Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Ремонт фарфора

ModernLib.Net / Детективы / Фротсак Анита / Ремонт фарфора - Чтение (стр. 2)
Автор: Фротсак Анита
Жанр: Детективы

 

 


 

Глава 6.

 
      «Кусок якута»
      – Опять шестерит?
      – Ты не представляешь! Затаскала бедного Симоду по театрам. Всю семью. Хитрющая, гадина…
      Этот диалог происходил меж двумя посольскими Лидами на кухне в отсутствие Тани.
      При Тане не посмели бы.
      Кроме Большой Белой Лиды в Посольстве имелась ещё одна Лида, Лида-курьер. Тоже холёная блондинка, но не такого высокого роста и не такая пышная. Она трудилась в соседнем здании, в главном здании Посольства, в Калашном переулке, а в Консульство захаживала с единственной целью: посплетничать.
      Функция посольского курьера заключалась в развозке и приёмке корреспонденции, поэтому Лида-курьер не вылезала из чёрного автомобиля и из чёрной же норковой шубы. В холодное время года, разумеется.
      Всё это не давало покоя Варе точно так же, как Галины лавры Тане. Поговаривали, будто Варька метила на место Лиды-курьера.
      До прихода Варьки обе Лиды тоже иногда исполняли роль японо-нянек, покупали японцам билеты в театр, водили на процедуры, но делали это подчёркнуто неохотно, всячески намекая, что это не их работа. Шестерить им и в голову не приходило. А зря.
      Не прошло и полгода, как Баря-сан стала персоной почти неприкосновенной. Даже для садистки-Хамагучи. Та уже не могла издеваться над Варькой так, как над остальными русскоговорящими. Хотя до слёз иногда умудрялась довести и её.
      Юрику всё это было смешно. Подписав годовую «грамоту» с Посольством, он через пару недель убедился, что этим сроком и ограничится. Никто не хотел говорить с ним по-японски. Помешанный на русской грамматике Кадзияма заставлял его говорить только по-русски. Хамагучи тоже была не прочь бесплатно попрактиковаться, ей тоже было жалко денег на преподавателей.
      Симода целыми днями сидел у себя в кабинете. Однажды Юрик застал его за необычным занятием: Консул выставил на свой рабочий стол пар восемь великолепной обуви и с чувством разглядывал это великолепие. Каждая пара баксов по триста, не меньше. Видно, раздумывал, чистить или пока рано. Заметив Юрика, он резким жестом попросил его исчезнуть…
      Что прилично делать на работе, а что нет? Сколько людей, столько и мнений.
      Как-то Хамка вызвала на ковёр Лиду-сан, чтобы отругать её за примерку нового пальто в рабочее время. Примерка происходила перед большим зеркалом на кухне. В то время там, кроме Кадзиямы, никого не было.
      – Кадзияма-сан, вы что, докладываете Хамагучи обо всём, что мы делаем?!
      Кадзиямка опешил и, вроде даже обиделся. Его тощее личико выразило недоумение.
      – Да-а-а… Мне поруцири!
      Студента вполне можно было понять. Это у нас за донос обзовут стукачом, а в Японии наблюдать за рабочим процессом обязан каждый трудящийся, и, если что-то не так, немедленно бежать с докладом к начальству. Поэтому стукачей в Японии нет и быть не может.
 

