Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Спецназ ВДВ - Зона особого внимания

ModernLib.Net / Детективы / Алтынов Сергей / Зона особого внимания - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 3)
Автор: Алтынов Сергей
Жанр: Детективы
Серия: Спецназ ВДВ

 

 


Имея незаурядные психо-физические данные, Штурман не жалел времени на спорт, качал мышцы, быстро овладел запрещенным тогда карате и разрешенным дзюдо, но его не волновала спортивная карьера, жесткие этические рамки восточных единоборств раздражали его, его стихией был бой без правил, и Стас специально отбирал и отрабатывал самые жестокие, членовредительские приемы и был готов пустить в ход любые подручные средства, от кастета до обрезка водопроводной трубы.
      После нескольких неудачных попыток взять его не уменьем, а числом и подлостью местная гопота усвоила, что для здоровья полезнее держаться от Стаса подальше.
      Армейскую службу он оттрубил в аэродромной команде, своих авантюр не прекратил, причем ни разу не попался. Образ жизни пилотов, в те времена несомненной элиты среди остального совкового населения, ему понравился, и после дембеля Стас поступил в летную школу – туда его рекомендовала родная воинская часть.
      В своем авиаотряде Стас Голубев слыл отличным спецом, надежным и хладнокровным мастером своего дела. Друзей среди коллег он не завел, в общении был резок, порой неприятен, и все же никто из окружающих и думать не мог, что в свободное от полетов и занятий сексом время (об этом следует рассказать особо) штурман первого класса Голубев осуществлял дерзкие разбойные нападения. В основном бомбил граждан состоятельных, преимущественно тружеников советской торговли. Поиск и разведку осуществлял лично и на дело тоже шел в одиночку. Огромная физическая сила и тренированность, помноженные на незаурядный интеллект, дали в результате бандита-одиночку, необузданного в своих амбициях.
      Вдобавок ко всему Стас блистал феноменальной сексуальной мощью, трахаться он ухитрялся где угодно и когда угодно: во время авиарейса со стюардессами и приглянувшимися пассажирками, после рейса с ними же и многочисленными «наземными» подругами. Однажды он ухитрился потрахаться даже во время разбоя – на дело поехал на собственном автомобиле вместе с очаровательной девчонкой, с которой только что познакомился в дискобаре. Та, разумеется, понятия не имела, куда едет этот шикарный мужчина. Подъехав к дому очередного барыги, Станислав объяснил девушке, что дома у него жена и поэтому любовью они займутся прямо сейчас, не сходя с места. Завершив приятное, Стас перешел к полезному, попросил девушку немного подождать его, дескать, запудрю мозги дуре-жене и приду. За пятнадцать минут выпотрошив барыгу, Голубев вернулся веселый и довольный и снова приступил к любовным утехам.
      Не имея ни опыта, ни страха, Голубев довольно скоро погорел. Объяснить следователю, суду, а тем более самому себе, зачем он занимался разбойным хобби, Стас не смог. Может, он был просто психически больным человеком. Однако ни ему, ни судейским и в голову не приходила такая постановка вопроса, во всяком случае, себе он нравился таким, каким был. По первому разу, с учетом отличной деловой характеристики, приговор суда был относительно мягким; в те годы особо сурово карали за групповые преступления, а он, кустарь-одиночка с непонятной мотивацией, получил год общего режима.
      Зона немножечко «подлечила» Станислава – он быстро усвоил, что по сравнению с профессионалами действовал слишком нагло и неосмотрительно. Не стремясь к сближению с братвой, Стас тем не менее усердно черпал из копилки коллективного блатного опыта, прислушиваясь к вечерним байкам бандитских корифеев. Здесь-то он и сошелся с Маршалом, вскоре став одним из главных его фаворитов. Знакомство их состоялось точь-в-точь как в кинофильме «По прозвищу Зверь»: новичок в блатном сообществе, Голубев повздорил с матерыми урками и основательно им навтыкал, несмотря на их численное превосходство. Те, естественно, не могли спустить подобную дерзость и договорились ночью поставить Штурмана на перо. Тут в дело и вмешался Маршал, отбывавший там наказание за очередной налет. Зона находилась под его полным контролем. Вызвав бывшего авиатора на беседу и проговорив с ним более трех часов, что для немногословного законника было большой редкостью, Маршал запретил урканью даже думать об отмщении. А вскоре приблизил к себе строптивца. Пожалуй, Маршал оказался единственным человеком, нащупавшим рычаги управления «одиноким волком». Георгия Константиновича Стас слушал беспрекословно.
