"Пойдемте на могилу", - сказала Софья Андреевна.
      ...Сырая, вязкая земля, сырой, недобрый воздух, тишина, шуршание листьев. Дорога показалась необычайно длинной, надпись на дереве: "Зона тишины". И вот могила. Это чувство очень трудно рассказать оттого, наверное, что это чувство трудно чувствовать, такое оно невмещающееся в человека. Это чувство объединения смерти и жизни, одиночества мертвого и его связи, живой и нерушимой, со всей нашей горькой сегодняшней жизнью, забытости этого, засыпанного сухими кленовыми листьями холмика земли и живой, жгучей памяти, нужной и необходимой, памяти об этой могиле, которая стучит в наши души. Но это чувство не чувство гармонии, это чувство колющего противоречия, чувство муки, бессилия примирить то, чего бог не имеет силу примирить. И ужасно думать, что через несколько дней к этой могиле, громко разговаривая, подойдут немецкие офицеры, покурят тут, оживленно поговорят, не дай бог Толстой услышит, и никто уж из близких не подойдет, не помолчит, как мы сейчас молчим. И вдруг воздух наполняется воем, гудением, свистом - над могилой идут на бомбежку Тулы "юнкерсы" в сопровождении десятков "Мессершмиттов". А через минуту с севера слышен треск, десятки наших зенитных пушек бьют по немцам, трещат пулеметные очереди "мессеров", и земля дрожит, колеблется. Эту дрожь, ужасную дрожь земли чувствует тело Толстого. Чугунно ухают бомбы, которые сваливают "юнкерсы". А мы молча возвращаемся, как молча пришли и молча стояли здесь, с Софьей Андреевной.
      Тула, охваченная той смертной лихорадкой, мучительной, ужасной лихорадкой, что видели мы в Гомеле, Чернигове, Глухове, Орле, Волхове... Неужели и Тула? Полный ералаш. В столовой Военторга меня разыскивает командир, меня просят зайти в обком, там находится представитель Генштаба, он хочет узнать у меня, где штаб Брянского фронта, он должен направлять части и не знает, где штаб. Приходят обрывки дивизий, говорят, 50-я армия вся не вышла. Где Петров и Шляпин? Где девочка-санитарка, Валя, игравшая с нами в домино и заводившая "Синенький, скромный платочек"? Улицы полны народа, идут по тротуарам, идут по мостовым, и все равно тесно. Все тащат узлы, корзины, чемоданы. Заняли номер в гостинице. В гостинице встречаем всех корреспондентов. Тут и Крылов, с которым вместе драпали с Центрального фронта. Корреспонденты уже обжились в гостинице, некоторые завязали блиц-романы. Простились с Константиновым, он из Тулы на Москву поездом, простились с нашей спутницей учительницей, чьим кремом и воротничками мы чистили сапоги. Ночью наш грузовик в последний раз выполняет функцию "Ноева ковчега" - перевозим семьи работников тульской редакции с вещами на вокзал. "Надо бы с них деньги взять", - сердится Петлюра, но водитель "Ковчега" Сережа Васильев, против - он замечательно душевный, милый и скромный парень. Ночью связались по телефону с редакцией, редактор приказал ехать в Москву. Нас охватило неразумное, жгучее счастье. Всю ночь до утра не спал неужели увижу Москву?
      Говорили товарищи, что немцев, идущих от Орла, затормозили, выбросили из резерва танковый корпус полковника Катукова 4.
      Москва. Баррикады на дальних подступах, на ближних подступах, в самом городе, особенно на окраинах. Брились со всеми на Серпуховской площади, в роскоши, публика нежна, уступает очередь, спрашивает о войне. Не заезжая домой, поехали в редакцию, редакция - в ЦДКА. Редактор встретил нас в штыки. Почему не остались в штабе Брянского фронта? "Нам приказано было выехать, и мы выехали позже всех корреспондентов". "Почему не писали о героической обороне Орла?" "Потому что Орел не обороняли". "Все. Можете идти. Завтра в шесть часов утра вы, Гроссман, Трояновский, Лысов, вновь поедете на фронт". Говорят, он хороший редактор газеты. Возможно, что и так. Но откуда в этом местечковом человечке, судя по всему, имеющем незаконченное низшее образование, властолюбие и высокомерие в отношении к подчиненным, которое вряд ли было у римских патрициев? В самом деле, после таких месяцев, пережитых на фронте, не спросить у сотрудников газеты, пусть даже из приличия, как они себя чувствуют, здоровы ли? Да беда в том, что такие выскочки не имеют понятия о приличиях. Зато утешение в том, что, возникая из "ничего", они так же легко и быстро в "ничто" обращаются.