*****

 
      Эпизод с обувью на столе мало кого рассмешит, если не знать ещё одну историю, имевшую место неделей раньше.
      Как-то Юрик решил прийти на работу пораньше. На этот случай у него имелся специальный ключик. Таким ключиком все русскоговорящие консульчане отпирали потайную дверцу, вход в консульский двор со стороны Калашного переулка, когда вход с Собиновского был ещё закрыт.
      Дворник по утрам регулярно мёл Калашный переулок и старался справиться с заданием пораньше, задолго до девяти тридцати: днём прохожих в переулке уйма. С японским флагом соседствовали и голландский, и эстонский. Эстония с недавних пор ведь тоже заграница.
      Дворник сам не любил болтаться под ногами у прохожих и ненавидел, когда болтались под ногами у него. В связи с этим однажды конфликт приключился.
      Международный.
      В то смутное время японцы сильно боялись уличных нападений со стороны цыган, рэкетиров и просто оболтусов. Особенно дрейфили дипломаты, поэтому старались не шиковать в одежде.
      Симода в этом плане был находчивее всех. Его на улице стремались даже кошки…
      Каким чучелом он крался по Калашному, отдельный разговор. Придя на работу, он, конечно же, сразу переодевался и своим внешним видом больше никого не пугал. Но до работы надо было дойти…
      Одним прекрасным ранним утром, когда дворник ещё не закончил свой ритуал, Симоде вдруг приспичило заглянуть на рабочее место.
      По странному совпадению, Юрику тоже приспичило. В то же самое утро. Войдя в Калашный со стороны Нового Арбата, он заметил впереди себя странную картину.
      Дворник бил метлой… Консула Японии!
      Симода был в старых вельветовых тапках (туфли-то в столе лежали!) и в ветхом плащике «с дедушкиного плеча».
      Дворник не разобрался и пнул метлой странного субьекта. Он надеялся, что субъект обойдёт его.
      Симода, в свою очередь, надеялся, что дворник его узнает и с поклоном отступит.
      В Японии поклоны очень желательны. Здороваться без поклона плебейский вариант. В общем, не поняли они друг друга.
      – Пшёл вон, шляются тут всякие… Якута кусок!
      Услышав это, Юрик пришёл в ужас.
      Немного погодя, и дворник ужаснулся, увидев, как «кусок якута» своим ключом открыл потайную калитку. Он тут же дал стрекача, но это ему не помогло. Больше того дворника в Калашном переулке никто не видел.
 

Глава 7.

 
      "Ремонт фарфора" Видеть унижение начальника себе во вред. Двойное унижение – и вред двойной.
      Короли и прочие монархи, которым приходилось унижаться на глазах у подданных, старались убирать из своей жизни вышеуказанных подданных. По возможности максимально. По возможности тихо. И не только из своей жизни, но и из их собственной. Короче, казнили таких свидетелей.
      Туфли на столе и удар метёлкой Юрик лично наблюдал, а стало быть, и отвечать ему предстояло лично. Он не был круглым идиотом и сразу сообразил, что пора смываться, ещё раньше дворника сообразил, но Симода его, всё-таки, заметил.
      – Юра-сан, где вы были сегодня утром ровно в восемь?
      Юрик вытаращил глаза, придурковато усмехнулся и пожал плечами.
      – Я?
      – Вы-вы…
      – Дома был… Спал я…
      Обычно спокойный Симода занервничал, даже руки затряслись. Ему в другое время всё было по барабану, даже работа. Не говоря уже про явку сотрудников вовремя.
      Дрессировкой русскоговорящих, то бишь дисциплиной, занималась Хамка.
      – Я сегодня опоздал, Симода-сан, извините… В десять только вышел из метро… пока дошёл до Консульства, было десять тридцать… Но я отработаю! Завтра приду пораньше… и отработаю… На дом анкеты возьму, если хотите…
      Юрик как бы намекал, что никому не скажет об увиденном. Но Симода гнусным взглядом намекал, что сомневался в этом. И вдруг, в эту самую минуту, Юрику на ум пришла спасительная мысль.
      – Ой, нет, вру… Меня бабушка просила зайти в ремонт фарфора… чашку починить… там я был… в восемь утра…
      Оправдание дикое, но лишь на первый взгляд. Ремонт фарфора – это как раз то, чем Симода активно занимался в последнее время. Он вывозил антикварный фарфор чемоданами, и никто не мог ему этого запретить. Дипломатический багаж всегда был табу для таможенников.
      Взгляд Симоды несколько смягчился. Юрик понял, что теперь и ему придётся шестерить. Не хуже Варьки.
 