      Выйдя на свободу, Штурман возглавил боевые структуры Маршала.
      – Забавный стеб до меня дошел на подмосковной зоне, куда я ездил улаживать разногласия братвы и тамошнего хозяина, – обронил как-то невзначай Маршал в неторопливой беседе со Штурманом в его загородной резиденции через день после возвращения из Бутырки. Маршал оставался ночевать, и они вдвоем коротали вечерок за бутылкой коньяку. – Слыхал, наверное? Там к большой заварухе дело шло… Так вот, дошло до меня, что вроде готовят подмосковные отморозки, то ли любера, то ли подольские, гоп-стоп по большому обменнику на Ленинском, знаешь, ближайший к кольцевому метро. Там в охране менты по совместительству работают, а вдобавок еще азеры крышу дают, они там в доле. Шустрые они ребята, между прочим, везде без мыла пролезают, к коммерции настоящий талант имеют, не то что мы, темные. Так вот, по о-о-очень большому секрету мне одна птичка шепнула, что брать будут… да, от сегодняшнего дня ровно через неделю, к концу дня, когда те наторгуют побольше.
      – Знаю я этот обменник, – отозвался Штурман. – Там несколько окошек, оборот громадный, но и охрана будь здоров. Ни черта не выйдет, зубы обломают пацаны.
      – А может и нет, вроде у них все схвачено, свои люди в охране, и есть у них задумка работать резко, с мокрухой, часть охраны хотят положить без понта… Прямо не знаю, что делается. Если это дело выгорит, азеры опять нам его клеить будут. Что ты об этом думаешь?
      – Думаю, нам западло морду подставлять, чтобы кто ни попало на ней тренировался, удар ставил. Азерам рано или поздно надо дать укорот, иначе выпрут они нас из Центрального округа. Насчет люберов или там разных подольских – нам ни к чему, чтобы на нашей земле залетные резвились. А вот как их отвадить, не секу, там у меня кентов нет, просто так к ним не сунешься, предъявить нам нечего… Народ без понятий, культурный разговор не воспримет. Не бери в голову, Маршал, пойдем спать, меня моя рыжая кошка заждалась…
      – Пошли. – Маршал встал, расслабленно зевнул, потянулся. – Только ты о нашем разговоре никому – ни Сержу, ни Болту, никому вообще, не то может плохое случиться…
      – Ну что ты, за кого меня держишь? Считай, я все забыл.
      Подобные разговоры «невзначай» Маршал имел еще с тремя ближайшими бригадирами. Варьировались объекты, сроки, обстоятельства, но в каждом случае в охране были менты, а азеры имели долю или полностью владели объектом, обычно через подставных людей. Объекты были вполне реальные, всем известные. А стеб насчет гоп-стопа – чистая липа, сочинение Маршала. На каждый объект спустя день-два после разговора он направил верных людей из своей личной охраны и пацанов Сержа.
      Ребята были хваткие, опытные и абсолютно надежные. Маршал поручил им ежедневно тайно подъезжать на объект и отслеживать его и ближайшие окрестности на предмет состояния охраны. И если в день гоп-стопа охрана будет усилена или появятся подозрительные личности, следовательно, бригадир замарался.
      С бригадирами и охранниками-контролерами Маршал говорил лично, за болтовню обещал поступить по воровскому закону – болтун на свете не жилец.
      Снасти были заброшены, крючки наживлены, колокольчики подвешены, оставалось ждать.

Вечер следующего дня. Московская область.