      Ночевал дома: папа и Женни Генриховна. Говорили с папой о самой тяжкой тревоге моей, но об этом не писать, - это день и ночь в сердце. Жива ли? Нет! Я знаю, чувствую.
      Утром приехали за мной товарищи. Выехали утром на то же шоссе, по которому вчера приехали в Москву. В редакции все возмущались, но, конечно, шепотом, тем, что редактор не дал и дня отдохнуть. Главное - бессмысленно. Мчались без отдыха через Серпухов, Тулу. Погода ужасная. Октябрь, снег, дождь, резкий ветер. Мы лежим в кузове, жмемся друг к другу. Ночь, но мы продолжаем мчать и ночью, в Москве нам назвали пункт, где расположен штаб танкового корпуса: "Старухино". Едем, едем без конца. Вскипела вода в радиаторе, останавливаем машину набрать из кювета воды, шоссе совершенно пустынно, на десятках проеханных нами километров не встретилось ни одной машины. Вдруг из-за березки выходит красноармеец, он сипло спрашивает: "Куда?" Говорим: "В Старухино". "Обалдели, что ли?" - спрашивает он. Там, оказывается, уже со вчерашнего дня немцы. "Я в боевом охранении стою, тут передний край, вертайте скорей, пока немец не заметил, вон он". Ну, мы, конечно, вертаем. Если б не закипела вода в радиаторе, то наша корреспондентская деятельность тут бы и кончилась. В страшном мраке и в страшной грязи ищем штаб. Наконец нашли. В тесной избе жарко, душно, синий дым, нас сразу после 14-часовой дороги разморило от тепла, валимся от желания спать с ног, но времени нет, начинаем расспрашивать командиров, читаем политдонесения, все это как в тумане. На рассвете, не отдохнув, садимся в грузовик и снова на Москву, нам дан жесткий срок. Приехали в редакцию к вечеру. Сели писать корреспонденции. Чтобы не заснуть, курим беспрерывно и пьем чай. "Отписались", как говорят журналисты, сдали материал. Ни строчки из него редактор не напечатал. Вот это оперативная работа: и он и мы довольны.
      Из донесений:
      Красноармеец Сипов сказал политруку: "Товарищ политрук, когда же мы вступим в бой за освобождение Орла, в котором я прожил 20 лет свободно и радостно. Для меня нет большей чести. Я обязуюсь геройски отдать жизнь за родину".
      Красноармеец Сафонов, минометчик, сказал: "Я, как и все мои товарищи, обязуюсь до последней капли крови драться за освобождение моего любимого Орла".
      Эскадрон кавполка ворвался в Волхов, уничтожил много живой силы, захватил документы и пленных. Командир полка тов. Чуфарин. Спешившись, подбили гранатами танк противника.
      Лейтенант Воробьев принял командование над батальоном. 9 октября обнаружил 14 танков противника, окруживших батальон нашей пехоты. Воробьев принял бой и в течение 30 минут одним своим танком уничтожил 9 танков противника, остальные обратил в бегство. 10 октября Воробьев выехал в расположение танковой засады и встретил 8 тяжелых пушек противника, из них он уничтожил 4. а остальные обратил в бегство. В этот же день уничтожил тягач. 1920 года рождения, рабочий.
      Танковый полк подполковника Еремина.
      С 4 по 10 октября уничтожено: 94 танка ПТО-31, орудий - 12, тягачей 15, автомашин - 9, цистерн - 2, бронемашин - 2, минометов - 2.
      Радиотелеграфист танка (стрелок-радист) Вороничев Константин Николаевич, 1919 г. рождения; участвовал 9-го и 10-го в экипаже тов. Лугового, расстрелял из пулемета взвод пехоты и, быстро зарядив орудие вместе с Луговым, уничтожил 4 миномета, 12 танков, зенитную батарею.
