Пост № 1

В 1924 — 1993г.г. у входа в Мавзолей Ленина стояли два солдата с карабинами. Это был почетный караул: пост № 1. Часовые воздавали воинские почести создателю и первому руководителю Российской Федерации и Советского Союза.

Почетный караул у Мавзолея был учрежден приказом начальника гарнизона города Москвы Н. И. Муралова, изданным 26 января 1924 года — за день до похорон. «По окончании погребения, — говорилось в приказе, — к могиле выставить почетный караул от школы ВЦИК»[17].

Но фактически почетный караул возник раньше и без приказов — тем вечером, когда в Горках навсегда сомкнулись веки вождя. Первыми на вахте были бородатые крестьяне окрестных деревень, в овчинных шубах и лаптях.

— Славный человек Ленин был, — сказал один из них. — Окромя хорошего, ничего нам, мужикам, не сделал.

Крестьян сменили приехавшие рабочие Москвы и делегаты XI Всероссийского съезда Советов — русские, татары, киргизы, чуваши, якуты…

С 27 января 1924 года — дня похорон — почетный караул у Мавзолея Ленина несли курсанты кремлевской военной школы имени ВЦИК. Первых часовых на пост № 1 поставил разводящий Янош Мейсарош, венгр.

В 16 часов курсанты Григорий Коблов и Арсентий Кашкин встали около гроба с телом В. И. Ленина на деревянном помосте на Красной площади. «Помню, гроб подняли и медленно понесли в Мавзолей, — вспоминал через много лет генерал-майор Г. П. Коблов. — Я шел слева, Кашкин — справа. Гул гудков рос и крепчал. Потом ударили орудия». Дойдя до Мавзолея, Григорий Коблов и Арсентий Кашкин приставили ногу, повернулись друг к другу и замерли с винтовками у входа…

Почетный караул состоял из лучших представителей разных слоев общества. Г. Коблов и А. Кашкин — дети батраков. Разводящий Янош Мейсарош — сын железнодорожника. Начальник караула Николай Дрейер — дворянин.

…В. И. Ленин был Почетным красным командиром школы имени ВЦИК. Поэтому, окончив учебу в сентябре 1924 года, первые часовые Григории Коблов и Арсентий Кашкин и первый разводящий Янош Мейсарош перед тем как разъехаться в разные полки пришли в Мавзолей к своему командиру. У стеклянного ложа остановились…

— Спи, Ильич. Ты сделал все, что мог. Остальное — за нами.

Сыны революции, прошедшие пекло фронтов, они иначе и не мыслили свою дальнейшую жизнь (да простят меня современные хулители Октября за возвышенный стиль) «и клятву верности сдержали».

На всю жизнь сохранил верность обету Арсентий Кашкин (1901 — 1979) — на Туркестанском фронте, где сражался с басмачами, в Киргизии, где после тяжелого ранения работал в рабоче-крестьянской инспекции и возглавлял крупнейшие совхозы. Выйдя на пенсию в 1963 году, остался почетным членом коллектива издательства «Мектеп» в г. Фрунзе, где трудился последние годы.

Григорий Коблов (1898 — 1988) не забывал клятву ни в полках, где служил в 20-е годы, ни в академии, ни в Китае, где в 1937 году был военным советником. Во время Отечественной войны Москва пятнадцать раз салютовала победам гвардейцев кавалерийской дивизии генерал-майора Г. П. Коблова. Участник сражений за Москву и Сталинград, он закончил войну северо-западнее Берлина. Первый часовой был семь раз ранен, награжден 12 орденами и 19 медалями, в том числе тремя польскими.

Янош Мейсарош (1897 — 1956) пронес эту клятву через казармы Московской кавалерийской бригады, где служил в 20-е годы, через степи Монголии, где помогал создавать регулярную конницу, через штаб венгеро-фашистского экспедиционного корпуса, где во время Второй мировой войны под видом перебежчика проработал более двух лет. В феврале 1945 года первый разводящий участвовал в освобождении родного Будапешта[18].