Бандитская стрелка

      Вопреки сложившимся стереотипам, встреча главарей двух бандформирований проходила не на безлюдном пустыре и не в шикарном ресторане, а на одной из тихих улиц подмосковного городка. Шагах в двадцати находилось местное отделение милиции, совсем рядышком – кинотеатр, вокруг ходили прохожие, гоняли на велосипедах ребятишки. Все это, как ни странно, давало гарантии, что конкуренты по бандитскому ремеслу не откроют ураганный автоматный огонь. Кавказцев, в большинстве своем азербайджанцев, возглавлял авторитет Казым Бакинский, уголовник старой закваски, почти одного возраста с Маршалом и примерно таких же убеждений. В отличие от жилистого, мускулистого Маршала, Казым выглядел гораздо старше своих пятидесяти двух – почти совсем лысый, с огромным животом и глубокими морщинами на лице. Был и молодой представитель уголовной поросли, Ильдар, парень лет двадцати двух, не более, элегантный, сильно смахивающий на выпускника Оксфорда или Кембриджа, если бы не жутковатый звериный оскал.
      Славян возглавили Маршал, Штурман, Серж-большой и Болт.
      Обменялись сдержанными приветствиями, затем Маршал взял слово.
      – Выражаю вам нашу боль и скорбь по погибшему… – буднично звучал его хрипловатый голос. – Видит бог, нашего злого умысла здесь нет, к его смерти мы никаким боком не причастны!
      Среди абреков прокатился недовольный гомон.
      – Как и вашей, верю, нету злой воли в гибели нашего брата Петра Тарасова, – продолжил свою речь законник. – Кто взорвал Такоева и его семейство, мои люди не знают, если узнаем, сообщим. Тебя я тоже прошу: если узнаешь хоть что-то о тех, кто замешан в мочилове Тараса или что-то знает об этом, дай мне знать. Надо прояснить, на ком дела висят, а крошить друг друга вслепую – это не дело.
      – Говоришь красиво! – толстыми губами усмехнулся Казым. – Что-то непохоже на тебя, Маршал…
      – Не первый год меня знаешь, Казым, – без малейшего волнения в голосе продолжал Маршал. – И знаешь, чего стоит мое слово. Пока жив, бессмысленного мочилова не допущу! Давай, Казым, перед всем нашим народом договоримся сдержать своих бойцов и резких движений не делать. Надо, чтобы все было по закону.
      – Это и так понятно, Маршал! Мы ж с тобой люди с понятием… Я тоже не хочу лишней крови, но тот, кто в этом запутан, должен ответить. Иначе нельзя.
      – Вот именно! – поддержал Казыма законник. – А теперь давай обратимся к народу, – Маршал окинул взглядом команду абреков, затем развернулся и оглядел своих бойцов, стоящих тесным полукругом.
      – Все слышали наш «базар»? Мочить друг друга без разбору – только ментам на потеху. Кто замочил наших братьев, найдем. Всегда находили и сейчас найдем. Узнаем все, и каждый получит, что положено. Я понятно говорю? А большая война нам ни к чему. Друг друга перебьем – никто не выиграет, придут чужие отморозки, потеряем все. Поэтому спокойно, ребята, наше главное дело сейчас – найти этих сук, здесь мы можем помочь друг другу. А если кто из присутствующих сильно отморожен на всю голову и рвется в бой прямо сейчас, будет отправлен на принудительное лечение! – хрипловатость в голосе Маршала исчезла и отчетливо зазвучала сталь. – Пусть каждый это обдумает и расскажет о нашей встрече своим кентам! Во все свои кентовки донесите эту весть. – И помолчав, добавил уже совсем не по-воровски: – Не надо крови, пацаны…
      – Эх, Казым, подставим пацанов. Говорит складно Маршал твой, а на деле всех нас поодиночке растопчет! – молчавший всю стрелку положенец Ильдар развязал язык только в машине, на обратном пути.
      – Молчи! – зло сверкнул угольными глазищами авторитет. – Верю я его слову!
      – Слову… – Ильдар немного помолчал и снова заговорил с горячностью: – А если он с ментами или гэбистами спелся?!