*****

 
      Трудовая книжка Юрика по-прежнему лежала в отделе кадров «Интуриста». Оттуда ему не звонили вот уже полгода, работы на всех не хватало. Поэтому переход Юрика в новое качество для большинства коллег остался незамеченным. Как такое могло случиться? Как и всё остальное, случавшееся в России в то смутное время.
      Японцы никаких трудовых книжек ни от кого не требовали. Они об их существовании вообще долгое время не подозревали. Русскоговорящих им обычно присылали из УПДК, и все трудовые книжки лежали там же. Налоги за каждого российского сотрудника взимало с японцев всё то же УПДК.
      Потом УПДК ослабило хватку. Ненадолго, всего лишь на год. И этот трудный год выпал на долю Юрика…
      Юрик пришёл наниматься в Посольство в период жесточайшей безработицы. Ему хотелось занять время хоть чем-нибудь полезным. В итоге вышел большой убыток.
      Лучше б сторожем нанялся. Одна его коллега, французская переводчица, устроилась на фирму к торгашам поварихой и была несказанно счастлива. Мало того, что 500 баксов платили, так ещё и кормёжка дармовая.
      Контракт с Юриком японцы подписали задним числом, всего за месяц до его добровольного увольнения. С какого-то перепугу. Видимо, их снова прижало восставшее из пепла УПДК.
      А до того момента Юрик трудился по какой-то филькиной грамоте, которая в течение года требовала от него прилежания и всяческого старания, но ничего особенного взамен не обещала. Даже сумма зарплаты в той бумажке не была проставлена.
 

Глава 8.

 
      "Кому нужны машинки «Ятрань»?" Однажды утром в Консульстве случился переполох. У Хамагучи скоммуниздили почти новый «мерседес» блю-металлик. Для того чтобы стало ясно, как такое могло произойти, следует вернуться немного назад. Прокрутить в памяти некоторые события.
      Попасть на территорию японского Консульства в начале 1990-х было просто.
      Особенно в обеденное время, когда сотрудники, выпучив глаза, разбегались, кто куда, а охраннику было пофиг. Варька мчалась улаживать свои шестёрочные дела, Таня неслась домой проверять уроки сына, а гордая Лида шла бродить в одиночестве по Арбату.
      Гена с Юриком шли домой к Гене. Мама Гены готовила очень вкусно. Чтобы не показаться жлобом, Юрик брал с собой в гости харчи, но старушка всё отдавала назад и при этом жутко его стыдила.
      Японские сотрудники тоже разбегались кто куда. Вернее, разъезжались по дипквартирам на японских тачках. Только у Хамки был «мерседес», а все остальные японо-дипломаты любили выставиться патриотами. Покидая Консульство в обеденный перерыв, они волновались лишь об одом: заперта ли секретная комната, где хранились печати. Кстати, замок в той комнате был элементарный…
      В общем, представьте себе картину: идёте вы по Собиновскому переулку днём, гуляете. Неожиданно замечаете пустую охранницкую будку, а за ней совершено пустой дворик с двумя-тремя, такими же пустыми, иномарками. Входите вы в тот дворик, а справа вход в какой-то подвальчик. Хм! Заглядываете в подвальчик, а там совершенно пустой коридорчик. Входите вы и в него.
      На левой стене коридорчика – «мадогучи», дырочка для анкет. «Мадогучи» всегда было открыто, даже в неприёмные часы. Заглядываете в него, но не видите ничего такого, что бы захотелось украсть. Столы-столы-столы…
      На столах две печатные машинки «Ятрань», Лидина и Варина. Замечаете ещё и двойку-тройку низких железных шкафчиков с ящичками. Всё, больше ничего интересного. «Где же компьютеры?» – удивитесь вы.
      Компьютеры в Посольстве были, но не для всех. Они стояли в Главном здании Посольства. А в Консульском отделе иметь компьютер не полагалось.
      В то время и Интернет находился в зачаточном состоянии, а система Windows усердно боролась на рынке с Norton Commander, но пока безуспешно. Так что, и новости узнавали не по компьютеру, а по большому телевизору, висящему под потолком в секретной комнате. Новости были исключительно от CNN…
      Заглянув в «мадогучи» и ничего интересного не обнаружив, вы спокойненько могли пройти вперёд и толкнуть хлипкую деревянную дверь, ведущую на кухню. Та в обед никогда не запиралась: вдруг сам Посол заглянет перекусить, а даерь не заперта.
      Неудобно получится.
      Прямо из кухни, резко влево, вёл ещё один, тоже очень маленький коридорчик. Он вёл в «святая святых», где, собственно, и стояли машинки «Ятрань», а также виднелся вход в секретную комнату.
      Пройдя через все лабиринты до самого конца, можно попасть и в докторскую.
      В Посольстве имелся свой собственный доктор, японский. Хам и жуткий охальник. От Лидиной груди тащился страшно. В Японии такой размер пощупать можно только за большие деньги. А тут щупай, пожалуйста, и совершенно бесплатно. Специально для этой цели японо-доктор придумал серию плановых профилактических медосмотров, обязательных для всех сотрудников. Особенно для женщин.
      И медсестра была при японо-докторе, и вовсе никакая не хамка, а, наоборот, очень вежливая старушка по имени Аояги-сан. С ней Юрик ухитрился даже подружиться, хотя и поздновато. Перед самым увольнением из Консульства. Случись это раньше, он вдоволь наговорился бы по-японски. Может, тогда и увольняться не пришлось бы…
      Итак, торцовую дверь коридорчика в обед не запирали. Кому нужны машинки «Ятрань»?
      В другое время она, конечно же, запиралась, но только не в обед, а исключительно в приёмные часы, чтобы кто-нибудь из толпящихся в очереди за визой не ворвался бы на кухню и не стал давить на Таню-горничную. Мол, прими анкету. Такие случаи бывали, и неоднократно. Одевалась Таня шикарно, гораздо лучше Лиды. Поэтому не удивительно, что её время от времени принимали за клерка.
      Таня не поддавалась на провокации и швыряла ходокам назад их жалкие подачки – коробочки конфет, бутылки, деньги (!) Дабы защитить горничную Таню от нападок взяточников, иногда и запирали торцовую дверь коридорчика на замок. На французский. Он был ещё смешнее замка секретной комнаты. Такие замки Остап Бендер ногтем открывал.
 