      Командир взвода тяжелых танков Луговой, рождения 1919 г., украинец, 9 октября получил приказ встретить и уничтожить колонну танков, двигавшихся на передний край обороны нашей пехоты. Вместе с лейтенантом Воробьевым выехал и за время боев уничтожил 12 фашистских танков и пр.
      Все эти ребята и задержали немцев по дороге на Тулу от Орла. Вот они-то и есть наш костяк. Жалко, конечно, что корпус должен был наступать, а растратился в обороне. Но не до жиру, быть бы живу.
      3. ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
      Сентябрь 1941 г.
      Двухмоторный бомбардировщик сел возле госпиталя, врачи захватили экипаж, который оказал сопротивление.
      Бригада - уральцы. Мотострелковый батальон дерется блестяще. Комбат Смирнов (лейтенант), Бурменко - помощник, нач. и. о. по комсомолу Бурменко и капитан Чепик представлены к Герою Советского Союза (нач. химич. службы бригады).
      Батальон Чепика занял южную окраину Вовны. Бурменко представлен к ордену Красного Знамени, мл. политрук Ковбасюк принял командование, когда убили комбата, расстрелял нескольких немцев, перерезал немцам связь.
      В мотострелковом батальоне - 2 роты коммунистические. Военфельдшер Агапов (убит 22-го) 19-го во время неожиданной атаки на Вовны захватил 11 пленных. Он вынес 4-х с поля боя, пошел за танком, ворвался в избу, взял 11 человек, некоторые были в кальсонах. Захватил 2 ручных пулемета и несколько винтовок.
      Шингареев - в разведке на броневичке залетел к немцам; разбило броневик, лейтенанта убило, его тяжело ранило. Пришел в себя, над ним стояли три немца. Выскочил второй броневик, ударил по немцам, двух убил, а третьего Шингареев заколол штыком. Он напился, упал без чувств, его спрятал старик колхозник. Ночью старик сделал 16 верст, доложил полковнику, за ним поехали и ночью вызволили,
      В ремонтной роте.
      Бригадир Дегтярев, старший сержант, и Леконцев, сержант. Бригада Дегтярева, хотя он колесник, великолепно работает как гусеничник - 6 машин с 1 сентября.
      Косовщук - 7 ВТ и 4 Т-34 отремонтировали с 1 сентября. Работают дни и ночи. Добились центровки двигателя. Танк KB отремонтировать решили, хотя специалисты постановили отослать на завод. Одна башня весит 10 тонн. Росмиченко, ст. политрук, награжден орденом Красного Знамени за бои на Халхин-Голе, неоднократно бывал в атаках. Ранен, танк подбили, в госпиталь не ушел, а работает в ремонтной роте по восстановлению своего танка. Руденок - Герой Сов. Союза - вылез из танка во время атаки, чтобы поднять пехоту, взорвалась мина, он был ранен. Башенный стрелок Шинкарев вывел танк (Героя получил за бои в Финляндии).
      Зенитный дивизион
      Подбили "хейнкеля", пикировали 37 бомбардировщиков, дрались как львы и не подпустили к танковой колонне.
      Командир майор Меерович.
      За время боев принято в партию до 40 человек.
      Чепик (под Вовной) - представитель штаба. Командует батальоном лейтенант Смирнов. Под Вовной их обошли с трех сторон; свыше батальона пехоты, танки противника, 4 тяжелых и 21 легкий, большое количество минометов, масса автоматчиков.
      Сумели удержать участок, хотя подкреплений не было. Уничтожили около 200 немцев, 4 танка, штабной автобус, 3 пушки, 3 грузовика с солдатами, 14 мотоциклов с мотоциклистами, много документов, карты, железные кресты.
      - Быты и слухаты, - сказал связист Чепику, захватив миномет. Настроение бодрое. Рубеж ночью удержал и перешел в контратаку.
      За 21-е уничтожили 6 танков, 4 бронемашины, около 300 убитых, 21 пленный, 6 пулеметов, 5 тысяч патронов, 2 миномета, 1 легковая машина, много винтовок и боеприпасов, около 4 пушек ПТО.
      Уничтожен 71-й пехотный батальон - потери 500 человек.
      4. ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
      Юго-Западный фронт. Зима 1941/42 гг.