      – Офонарел совсем?! – Казым готов был ударить положенца. – Маршал и менты?! Скорей армяне мусульманство примут, чем законник с мусоркой общий язык найдет! Менты же его враги пожизненные, до гроба! – авторитет распалялся не на шутку. – Половину зубов во Владимирском централе оставил! На Краснопресненской пересыльной ему ребра ломали, когда он за народ вставал!
      – Мое дело предупредить, – неожиданно отработал назад Ильдар. – Решение все равно твоим будет…
      – Вот именно! – смягчился и Казым. – И не забывай об этом!

Серж-Большой

      – Георгий, хочу поговорить с тобой.
      Сотоварищи редко называли Маршала по имени, и Серж-большой, мозговой центр группировки, имел, видимо, серьезные причины, чтобы обратиться так к законнику.
      – Посидим в тишине вдвоем, – сделал армянин приглашающий жест в самую глубь штурмановской фазенды, где находилась маленькая уютная беседка.
      – Добро, – Маршал расстегнул воротник и засучил рукава рубахи – вечер выдался неожиданно жарким.
      Свое погоняло Сергей Даниэлевич Арутюнянц получил не за внешние данные (его рост едва достигал 165 см, он был тонок в кости и хрупок), а за острый, изощренный ум, способность быстро и точно анализировать любую ситуацию, глубокие познания в самых разных областях и дар прирожденного психоаналитика, с которым мог конкурировать не каждый профессионал. Между тем его образование ограничилось семью классами средней школы. Возможно, оно было еще короче, но Серж-большой стеснялся разговаривать на эту тему, а врать не любил.
      На первую отсидку попал рано, лет в четырнадцать. Родившийся в многодетной армянской семье, Сергей был потомственным вором – отец, братья и даже сестры не преминули отметиться в зоне за кражу личного имущества. Не воровала в семье только мать – она рожала жульническую гвардию, пополняя ее из года в год. Не исключено, что, формируясь в иной среде, Сергей Арутюнянц мог бы выйти в большие ученые, известные кинорежиссеры или художники, но он стал воровским авторитетом Сержем-большим.
      Высокую ступень в воровской иерархии он заработал не только умом, но и несгибаемой волей и упертостью. Находясь в одной из провинциальных тюрем, Серж-большой попал в немилость к тамошним кумовьям из ОРЧ. Те подговорили ссученных опустить Сержа, имевшего тогда уже солидный авторитет. Трое дюжих беспредельщиков-мордоворотов долго смеялись, когда в их камеру ввели щуплого, болезненного на вид армянина. Однако смеялись они в последний раз; хором навалившись на Сержа, получили неожиданный отпор: маленький вор сумел ловко разорвать пасть одному, выхватить из его рук заточку и вонзить ее в пах второму, третий же настолько оторопел от такого поворота дел, что сам отскочил в сторону. На истошные вопли изувеченных сучар сбежались контролеры и отправили Сержа-большого в карцер, предварительно отходив дубьем. Тем не менее больше Арутюнянца в тюрьме никто не задевал – ни вертухаи, ни беспредельщики. В свободное от занятий воровским ремеслом время Сергей Даниэлевич занимался графикой, рисовал стилизованные под национальные мотивы картинки или резал по дереву. И то и другое у него получалось достаточно профессионально.
      – Георгий, ты за кого меня держишь в группировке? – снова по имени обратился Серж-большой к Маршалу, как только они уселись в удобные дубовые кресла.
      – За умного, – Маршал, немного помолчав, добавил: – За кого же тебя еще считать прикажешь?
      – Раз за умного… – Серж выдержал небольшую, но выразительную паузу и, немного прикрыв большие печальные глаза, продолжил: – Раз за умного, слушай, что скажу, и не обижайся. Мы ведь с тобой почти братья…
      – Говори, Серж. Обид не будет.
      – То, что я сегодня видел, Георгий, это цирк. Причем самодеятельно-провинциального уровня. – Армянин поднял веки, и его глаза стали огромными, неприятно обжигающими. – И сегодняшнему твоему слову, Георгий, цена невелика. Оно сегодня почти ничего не стоит.