Глава 9.

 
      "Чмошник в белом плаще" «Фу-ты, ну-ты, фу-ты, ну-ты, а в столовой ложки гнуты! Им цена копейка штука!
      Экономия и мука!»
      Этот стишок придумал киевский детский писатель Ефим Чеповецкий для своей книжки «Вылитый портрет». В его время гнутыми алюминиевыми ложками ели не только пионеры в летних лагерях, но и взрослые, предпрочитавшие кормиться в дешёвых советских столовых.
      Советское время давно миновало, но в некоторых местах – буквально чудом! – такие ложки ещё сохранились, причём, в изрядном количестве. И замки разболтанные сохранились, и ещё много-много такого, что можно теперь смело нести в антикварный магазин. Подвальчик в Собиновском переулке сильно обогатился бы, если бы Таня сподобилась вынести с посольской кухни хоть половину того, что там накопилось с советских времён. Включая и стрёмную мебель.
      Перед первым посещением Посольства Юрик страшно волновался. Он ведь не знал, какая там разруха. Он был уверен, что дверь ему откроют роботы. Ведь это Посольство такой страны – родины «Панасоника»!
      Впервые переступив порог торцовой двери и очутившись на Таниной кухне, Юрик хотел тут же дать стрекача. Он был уверен, что ошибся дверью. Но убежать ему не дали. Стремительная Варька схватила его за руку и потащила на драную кушетку, где уже сидели горе-джэпанисты, строчившие «рирэкисё».
      Юрику были выданы лист бумаги, твёрдая планшетка и тугая шариковая авторучка. Он начал писать, но Варька не уходила. Она с любопытством разглядывала нового кандидата. Секунд этак пять. Потом не выдержала.
      – Ли-и-ид!.. Ге-е-е-н!.. Танюха-а-а!
      Раздался дружный топот. Через пару секунд перед ним стояли Лида-сан, Гена и Таня со шваброй. В тот момент он не догадывался, что это его электорат. Что именно они должны были голосовать за принятие нового сотрудника.
      Эту хитрую хохму придумал Симода, чтобы снять с себя часть ответственности. На тот случай, если среди кандидатов не найдётся ни одного приличного. Тогда можно было бы всё свалить на электорат. Мол, сами выбирали. Но, как мы уже знаем, электорат остался не у дел. Нет, Симода, конечно, дал каждому высказаться, но решение принял самолично.
      Несколькими месяцами позже Юрик узнал, что за него голосовали далеко не все.
      Лида-сан, взявшая над ним шефство, поведала ему эту страшную тайну.
      Юрик вызывал у Большой Белой Лиды материнские чувства, да и по возрасту он ей годился в сыновья. Кроме того, он был прекрасно образован, что льстило Лидиному самолюбию.
      Словом, кому он приглянулся, а кому нет, Юрик узнал именно от Лиды. Но об этом не стоит сейчас говорить, да и тогда, в общем-то, не стоило. К чему преумножать интриги? Жизнь и так полна неприятных моментов…
      Свой первый визит в Посольство Юрик никогда не забудет.
      Вот выстроились они в ряд, все четверо, симпатичные, солидные российские сотрудники. Они ему тогда безумно нравились: легкокрылая фея без возраста Варька, величественная Лида, чисто Ирэн из «Саги о Форсайтах», Генка, вылитый дипломат, и Таня-сан, хотя и не без швабры, но тоже с виду королева. По большому счёту, каждый из них симпатяга. Им только не надо сходиться вместе, вот и всё.