      В ладанке убитого лейтенанта Мирошникова запись: "Тот, кто осмелится изъять содержимое медальона, того прошу направить это по адресу. "Сыны мои, я на том свете, и вас зову к себе, но прежде за кровь мою отомстите врагу. Вперед к победе и вы, друзья, за Родину, за славные сталинские дела".
      Командир дивизии Лазько и его жена Софья Ефимовна. Ночь. Жарко. Натопленная изба. Я и Буковский входим после долгой ночной, холодной дороги. Лазько - большой, пухлый. Она - брюнетка, крошечного роста, быстрая, властная. Оба чрезвычайно гостеприимные. Огромная домашняя еда вареники, пирожки, соления. Пока моемся, смываем водой мороз, Лазько держит белое холстинное полотенце, расшитое украинским узором. Начштаба дивизии Поляк. До войны ответственный работник Наркоминдела. Грубый и угрюмый человек.
      Залиман. Ночь. Метель. Машины, пушки. Едут молча. На развилке сиплый голос: "Эй, где дорога на Берлин?" Хохот.
      Видна с пригорка немецкая контратака. Пробегут несколько шагов и лягут. Фигурка машет руками: офицер. Еще несколько шагов вперед, метнулись назад... Опять фигурка машет руками, и снова несколько шагов, заметались, сорвалась контратака.
      Исполнение желаний. Только немцы группкой соберутся - бац, снаряд! это Морозов. Только скопление - эх, разогнать бы, бац, снаряд - мы даже подскакиваем. Это наводчик Морозов.
      Как занимали Залиман. Только немцы хотели делать перегруппировку (одни вышли из Залимана, а вторые не успели зайти), как мы заскочили. И только три раненых. А так бы пришлось потерять тысячи людей - у них там проволока, доты, дзоты, бетон, рвы, в блиндажах камины, как в квартирках - кафелем обложены. Разведка наша хороша - как донесли про это дело, все точно оказалось, как будто сами строили.
      На КП полка. Савинцы. Пустая изба. Немцы вывезли все: стулья, кровати, табуреты, даже веник прихватили, пригодится в блиндаже. Командир дивизии полковник Песочин - толстый, большой. Комиссар дивизии - Серафим Сницер толстый, большой. Песочин, видно, из интеллигентов, говорят, однако, что бьет подчиненных по лицу кулаком. Бил редактора дивизионной газеты. Сницер до войны - лектор ЦКП(БУ) по международным вопросам. Оба большие остряки. Они все время смеются друг над другом и все время оберегают друг друга от простуды. Кутают один другого, застегивают воротники шинелей. Шутки все время. Бьет тяжелая артиллерия немцев. "Почему не уничтожите?" - спрашивает Песочин. "Трудно нащупать", - отвечает веселый лейтенант артиллерист по фамилии Москвич. "Конечно, баб щупать легче", - говорит Сницер. На Москвиче белый халат - он как молодой доктор.
      Трудность артиллерии: бой в селе - все перемешалось. Одна хата наша, другая их. Как тут использовать мощные огневые средства.
      Приезд замкомандующего армией генерала Москаленко. Лестница начальников, длинна она. Нелегко по ней ходить.
      Шутки. "Все толстеете, майор Костюков". "Соревнуюсь со старшим начальником". Комиссар дивизии: "Уверен, вы победите в этом соревновании". "Никак нет, у меня стабилизация наступила в 1936 году". "У вас все толстые в полку". "Много для немцев чести заставить нас похудеть".
      Бой по телефону. Артиллеристы, огневики, управленцы.
      Дух армии - великая и неуловимая сила. Она реальность.
      Обращение Гитлера к войскам: "Ни шагу назад с завоеванной территории". Приказ зачитали и заставили расписаться. Пленные говорят: "Нам зачли смертный приговор, мы в нем расписались".
      Четвертая батарея. Командир Гаврилов. НП в ста метрах от противника, бьет в упор по врагу. В бою уничтожили до батальона немцев. Особенно отличилось орудие Поскребалина - прямые попадания в доты.
      Обед для начальства в штабе полка. "Повар, сколько же вы лепили такие маленькие пельмени?" - "Начал лепить, когда он пикировал - не дает лепить, гад". Во время обеда вбегает капитан: "Разрешите доложить: замечено до трехсот автоматчиков". Сницер, разливая водку: "Xa-xa-xal Делите на десять".