      – Ты думаешь, нас не послушают? – сомнения преследовали и самого Маршала, поэтому слова Сержа-большого не вызвали резкого отпора.
      – Ты на этого положенца обратил внимание? Ильдар, кажется? – спросил в свою очередь Серж-большой.
      – Видел. Так, шпанец средней руки… А вообще «шестерка» при Казыме, – высказал мнение Маршал.
      – Может быть, Казым так думает, а вот Ильдар себя уж точно за «шестерку» не держит, а нас всех, в смысле старых законников, за полоумных держит. Он же смеялся, пока ты говорил, – глаза Сержа чуть погасли и снова стали печальными. – Он хохотал… Внутренне хохотал… Про себя… Над твоим словом. И многие из них хохотали, – армянин снова прикрыл глаза. – Да и из наших многие. – Он выразительно произнес последнее слово.
      – Думаешь, они решатся ослушаться? На беспредел? Война неизбежна?
      – Да! – ответил «мозговой центр» коротко. – В первый раз в жизни не могу понять, что происходит. Не вижу расклада. Такоева не наши замочили, это точно. Значит, идет игра, а кто банкует, не видно. Кто-то хочет войны, похоже, кто-то третий. Сами азеры, хоть и не люблю я их сильно, на такое не пойдут, чтобы для понта своего подорвать, да еще с женой и детишками… Нет, не похоже. Может, что-то знают, может, даже кого-то наняли, а те перестарались. Так это еще полбеды. Молодые шакалы вроде Ильдара, всякие беспредельщики отмороженные – это мне понятно, я их расклад знаю. Боюсь, дело хуже, кроме них, играет кто-то третий, кого мы не видим. И в этой игре у нас, Георгий, плохая карта. – Серж-большой замолчал.
      Молчал и Маршал, он отлично понимал, что Серж-большой прав. Сказать о разговоре с Варламом? Нет, рано. Я же не попка, повторять, что услышал. Надо самому разобраться. Верю, не верю, что предлагаю, а так вякнуть, только колыхнуть.
      – И все же мы должны остановить войну, – произнес наконец Маршал. Больше ему нечего было сказать.
      – Мы не сможем этого сделать, Георгий! Наши прежние понятия летят к чертям. Мир изменился, Маршал, и развернуть все обратно ни тебе, ни Казыму уже не под силу, – неожиданно твердо закончил Серж-большой.
      – Что ты предлагаешь? – Маршал, не мигая, смотрел на верного кента.
      – Для себя я решение уже принял: уезжаю, как сходняк решил, в Канаду, и порученное дело сделаю. А потом останусь там. Я и там буду вам нужен. Родичи мои – люди верные, постараются делать все как надо, да вот времена сейчас такие, что они могут просто не потянуть, о здешней новой жизни они без понятия. Если хочешь, поедем вместе.
      Маршал молчал, словно окаменевший, он смотрел в глаза Сержа-большого.
      – Сегодня не мы главные бандиты России! – Серж выразительно посмотрел вверх. – Главные авторитеты там, где реальная власть и большие деньги. Нас же они просто используют, мы им выгодны со своими группировками и разборками. А потом нас отстреляют. Вспомни, сколько авторитетных людей полегло?! Крупные, авторитетные воры. А я не хочу, чтобы эти суки, не нюхавшие нар, использовали меня. И не хочу, чтобы использовали тебя… Неужели ты веришь в то, что их можно победить?
      – Ты знаешь, я верю только в бога, – неожиданно зло ответил законник.
      – Их никогда не посадят. К сожалению… – Серж хищно усмехнулся. – Хотел бы я посмотреть, а еще лучше встретиться с ними на зоне…
      – Таких не содют! Умный человек один сказал, – смягчил свой тон Маршал.
      – Мы смешны, Георгий! Над тобой сегодня смеялись! И что будет дальше, подумай об этом! А я выхожу из этой игры. Буду там при общаке, как сторожевой пес. Считай, ухожу на заслуженную пенсию. – Серж криво усмехнулся. – Может, я просто устал. Пойдем спать! – Серж-большой поднялся с кресла.
