его соседа в зеленой рубашке "поло". Тот тоже полез за бумажником.
      - Итак, есть два способа, - сказал Фрэнки. - Легкий и трудный. Легкий способ - это когда вы, ребята, будете делать то, что эти двое. А трудный это вывести нас из терпения и заставить нервничать. Посмотрите на него. Он показал на Рассела. - Когда я спокоен, он нервничает. Когда же я нервничаю - можете себе представить, каков он, но я вам этого не советую. Особенно если у него ствол. Так что рекомендую пошарить в бумажниках, ботинках и пальто, а заодно и в поясах с застежками. Вы можете достать все сами, а можете притвориться, что у вас ничего нет. Тогда мы с нервным другом подойдем и проверим, и если кто что забудет, для начала мы починим ему зубы. Как вам это?
      Все молчали.
      - Отлично, - продолжал Фрэнки. - Я тоже так считаю. Чем меньше народу пострадает, тем лучше. Так что не суетитесь, выкладывайте все, и поживее, да не шумите - тогда никто не пострадает. Нам нужны только деньги.
      Остальные игроки достали бумажники и выложили деньги на стол. Двое сняли свои ботинки и достали заначку оттуда, ещё один расстегнул внутренний карман пояса и выудил четыре банкноты по полсотни.
      Фрэнки вернулся к двери, а Рассел ходил возле столов, собирая взятки и складывая их в открытые "дипломаты". Потом он их захлопнул, сунул револьвер за пояс и направился к двери.
      Фрэнки шагнул вперед.
      - Я передумал, - сказал он. - Он слишком нервничает и хочет уйти, а с ним шутки плохи. Вы нам вовсе не нужны. Вы молодцы, вели себя тихо. Такими и оставайтесь, и не вздумайте пойти следом.
      Рассел открыл дверь и вышел. Он быстро пересек крыльцо, переложил ношу в правую руку и снял лыжную маску, которую сунул в карман. Затем зашагал по ступеням.
      Фрэнки медленно повел обрезом по комнате и немного подождал. Никто не шелохнулся. Фрэнки быстро открыл дверь, протиснулся в нейй спиной, закрыл дверь и подпер её стулом. Потом подождал ещё немного, сунул обрез под куртку и сбежал с крыльца, на ходу снимая маску.
      Рассела он нашел уже в машине. Фрэнки сел за руль и завел мотор. "Крайслер" с погашенными фарами быстро и тихо выехал на дорогу.
      Глава 5
      В пять минут третьего серебристого цвета "торнадо" с черной пластмассовой крышей и номером "651 RJ" въехал на Бойлстон-стрит и свернул в переулок, где был припаркован изумрудно-белый "флитвуд". "Торнадо" остановился недалеко от выезда на Тремонт-стрит.
      Джеки Коган, одетый в замшевую куртку, бросил на обочину окурок сигареты и сел в машину. Он захлопнул дверь и, не глядя на водителя, сказал:
      - Направо, потом два квартала прямо.
      Водитель с длинными светлыми волосами был в светло-сером клетчатом костюме.
      - Полагаю, это не рядом с судом, - заметил он.
      - Нет, - буркнул Коган. - Просто захолустье. Там полно дорожных рабочих - сидят в своих машинах и пытаются согреться. Забудь об этом.
      Водитель повернул направо на Тремонт-стрит.
      - Он очень заинтересовался, когда я сказал, что позвонил и Диллон велел встретиться с тобой, - сказал он. - Очень заинтересовался. А как тот тип?
      - Неважно, - ответил Коган. - Он вернулся в понедельник, его не было три недели, он должен был подыскать себе замену. Думаю, во вторник и среду он вообще не участвовал, а вчера он позвонил мне: его напарник пролетел, не могу ли я найти ему кого-нибудь. Ну, я нашел. Сегодня его тоже не будет. Говорят, врач сказал, что если все пойдет как надо, на этой неделе он будет в порядке. Я видел его вчера - выглядит паршиво. Рука все ещё болит, и он говорит - это его нервирует. Все ещё не курит - а зря, ему стало бы легче.
      - Значит, на какое-то время он вне игры, - заметил водитель, остановившись у светофора на перекрестке.
      - Сейчас уж точно, - подтвердил Коган. - Мое мнение - парень не в лучшей форме. Знаешь, он всегда брюзжал, что плохо себя чувствует, желудок там, ещё что-нибудь. Но сейчас он правда болен, знаешь почему? Он не говорит на эту тему и не жалуется, пока его не спросишь. Мне кажется, у него нервы пошаливают.
      Зажегся зеленый, и "торнадо" пересек перекресток. Водитель заметил:
      - Он мне говорил, что если Диллон не согласится, мне нужно поговорить с тем, кого он пришлет.
      - Смотри, - показал Коган, - видишь тот кинотеатр? Поезжай туда, там припаркуешься.
      - Так это тебя он прислал? - спросил водитель.
      - Диллон сказал мне, где ты будешь, и что я должен прийти туда и ждать тебя, - ответил Коган. - Я осмотрелся, вроде никто нас не видел. Так?
      Водитель припарковал машину за розовым "тандербердом".
      - Пару дней назад взяли заведение Марка Трэтмена.
      - Слышал, - кивнул Коган. - Пятьдесят три штуки?
      - Ну, скорее пятидесяти. Двое сопляков.
      - Ага.
      - Вы с Диллоном что-нибудь про них слышали?
      - Слухами земля полнится, - буркнул Коган. - Они были в масках.
      - Правильно.
      - Так что, - заметил Коган, - это могли быть взрослые мужики.
      - У них были длинные волосы, - возразил водитель.
      - Слушай, - заметил Коган, - моя теща заболела, в воскресенье мы её навещали, ну и в церковь ходили, конечно, так вот у священника тоже длинные волосы, не парик.
      - Ну, - протянул водитель, - они были одеты как подростки, и от них воняло, так сказал Трэтмен.
      - Так сказал Трэтмен, - повторил Коган. - Знаешь, вокруг полно вонючек.
      - Еще Трэтмен сказал, что один из них говорил тонким голосом.
      - Опять Трэтмен сказал, - проворчал Коган.
      - Насколько я знаю, - продолжал водитель, - у Трэтмена со слухом и обонянием все в порядке.
      - Ну конечно.
      - Но когда я с ним говорил...
      - Ты говорил с Трэтменом? - удивился Коган.
      - Ну конечно нет, - объяснил водитель. - Трэтмен позвонил Кангелизи, они поговорили, а потом я с ним говорил. А что?
      - Да ничего. Я просто подумал, с чего это Трэтмену тебе звонить - я бы не стал.
      - Я иногда с ним общаюсь, - обиделся водитель.
      - А я нет. Я тебя не знал, я слышал, что есть кто-то, но никогда о тебе не слышал. Просто забавно, вот и все.
      - Ну, я с ним не говорил в тот раз, с Трэтменом, - признался водитель. - Зато говорил вчера.
      - Так что никто не говорил с ним об этом? - спросил Коган.
      - Только Кангелизи. Трэтмен позвонил ему, не мог его найти, разбудил его жену.
      - Ясно, - кивнул Коган. - Все, что мы имеем - это то, что Трэтмен кому-то сказал. А именно - я должен найти двух сопляков.