      Юрик и сейчас вспоминает этот первый день с трепетом. И кухню вспоминает, и даже без содрогания. Несмотря на жуткие моменты, которые пришлось там пережить.
      В тот самый-самый первый день Юрик и представить себе не мог, что ровно через год, весной 1994-го, они всем коллективом, всем Консульским отделом, будут, что называется, с мокрыми штанишками сидеть за ширмой на этой самой кухне и дико волноваться за жизнь Консула Симоды.
      Свершилось! Доэкономились! Солнечным мартовским утром, сломав хилый замок на торцовой двери, на Танину кухню, потрясая огромным ножом, влетел какой-то чмошник в белом плаще…
      Чмошника звали Киносита Нодзому. Внешне то был симпатичный, невероятно высокого роста (опять же, по японским меркам!) мужчина лет сорока. По профессии врач, доктор медицины.
      Вроде бы, всё пристойно. Но был у врача один недостаток: Киносита Нодзому страдал психическим заболеванием. Смешного тут ничего нет, трагедия. Смешно другое: вот уже третью весну подряд больной человек беспрепятственно врывался в Консульство и бросался на Симоду, доводя его и всех его сотрудников до истерики.
      Бросался Нодзому на Консула не по злобе, а с нижайшей просьбой. С одной-единственной.
      Вернуть ему проститутку Наташу, которая изменила ему с турком, причём, изменила давно, пару лет назад… Почему с турком, понятно: в Турции любят Наташек.
      Наташа уже и замуж выйти за турка успела, и чадо родить, а безутешный Киносита Нодзому, вот уже которую весну подряд, навещал Москву по излюбленной схеме:
      Консульство – Симодин кабинет – подъезд Наташи – коврик у её квартиры.
      Выспавшись на коврике, японский Вассисуалий Лоханкин снова садился в самолёт и мчал к себе в Японию. До будущей весны. Уже и визу ему не давали (российское Консульство в Токио было в курсе), и в Шереметьево-2 фотороботы вывесили, но ничего не помогало. Влюблённый в Наташу доктор ежегодно прорывался через паспортный контроль, сунув денежки «контролёру». В те времена на такой финт ста долларов вполне хватало. Страна ведь сумасшедшая была…
      Как вы поняли, Симодиной жизни тогда ровным счётом ничего не угрожало. Киносита Нодзому хотел – всего лишь! – на глазах у Консула харакири себе сделать или вены перерезать. Оно и понятно: человек влюблён плюс болен. Ничего удивительного.
      Удивление вызывала посольская бухгалтерия, вернее ход мыслей главного бухгалтера.
      Если кто-то регулярно врывается в Консульство с ножом путём поломки дверного замка, то, может быть, замок стоило сменить? Зачем было всё время чинить старый?
      Юрик забегался в бухгалтерию с письмами от Хамки, но результата не добился.
      Бухгалтер снова дал приказ замок чинить, а не менять. Аргументы: русские всё равно говно поставят, а фирма «Дейниш ремонт» дорого берёт, так что, пусть пойдёт-погуляет.
      Датчане в очередной раз пошли-погуляли, а замок доверили чинить посольскому водопроводчику. Экономия и мука.
 