      Второй день идет бой за Залиман. Очень сильный мороз. Дымка. Туман. Ветра нет. Оглушительно бьет артиллерия. Полк подполковника Ельчанинова ведет бой в Залимане. Пушки прикатили в самое село. Спрятали за хаты. Когда высматривают немецкий пулемет или миномет, выкатывают пушку, лупят прямой наводкой в упор, а затем снова закатывают ее за хату.
      Истребительный отряд. Боевой парень с круглыми глазами. "Мы их как зайцев гоняем по лесу".
      Полки: Макарова, Ельчанинова, Матвеева. Комиссары полков: Бондаренко, Викторов, Ратушный. Саперный батальон: военком Коваль, командир инженер, забыл фамилию. Артполк майора Иванова: начальник штаба майор Костюков, Морозов - младший сержант, наводчик 76 мм орудия 78-го полка, командир батареи младший лейтенант Кириченко. Морозов уничтожил прямой наводкой до батальона немцев. Ранен в щеку, остался на батарее.
      Разговор с бабой: "Идут сорок немцев, я аж глаза закрыла. Ах, боже ж мой, прямо на село, а открыла глаза, кто лежит, кто обратно побег". (Это наводчик Морозов.)
      ДНЕВНИКИ ПОЛКОВ
      Полк Ельчанинова.
      "8 октября 1941 г. Красноармеец Кравцов, 3-я минрота, систематически на марше пытался делать привалы без разрешения командира, чем терроризировал роту.
      13/Х 1941 г. Отличился из конной разведки красноармеец Матросов, который погиб. Одно наше отделение сдалось в плен под лозунгом "Долой советскую власть".
      19/Х-1941 г. В восьмой роте расстрелян красноармеец Панук за содействие побегу на сторону врага. Приступили к организации минометной роты. Приступили к подготовке уничтожения элеватора и мельницы на станции Лихачево.
      20/X-194I г. Заняли рубеж обороны. Нет чая. Проработали: все на разгром гитлеровской банды.
      24/X-194I г. Командир отделения Марченко не уверен в победе Красной Армии. Говорит: "Загонит нас Гитлер в Сибирь".
      29/Х-1941 г. 7-я стрелковая рота вела бой с разведкой противника взято в плен четыре немецких фашиста и один убит.
      12/XI-1941 г. Убитых, раненых и дезертиров нет.
      15/XI-1941 г. Пулеметчик Сизов заявил: "Доклад т. Сталина прибавил мне силу". Красноармеец Оска заявил: "Даю вам, товарищ Сталин, клятву, пока стучит сердце, буду бить врага".
      Красноармеец роты связи Панорин одобряет Указ Президиума Верх. Совета о преобразовании Наркомата Общего машиностроения в Наркомат Минометного Вооружения.
      Ходатайствую о расстреле двух немцев, лично убивших моего бойца 9-й стрелковой роты тов. Горелова.
      Красноармеец Рябоштан сказал: "Сейчас я выкопаю окоп, и никакой огонь не заставит меня уйти отсюда".
      Красноармеец 9-й роты Козырев сказал: "Тяжело сдавать свою землю, если бы скорее наступать".
      Ветфельдшер Бобров внес в фонд обороны 1100 рублей.
      Политрук Глянько ворвался с криком "ура" в село Купчиновка.
      Красноармеец Кравченко заявил: "Для Родины не пожалею жизни".
      Красноармеец Манюк заявил: "Каждый день ходить в наряд - это отдыха не будет".
      Сделаны козырьки от минометного огня.
      Красноармеец Журба заявил: "Лучше смерть, чем фашистский плен".
      Красноармеец Бурак отказался взять ручной пулемет: больные глаза. Комроты Коваленко стал выражаться на него нецензурными словами.
      Заваптекой Подус производит хищение аптечного спирта, остатки разбавляет водой.
      В первой пулеметной роте работает струнный оркестр.
      Арестован Особым Отделом бывший дезертир боец Манжуля, который явился сам.
      На квартире, где расположена 6-я рота, хозяйка враждебно относится к бойцам: в чай подсыпает золы и пускает дым в квартиру.