Среди бывших часовых поста № 1 немало известных полководцев, которыми гордилась и гордится Родина. Это три дважды Героя Советского Союза: защитник Мадрида и Сталинграда генерал-полковник А. И. Родимцев, командиры гвардейских бригад, прошедших с боями до Будапешта и Берлина, — полковники С. Ф. Шутов и А. А. Головачев. Это Герои Советского Союза генерал армии А. Ф. Щеглов, генерал-полковники В. В. Бутков и И. А. Кузовков, генерал-майоры Е. Г. Коберидзе, В. А. Борисов, Л. Д. Чурилов, Г. И. Тхор, полковник Д. К. Шишков и другие. Это славные и мужественные люди, в жизни которых тесно сплелись и величие, и трагические противоречия прожитой ими эпохи.

В 1935 году курсанты передали почетный караул у Мавзолея красноармейцам. Военная школа имени ВЦИК была передислоцирована в Подмосковье, а в ее казармах разместился вновь сформированный Кремлевский полк.

В 1941 — 1942 годах часовые несли свою вахту под грохот зениток, взрывы авиабомб и свист их осколков. Ближние к Мавзолею фашистские бомбы упали: фугаска — у Спасской башни, за Кремлевской стеной; зажигалка — в районе храма Василия Блаженного. Гитлеровским пилотам удалось сбросить в район Кремля 15 фугасных бомб, из которых лишь одна — 250-килограммовая — не взорвалась, и сотни зажигалок. О накале боев свидетельствуют цифры: 92 бойца Кремлевского гарнизона погибли и 150 были ранены, отражая налеты. Не случайно служба в Кремле, в том числе на посту № 1, в эти месяцы рассматривается как пребывание в Действующей армии.

Вахту в Мавзолее несла Рота специального караула. В нее отбирали рослых, хорошо сложенных и физически крепких юношей. Русских, украинцев, белорусов, латышей, эстонцев — национальность не имела значения. Чрезвычайно важен был моральный облик солдата.

— В роту зачисляются только те, кто своими личными качествами доказал моральное право находиться рядом со святыней, — говорил комендант Московского Кремля генерал-майор Г. Д. Башкин (1986 — 1991).

Торжественная смена почетного караула у Мавзолея Ленина всегда привлекала много зрителей. Все, кто находился в те минуты на Красной площади, невольно останавливались, чтобы полюбоваться красивым ритуалом. Взволнованно блестели глаза тех, кто видел это впервые, и тех, кто в сотый раз.

Почетный караул — это не только воинские почести создателю нашего государства Российской Федерации и затем Советского Союза.

Была у часовых и другая задача — охранять Мавзолей, а точнее саркофаг с телом В. И. Ленина.

В апреле 1990 года, произошел редчайший случай. У входа в Мавзолей уголовник бросил на парапет усыпальницы две трехлитровые банки с зажигательной смесью. Вспыхнуло пламя… Удар приклада часового опрокинул злоумышленника. Поджигателя связали подоспевшие сотрудники отделения охраны Красной площади и отправили в милицию. Пламя быстро погасили. Террорист оказался дважды судимым (за изнасилование и за оскорбление работников милиции); уголовное прошлое едва ли позволяет говорить о политических мотивах поджога. Его обвинили в злостном хулиганстве. Часовые В. Шушканов и В. Онищенко, которые не растерялись и решительно пресекли преступную акцию, были поощрены 10-дневным отпуском.

В марте 1959г. один из посетителей бросил в саркофаг металлический молоток и разбил стекло. Мелкие осколки причинили небольшие повреждения коже лица и рук Ленина. Ученые быстро привели все в порядок. Злоумышленника задержали. Он оказался душевнобольным и был отправлен на лечение. 1 сентября 1973 г. другой гражданин, находясь в потоке посетителей в Траурном зале, привел в действие самодельное взрывное устройство, спрятанное под его одеждой. От маньяка остались часть головы, одна рука и обрывки документов. При взрыве погибла супружеская пара из Астрахани, были тяжело ранены четыре школьника и тяжело контужены бойцы охраны. Саркофаг, защищенный к тому времени пуленепробиваемым стеклом, не пострадал. Следствие установило, что «камикадзе» тоже был душевнобольным.