Глава 10.

 
      "Какая у вас проблема?" Вот какие трагедии случались в Японском Посольстве. Так что, когда у Хамагучи украли «мерседес», почти никто не удивился, а некоторые даже обрадовались.
      Особенно Гена-сан.
      – Говорил я этой дуре, чтоб сигнализацию поставила, а она всё "гы-гы-гы" да "га-га-га"…
      Рийка была тайно влюблена в Гену-сан. Гена-сан это знал и страшно бесился, так как ему больше нравились блондинки. Притязания начальницы не входили в его жизненные планы.
      Хамка тоже страшно бесилась, видя равнодушие подчинённого. Ладно бы только равнодушие. Он ещё и подкузьмивать её умудрялся…
      Большая Белая Лида, Варька и Таня-сан время от времени пытались Гену приструнить.
      Они усиленно намекали, что, дескать, всем легче будет, если «малышку» удовлетворит хоть кто-нибудь. После их речей Гена бесился ещё больше. «Хоть кто-нибудь!»
      Это он-то «кто-нибудь»?!
      Хотя, правду сказать, дальше теорий в последнее время у Гены дело не шло. При такой зарплате денег на барышень не хватало. Но он не особенно-то расстраивался.
      Не имея достойной практики, Гена развивал немыслимые теории. Напару с Кадзиямой.
      Кадзияма дорабатывал в Посольстве предпоследний год, и ему было просто необходимо довести свой русский до совершенства. Чтоб не стыдно было на родину возвращаться.
      Неохваченной оставалась секс-терминология, и он усиленно навёрстывал упущенное, не гнушаясь присутствием дам.
      – Рида-сан, у Гены… три санциметра…
      Лида выпучила глаза. Такого от "студента-стажировщика" он ещё не слышала.
      Кадзияма не утихал.
      – Баря-сан… вы срышари?
      – Что?
      – У Гены-сан три санциметра… менет нада дзераць…
      Радостно взвизгнув, Варька помчалась на кухню к подруге Тане.
      Лида бросила на Гену сочувственный взгляд. И что только эти дипломаты себе позволяют!
      Однако Гена-сан нисколько не смутился. По крайней мере, внешне. Ему было, чем ответить. На стене рядом с его столом висел плакатик, на котором влюблённой Хамагучиной рукой были выведены дежурные японские фразы, но русскими буквами:
      «О-намаэ ва?» – Как ваше имя?
      «О-гэнки дэсу ка?» – Как здоровье?
      «Нан-но мондай дэсу ка?» – Какая у вас проблема?
      Рийка хотела, чтобы Гена как можно скорее освоил японский язык и, кто его знает, может быть, даже перебрался бы в Японию.
      Однако Гена решил ограничиться третьей фразой, вернее, второй её половиной.
      Произношение у него было не ахти, поэтому в его исполнении быстрый вариант звучал довольно-таки матерно. А Хамагучи страшно радовалась: надо же, Гену-сан интересуют её проблемы!
      Справедливости ради надо заметить, что далеко не все японские слова звучат матерно. Их просто надо уметь произносить. В слове «дэсу» звук «у» максимально редуцируется, его почти не слышно. Получается не «дэсу ка», а «дэс ка». Но Гене больше нравился полнозвучный вариант. Тем более что он не японист и в такие тонкости вникать не обязан…
      Гена-сан проглотил обиду, нанесенную липовым студентом, и ткнул указательным пальцем в плакат.
      – Кадзияма-сан!
      – Да-да? Что, Гена-сан? Срушаю вас!
      – Вот тут написано «дэ-сука»!
      – И… что?
      – Вам этим надо интересоваться, а вы…
      – Что – я?
      – Я видел, как вы с грузином из фигурного катания на кухне целовались…
      Сказав так пафосно, Гена-сан ещё и пальчиком пригрозил.
 

Глава 11.