      Красноармейская художественная самодеятельность организована в масштабе батальона. Была поставлена постановка "В хуторе Федоровка". Ездовой Клочко захвачен немцами, они повели его к хате, где стояли бойцы, у порога, перед входом, Клочко крикнул: "Старшина, немцы!"
      Красноармеец Пилюгин сказал: "Генерал Мороз бодро нам помогает. Гибнут козявки и от его войска".
      Начались холода, орудия очищены от пушечного сала, смазаны веретенным маслом.
      Созданы группы истребителей танков, идут занятия.
      В батарее, где политрук Малышев работает, прекрасный хоровой кружок.
      Своими силами организованы бани.
      Ненависть к врагу выливается наружу из уст бойцов и командиров.
      Тов. Косорщевский продекламировал стих. тов. Закривидорога.
      В бою за село Залиман раненый красноармеец зашел во двор к гр. Якименко. Якименко Галя хотела оказать ему помощь. Во двор ворвался немецкий фашист и застрелил красноармейца, а также Галю и пытался застрелить сына Якименко 14 лет. Сосед старик Белявцев Семен схватил палку и ударил фашиста по голове. Подскочил боец Петров, и пристрелил немца.
      Врач Доленко. Ее муж ушел с партизанами, а врач Доленко уехала с немцами.
      Для комсостава проведена лекция по философии".
      Дневник стрелкового полка.
      "Красноармеец Казаков сказал комвзвода: "У меня на тебя давно винтовка заряжена".
      Массовое настроение бойцов насчет того, что плохо работает полевая почта.
      Красноармеец Евстреев отказался идти на пост, мотивируя тем, что он мокрый. 20 октября самовольно ушел с поста, оставив пулеметный расчет. Ушел в седьмую роту, где среди бойцов говорил: "Командиры с нас издеваются, пьют последнюю кровь, сами обжираются". При разговоре политрука вступил в пререкание, заявив, что "придет скоро время, что мы вас тоже поднимем на штыки". Политрук застрелил его из пистолета.
      Политико-моральное состояние хорошее. Расстрелян перед строем дезертир Тороков.
      Бойцы командира Кашалова (минрота) заявили: "Какие бы ни были трудности, будем переносить, лишь бы продвигаться вперед".
      Комвзвода Меликов устроил пьянку в честь своих именин, где были и комроты и политрук.
      Лейтенант Богинава бросил ночью взвод и пошел к одной девчонке Марусе, которая ничего общего с ним не имела. Богинава предупредил ее, что если она не выйдет за него замуж - угрожал расстрелом.
      Охотники говорят: "У шахтеров рука не дрогнет ради спасения Родины".
      Красноармеец Голяперов заявил: "Буду принимать присягу только с крестом".
      Мужественно и геройски вел себя тов. Василенко. Погиб как герой за Родину.
      Младший лейтенант Евдокимов (1922 года рождения, образование 10 кл., комсомолец) случайно ранил в живот младшего лейтенанта Зорина, после чего мл. лейтенант Евдокимов сделал самоубийство.
      Тов. Мышковский геройски дрался и уничтожил до взвода фашистов пулеметным огнем. Умер от ран.
      В ночь на 11 ноября организовали разведку в село Залиман. Противник вдоль по берегу привязал гусей, которые подняли шум при нашем приближении.
      Колхозница из села Красная Поляна заявила: "Жгите у меня все, чтоб скорее немцы сдохли".
      Помкомвзвода Анохин и старшина Манохин выпили содержимое из флаконов с противоипритной жидкостью. Помкомвзвода Анохин умер сразу же, старшина умер по дороге.
      Меламед Наум Моисеевич храбро дрался со своим взводом, взял трофеи. Меламед убит.
      Минометчик Сивоконь безжалостно громил врага.
      22 декабря в 15.00 похоронен командир полка тов. Аваков, павший смертью героя. С прахом командира прощались все подразделения. На похоронах были и местные жители.
      Политрук Усачев забросал немцев гранатами, перешел в штыковую атаку. Усачев погиб геройски".
      Девушки в оккупированных селах надевают отрепья, мажут лица золой.
      Дивизия шахтерская.
      В Залимане шесть красавиц девушек ушли с немцами.