      – Ты волен это сделать, Сергей, – впервые за все последние годы армянин был назван по имени. – Я многим тебе обязан… Я все понимаю. Уезжай. Ты и там будешь нужен, а я нужен здесь. Маршалу нельзя уезжать, когда война на носу.
      Они молча направились к особняку. Из открытого окна второго этажа раздавались девичий смех и повизгивания – Штурман развлекался с девочками. Сегодня у него в гостях были рыжеволосая фотомодель и пикантная, полноватая брюнетка – стриптизерша из элитного эротик-шоу. Жизнь текла своим чередом.

Маршал

      Две заботы лишали Маршала спокойного сна – как распознать стукача и где пристроить общак.
      Запустив «дезу» насчет подготовки гоп-стопов, Маршал никаких дополнительных ловушек не устраивал. Он и так выглядел в собственных глазах трусливым подлецом, украшая лапшой уши ближайших кентов. Решил набраться терпения и ждать.
      С общаком было куда сложнее.
      Еще до «командировки» Маршала в Бутырку на сходе авторитетов Центрального округа и примкнувших групп решался вопрос с общаком. Хранили его по частям в разных местах: в Москве и пригороде, крупную часть пристроили даже в Новгороде. Хранителями были разные люди, как правило, воры-«пенсионеры», отсидевшие свое, в активном криминале уже не участвовавшие, однако жившие по понятиям. Плохо, что и сами они, и их «должности» были известны слишком многим. Маршал подумал, что наверняка и стукач, если он существует, тоже знал кое-кого из хранителей, скорее всего даже – не одного. Сход поручил Маршалу найти более надежный вариант, а если сход одобрит, то и осуществить. При первых признаках войны, как только Маршал вышел из Бутырки, стало ясно – тянуть с этим делом нельзя, тем более если завелся стукач.
      Вариант Маршал уже нашел: общак, точнее его главную часть, надо переправить за рубеж, хранителем должен стать верный человек, о роли которого будет знать только он, Маршал, ну и еще один-два абсолютно верных кента. Вот только каким образом переправить, как там хранить и сделать так, чтобы пользоваться было удобно?
      Эту проблему Маршал не раз обсуждал со своим новгородским кентом, бывшим вором-медвежатником Воропаем, по паспорту Воропаевым, завязавшим много лет назад по причине профнепригодности: вскрывал однажды неподъемный стальной сейф с помощью накладного кумулятивного заряда, изготовитель которого, видно, схалтурил, и заряд долбанул сразу в две стороны – по сейфу и по левой руке исполнителя, оторвав пол-ладони.
      Ему-то и доверил сход хранение почти трети общака, призвав несколько лет назад к исполнению этих почетных обязанностей. Для удобства обслуживания воровского «вклада» Воропаев с разрешения и даже по настоянию схода занялся бизнесом и неожиданно крепко в нем преуспел: постепенно подгреб под себя несколько крупных магазинов, автосервис, «держал» один из городских рынков и присматривался к городскому мясокомбинату и сети автозаправок. Дела он вел солидно, имел прекрасные отношения с городской властью, завел широчайшие знакомства, ни в каком криминале, по крайней мере явно, замешан не был, постепенно приобретал все больший опыт финансовых операций и входил во вкус предпринимательской деятельности.
      Чтобы без помех обсудить, как лучше выполнить решение схода, Маршал вызвал Воропая в Москву. На беседе тот заверил, что его часть общака в полной безопасности, но необходимость переправки ее за рубеж признал сразу.
      – Я и от своих-то небольших финансов хочу немного для страховки перебросить на запад, – поделился Воропай. – Сейчас это несложно, банк я присмотрел, у него отработаны связи с московскими банками, переводы идут без проблем; держать там свои кровные куда надежнее, чем здесь. Скажу тебе вот что: осенью нашу российскую систему финансов крепко тряхнет. Газеты пишут об этом открыто, и хотя я им не верю, здесь они попадают «в цвет».
      – Я газет не читаю, – сухо заметил Маршал.