 
      "Сакура всплакнула" В такой обстановке работать очень сложно, никакие нервы не выдержат. Поэтому Хамку особенно-то и винить нельзя. Она всего лишь женщина, обойдённая мужским вниманием. Плюс прирождённый вампирёныш. Био.
      В связи с этим в Консульстве существовал определённый ритуал. С утра вечно невыспавшаяся, хмурая-прехмурая Хамагучка влетала в секретную комнату и начинала истошно орать:
      – Рида-а-а-!.. Баря-я-я!..
      Обе секретарши вскакивали, как укушенные, и неслись к начальнице.
      Начальница шёпотом, долго и нудно, ставила им пистоны, а в конце снова принималась голосить:
      – Пацему?!.. Пацему не мозете работать как Юроцька-сан?!
      «Юроцька-сан» и Гена страшно веселились, хитро перемигивались. У них таки был повод веселиться. Завтра «малышка», примерно в то же время, заорёт:
      – Гена-а-а!.. Юр-ра-а-а!..
      А после раздачи пистонов добавит:
      – Пацему не мозете работать как Баря-сан?!
      Этот ритуал имел свой график, хоть на стене вывешивай. Все знали, когда чья очередь бежать низко пригнувшись. Иногда «малышка» своими воплями доводила кого-то до слёз…
      Чёткость графика возбуждала, рождала смелые мысли, хотелось даже пари держать.
      Гена с Варей однажды на деньги поспорили.
      – Варька, сегодня твоя очередь, только громко не реви… А то «Ридоцьку-сан» вчера еле откачали…
      – Не «бэ», Гена-сан, не зареву…
      – Точно не заревёшь?
      – Нет!
      – А ну, давай поспорим!
      – Давай!
      Сразу после этого «Давай!» «малышка» истошно завыла:
      – Баря-я-я!..
      Варька всё выдержала стоически, как и обещала. Не заревела. Но и «малышка» была не промах. Не поленилась ради Бари-сан график поменять. Три дня подряд измывалась только над ней одной, никого другого не трогала. Даже Гену забросила.
      И таки довела вечно порхающую куколку-балетницу до слёз.
 

*****

 
      Гена-сан, на правах фаворита, всегда не прочь был отомстить. За весь коллектив.
      Как-то Хамка, неожиданно расчувствовавшись и войдя в лирическое расположение духа, стала о природе говорить. После обеда, когда все пистоны были розданы, подпитавшийся вампирёныш пожелал расслабиться.
      – Гена-сан, у вас в России сакура… какая-то странная..
      – М-да? Что вы имеете в виду, Хамагучи-сан?
      – Борьсая, берая… А у нас… бывает такзе розовая… маренькая…
      – Ей у нас взбледнулось, Хамагучи-сан…
      – Сто вы сказари?!
      На помощь «малышке» ринулась Варька. Она знала, на что способны Гена с Кадзиямой.
      Вдруг начальница уже усвоила плохие омонимы хороших русских слов?!
      – Риечка-сан, это сакура всплакнула… белыми слезами… Вы Есенина читали?
      – Сто-сто?
      Варькин интеллект в тот день зашкаливал. Стала вспоминать забытого Есенина, не известного никому кроме неё до того дня.
      – Ни фига! Я сказал «взбледнулось»! – не сдавался Гена. – Не знаете значения, спросите Кадзияму, он как раз сейчас про это дело учит. Кстати, через полчаса за ним зайдёт половой тренер. Если вы ему понравитесь, он и вас чему-нибудь научит…
      Рабочий день кончался, через полчаса всем можно было по домам. Так почему бы не поиздеваться над вампиршей?
      Рийка ушла в секретную комнату. Поняла ли она, что сказал Гена? Судя по гробовой тишине в секретной комнате – да. Вскоре оттуда послышалось частое шмыгание носом, похожее на всхлипывания.
      Что поделаешь, не везло в любви маленькому консульскому вампирёнышу, хоть убей!
      Хронически не везло. Будто наколдовал кто. А когда повезло, пришлось с дорогой машиной расстаться. Верно люди говорят: везение в любви влечёт за собой большой финансовый крах.
 