      Песочин говорит певуче, выслушивая боевые донесения: "А, боже ты мой".
      Сницер говорит по телефону: "Вы уже завтракали, видно, не доходит по фитилю". "Ага, вот теперь дошло по фитилю".
      Деревенский мальчик отправился в разведку и, придя поздно вечером домой, сказал стоявшему на постое командиру полка, что выследил немцев. Сиплым голосом проговорил: "Дайте водки, замерз". Командир полка, ужинавший в это время, всполошился, захлопотал: "Ваня, водки выпей, Ваня, курочки". Он выпил, закусил курочкой и стал рассказывать. В это время пришла мать и жестоко выпорола разведчика. Оказывается, он никуда не ходил, все выдумал.
      Обращение Гитлера: "Мои солдаты! Я требую, чтобы вы не отступили ни на шаг с завоеванной вашей кровью земли. Пусть пожары русских деревень, освещая пути подхода резервов, вселяют в них дух бодрости. Мои солдаты, я сделал все для вас, теперь сделайте то, что в ваших силах, для меня". (Со слов военнопленного.)
      Из письма немецкого солдата: "Не беспокойся и не огорчайся, так как чем раньше я буду под землей, тем больше мучений я себе сэкономлю".
      Из письма немецкой девушки: "Я постепенно схожу с ума, вернись, мой любимый. Надеюсь, что ты выживешь, потому что иначе для меня война проиграна. Прощай, мое сокровище, прощай, Мицци".
      Из письма: "Часто мы думаем - ну, теперь Россия должна капитулировать, но, увы, эти безграмотные люди слишком тупы, чтобы это понять".
      Из письма: "У нас теперь есть русские пленные, но, поверь мне, если бы население могло действовать по своему усмотрению, ни один из этой сволочи не остался бы в живых".
      Из письма: "С питанием у нас неплохо: вчера закололи свинью в 150 кг на семь человек, натопили 30 килограммов сала".
      Из письма: "Мы варим галушки. Сперва мы положили слишком много муки, потом слишком много картофеля. Всего сделали 47 штук, для троих достаточно. Теперь я варю капусту и яблоки. Не знаю, как удастся, во всяком случае, без косточек. Мы все забираем у населения. Некогда писать, все время варим. Так приятно в армии! Нас четверо, мы зарезали себе свинку. Я здесь нашел массу меда, как раз то, что мне нужно".
      Из письма: "Здесь ты могла бы узнать, что такое жуть. При малейшем шорохе я нажимаю на спусковой курок и сноп трассирующих пуль вырывается из пулемета".
      Тема - немцы в деревне. Девушки. Немцы-постояльцы гадят на простыни, не хотят по нужде выходить даже в сени. Бой. Раненый старик с палкой.
      Песочин лупит командиров. Комиссар дивизии полковой комиссар Серафим Сницер лупит политруков. Каждый бьет по своей линии. Оба огромные, массивные, с толстыми пухлыми кулаками. На обоих дела в армейской парткомиссии, они дают обещания, но как пьяницы не могут удержаться, каждый раз срываются. Вчера Сницер отлупил танкиста, с которым поссорился из-за трофеев.
      Красноармейский ансамбль армейский (Степанов). Существует около двух месяцев. С людьми разучивают песни. Непомнящий написал на текст Алтаузена, она отпечатана, раздается бойцам, а затем разучивается запевалами. Обслужили десятки тысяч народу. Краснов руководитель. Мезепенко читает рассказ о дружбе, передовую "Красной звезды" "Завещание 28". Баянист Терещенко ("Утро в колхозе", "Мазурки Шопена"). Сметанин и Котляров исполняют "Котенок", "Ой, орал мужик край дороги". Копара хормейстер. Калистый, работник трибунала, поет: "Ой, Днипро, Днипро, ты течешь вдали и вода твоя, как слеза". Когда поют эту песню, плачут не только слушатели, но и участники ансамбля. Участники ансамбля - бойцы, пехотинцы, артиллеристы, танкисты. Одеты они плохо, один обморожен. Их обстреливают. Как-то корректировщик заметил машину и чуть не разбил ее минами. Концерты обычно дают перед боем. В одном селе Дуброва участники ансамбля перебежками, по одному, оставив машины, перебегали к месту концерта в лесу. Вышла старуха Василиса Ничволода и под баян танцевала с Котляровым, ей 75 лет. После концерта она сказала: "Спасибо, сыночки, живите много, много лет, бейте фашистов".