      – Правильно делаешь. Ну да не о том речь. Для дела с общаком тот банк, который я наметил, не пойдет. Нужно такое заведение, в руководстве которого есть наши люди. Лучше, если президент. И не надо, чтобы это был крупный банк, так, незаметный, середнячок. Слушай, а у наших с тобой кентов нет там подходящих родственников? В смысле банкиров?
      Маршал рассмеялся.
      – Нет, не слыхал. Ни я, ни мои друзья порочащих связей не имеем.
      – А вот и зря. Видишь, как дело повернулось, надо бы заиметь. Постой, а ведь у Сержа-большого в Канаде есть какой-то родич, токарь по «капусте», мне сам Серж как-то говорил, подначки ради. Ты узнай у него, а?
      Маршал на минуту задумался.
      – Нет, мне это… Ну, не мне этот разговор начинать. Вот что, переговори с ним ты, раз Серж тебе сам сказал о родиче, тебе и продолжать этот «базар». Давить тут нельзя ни на Сержа, а тем более на его родича.
      На следующий день Серж-большой сам вызвал Маршала на разговор.
      – Толковали мы тут вчера с Воропаем насчет известного тебе дела. Так вот, мой двоюродный брат «в принципе» согласен. Он там у себя в Калгари, это в Канаде, президент небольшого банка, кое-какие дела уже ведет с Арменией и Россией, мужик он знающий и осторожный, готов обсудить детали…

Москва, Большая Ордынка.
Ресторан «У бабушки»

      В этот неурочный час (время обеда кончилось, а до вечернего веселья было еще далеко) крохотный, на шесть столиков, но весьма ценимый знатоками ресторанчик был почти пуст. За столиком в углу расположились трое: к славянину и кавказцу, встречавшимся не так давно в Парке культуры имени Горького, присоединился третий, также славянин, но помоложе и повыше.
      – Ну, как вам русская кухня? – славянин постарше нервничал: первая встреча его агентов из враждующих группировок состоялась, и как все пойдет дальше, во многом зависело от его дипломатических способностей.
      – Я патриот, – коротко ответил славянин помоложе. – А вот наш друг… – он кивнул в сторону кавказца, – скучает. В следующий раз соберемся в «Колхиде».
      – Давайте к дэлу! – с легким акцентом проговорил кавказец, осушив очередную порцию коктейля «Москва златоглавая».
      – Ну что, – начал свой доклад молодой, – встретились, разъехались. Маршал какую-то чушь нес! Под старость видно совсем охренел – и впрямь маршалом себя почувствовал…
      – По существу давай, – перебил его славянин постарше, от его наигранной веселости не осталось и следа.
      – Ну, взяли под контроль братву. И он, и Казым. Не будем воевать – сказали и пожали друг другу руки… Так? – обратился славянин за поддержкой к кавказскому визави.
      – Так! Мир-дружба… – оскалился кавказец. Забегать вперед ему не хотелось.
      Оглядев собеседников, славянин постарше заговорил напористо, тоном, не терпящим возражений:
      – Ваш Маршал – придурок в наколках. Дебил малограмотный. А вы его слушаетесь! Да и Казым не лучше…
      – Что верно, то верно! – неожиданно поддержал его кавказец. У старшего отлегло от сердца, молодой взглянул на кавказца удивленно.
      – Пещерные люди, – решил не отставать и молодой.
      – Вот поэтому мы и хотим вас на их место поставить. Вы как-никак люди образованные! – явно польстил обоим старший. И тут же продолжил: – И дикость их сильно нам мешает. Понятно излагаю?
      – Все ясно! А как там твоя доблестная краснознаменная «таможня», добро дает? – спросил кавказец, хотя не сомневался в ответе.
      – За добро надо платить добром, – туманно заметил старший.
      – Какой вопрос? Это мы знаем… И платим, разве нет? – Кавказец взял дорогую кожаную папку с вложенным меню, лежащую на столике, вынул вкладыш, а взамен положил пачку «зеленых», которую вынул из кармана модного пиджака. Две пары глаз выжидательно остановились на молодом, тот торопливо повторил действия кавказца – пачка оказалась примерно той же толщины. Старший невозмутимо переложил потолстевшую папку в свой «дипломат».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2, 3