Глава 12.

 
      "Свиреп, вонюч и волосат…" Любовь нагрянула внезапно, держа в руках анкету. Вернее, не в руках, а в лапищах!
      Такими лапищами писать замучаешься, поэтому анкета была накорябана страшным почерком. Даже второклассники так не пишут.
      Юрик, держа в руках эту бумагу, долго переводил взгляд с неё на лапищи, с лапищ – на анкету… Вот это субьект! Обладатель великолепных лап работал где-то при Правительстве РФ. Что-то связанное с автомобилями. Для конспирации назовём его Васей. Зачем человека зря чернить? Может, он уже исправился.
      Почему он не прислал помощника? Почему анкета не напечатана секретаршей? Зачем было самому трудиться? Не иначе, как тут замешана любовь…
      Накануне Хамка дверцу в «мерседесе» поломала и решила позвонить в авторемонт. Ни больше, ни меньше, как в блатную контору, находящуюся под правительственной «крышей».
      Обычные ремонтники её не устраивали, она ведь второй секретарь «Пасориства Ипонии»!
      Раньше Хамка на момент любви к Лиде приставала: «Ридоцька-сан, найдите мне мездународный брак!» А та только отшучивалась: «Себе найти не могу, Хамагучи-сан, муж и сын расслабиться не дают, на привязи держат…» Опять забыла «Ридоцька» про человеческий фактор, уже в который раз не подсуетилась. Нашла бы многострадальной Хамагучечке дядечку, так и «мерседесик» был бы цел…
      Буквы выводить Вася не умел, но машины чинил исправно. Кривую дверцу в миг выровнял, дверца стала хорошо закрываться. А на утро машина исчезла…
      «Малышка» не нашла ничего лучшего, как кинуться в ноги студенту Кадзияме. Тот звякнул-брякнул в «гаймусё» студенту Сато. Студент Сато, в свою очередь, визочку быстренько сбацал, прислал по факсу, и у «малышки» уже через четыре (!) дня был повод позвонить любимому, мол, визочка готова. Без повода звонить как-то неудобно.
      Но любимый не только не пришёл за визой никогда, его и по телефону-то найти было сложно. Видно, по работе на другой объект забросили. М-да…
      Правильно чувствовал Юрик: не из-за Японии приходил тот питекантроп!
      В то лето дипломатических машин в Москве было угнано немеряно. По некоторым слухам, похищались исключительно посольские иномарки, а затем перекрашивались и перепродавались.
      Иногда удавалось перепродать и неперекрашенную. Так злые люди говорят. В общем, Москва гудела. А чего гудеть-то? Все потерпевшие без исключения получили страховки. И Хамагучи получила. Вот только чем утешить раненое сердце?..
      «Чем-чем»… Ясное дело – террором!
      Первому досталось на этот раз Генке. За всё пережитое. Ему было поручено разобраться с этим делом. Как будто он главный детектив страны. С самого утра в день пропажи он сидел на телефоне и, что называется, наяривал.
      Вразумительный ответ был получен очень быстро. Гена понял: дальше суетиться бесполезно.
      – Слушай, Лида-сан…
      – Что?
      – Говорят, чтоб мы оставили это дело… Мол, не первый случай… мол, ниточки в правительство тянутся…
      – А кто там сейчас сидит, в нашем правительстве?
      – Да жульё одно… Кстати, упомянули…
      Гена-сан назвал фамилию, от которой Лиде сделалось неважно.
      – Прям по телефону его упомянули?
      – Ну да! Я щас по какому хрену звонил?!
      Юрик с Варей влипли в стулья. М-да…
 

*****

 
      На следующее утро Рийка сидела в секретной комнате чернее тучи.
      – Наша «малышка» сегодня средней степени помятости. И пятно большое красное на костюмчике… прям на пузе… Наверно, клюкнула вчера!
      При этих словах Таня ещё и шваброй громыхнула. Не упустила случая поиздеваться над начальницей, державшей её столько времени в уборщицах. Иногда Таня-сан начинала верить, что Лида говорила правду. Что не из-за Лиды она, вот уже который год, мела посольские полы…

  • Страницы:
    1, 2, 3