      "Выступление ансамбля - это меткий выстрел по фашизму" (из отзывов).
      Дивизия полковника Зиновьева.
      Зиновьев, Герой Советского Союза, 1905 г. рождения, крестьянин. "Я мужик", - говорит о себе. В 1927 году пошел в Красную Армию, служил в Средней Азии в пограничных войсках. Во время финской кампании командовал ротой. 57 дней был в окружении. Там получил звание Героя Советского Союза. Зиновьев рассказывает: "Самое страшное, когда ползут они, бьешь по ним из пулеметов, бьешь их минами, артиллерией, кричишь на них, а они ползут, ползут, ползут! Вот теперь я так своих красноармейцев убеждаю: "Ползите!" Он окончил Академию, но говорит трудно, теряется, смущается, стесняется своей простоты.
      Дивизия шахтерская. Сплошь шахтеры из Донбасса. Немцы зовут ее "Черная дивизия". Шахтеры не хотели отступать. "За Северный Донец ни одного немца не пустим!" Красноармейцы-шахтеры говорят о командире дивизии: "Наш Чапаев". В первом бою сто немецких танков атаковали дивизию, шахтеры отразили атаку. При прорыве фланга дивизии Зиновьев верхом промчался перед передним краем с криком: "Вперед, шахтеры!" "Шахтеры назад не идут!" закричали красноармейцы. Бойцы спят в лесу при морозе 35 градусов. Они не боятся танков, привыкли к врубовым машинам. "В шахте страшней", - говорят шахтеры. Зиновьев говорит: "Главный человек на войне - красноармеец, ведь он кладет свою жизнь, ведь он в 35-градусный мороз спит на снегу. А отдать жизнь нелегко, жить всем хочется, и героям жить хочется. Завоевывать авторитет нужно каждодневным общением с бойцами, каждодневной беседой с ним, боец должен не только знать задачу, но и понимать задачу. С бойцом нужно беседовать, и спеть, и сплясать. Но авторитет у командира должен быть не дешевый, а дорогой. И командиры отделения, и взвода, и роты, и батальона, и полка должны каждый день, каждый час завоевывать свой дорогой авторитет у бойца. Этому, - говорит Зиновьев, - меня научила служба в пограничных частях, когда боец верит - он все исполнит и пойдет на смерть. Надо городок занять, надо дорогу перерезать, я знаю: займут, перережут".
      Жестокие морозы. Скрипучий снег. Ледяной воздух перехватывает дыхание. Слипаются ноздри, ломит зубы. На дорогах нашего наступления лежат замерзшие немцы. Тела совершенно целы. Их убили не мы - их убил мороз. Шутники ставят замерзших немцев на ноги, на четвереньки, создают затейливые, фантастические скульптурные группы. Замерзшие стоят с поднятыми кулаками, с растопыренными пальцами, некоторые словно бегут, вжав головы в плечи. На них худые ботинки, худые шинелишки, бумажные, не держащие тепла, фуфайки. Ночью при яркой луне снежные поля кажутся синими, и в синем снегу стоят расставленные шутниками темные тела замерзших немецких солдат.
      В только что освобожденной деревне, на площади, лежат трупы пяти убитых немцев и одного красноармейца. Площадь пустынна, спросить некого, и не спрашивая можно прочесть эту драму. Один немец убит штыком, второй убит прикладом, третий штыком, двое застрелены. И порешивший их красноармеец застрелен в спину.
      Немцы покинули село. Два дня в селе не было ни наших, ни немцев, как говорят, стояло пустое, хотя все жители были в своих хатах. И вот что рассказывают жители: "С двух противоположных концов села одновременно въехали два разведчика, оба конные, как два рыцаря. Немец на огромной лошади, наш - на маленькой. Вся деревня наблюдала, затаив дыхание, бой. Немец издали закричал: "Ком, русь" - и они сразились, стали стрелять. Немец погиб, наш осилил".
      Всюду на снегу следы. Эти следы рассказывают, как немцы бежали из деревни на дороги, а с дорог в яры, бросая снаряжение.