Но чаще часовые видели другое — иногда посетители оставляли на парапете, окружающем саркофаг, письма с адресом: «В Мавзолей, Ленину». И солдаты становились почтальонами.

Например, в 1981 году, в последние месяцы брежневской эпохи, в усыпальнице оказалось такое письмо. «Дорогой Владимир Ильич! — писали дехкане одного из районов Узбекистана. — Ты единственный, кому мы верим…» Они разоблачали районных руководителей-взяточников и сообщали, что действия им подобных стали подстрекательством к преступлению перед народом и привели к усилению коррупции. Через некоторое время коррумпированные чиновники были арестованы.

Писали люди, отчаявшиеся найти справедливость, разуверившиеся, что можно добиться правды на месте. Один считал, что его незаконно уволили, другой — несправедливо осудили, третий просил помочь получить жилье и т. д. Передавая такие письма, люди видели в Ленине символ высшей справедливости.

Все письма регистрировались в Комендатуре Московского Кремля и направлялись в соответствующие организации с просьбой внимательно рассмотреть жалобу и при подтверждении фактов всемерно помочь товарищам.

Ежегодно 22 апреля, в день рождения Ленина, на посту № 1 рядом с молодыми часовыми стояли седые ветераны. По стойке «смирно». Из Москвы, Иванова, Твери… В генеральских мундирах и скромных поношенных плащах. У некоторых — ордена без колодок, привинченные к одежда. Такими награждали за Хасан и Халхин-Гол, за Днепрогэс и Кузбасс, за Мадрид и бои 41-го года. Солдаты и созидатели… Кажется, каждый из них в те минуты мысленно отчитывался за прожитое… За их плечами — Магнитка и Турксиб, Знамя Победы над Берлином и первые космические рейсы.

Накануне октябрьских торжеств у венков, возложенных к усыпальнице морским парадным полком, застывали юноши в бескозырках — потомки матросов «Потемкина» и «Авроры».

6 октября 1993 года после государственного переворота, совершенного президентом Ельциным, пост № 1 был его секретным решением упразднен.

В тот день к 16 часам у Мавзолея Ленина, как всегда, собрались сотни москвичей и приезжих, в том числе иностранные туристы, чтобы полюбоваться торжественной сменой почетного караула. Но их ожидания на сей раз были напрасными. Новая смена, которая обычно подходила торжественным парадным шагом по Красной площади, не появилась. В 16 часов дверь Мавзолея внезапно открылась, часовые повернулись спинами к толпе и исчезли в темном проеме вестибюля усыпальницы. Пост № 1, учрежденный в 1924 году, именовавшийся во всех отечественных энциклопедиях главным постом страны, воспетый поэтами на многих языках мира, остался без почетного караула.

Последние часовые — рядовой Роман Полетаев и ефрейтор Вадим Дедков — дождались внутри Мавзолея командира роты капитана Александра Горбунова и, как писала одна газета, «покинули усыпальницу с черного хода и незаметно проследовали в Кремль».

Получилось оскорбительно для граждан (часовые повернулись к ним спинами) и трусливо (ушли «с черного хода и незаметно проследовали в Кремль»).

Цель Ельцина была достигнута — отвлечь внимание отечественной и мировой общественности от учиненных им накануне расстрела Верховного Совета и кровавой бойни у его стен. СМИ всего мира стали оживленно обсуждать ликвидацию поста № 1 и предсказывать возможный демонтаж Мавзолея.

Снятие поста тяжело переживалось в Роте почетного караула. Бойцы несказанно гордились тем, что им выпала честь стоять на главном посту страны. Из тысяч и тысяч призывников только 36 каждые полгода попадали в роту, охранявшую Мавзолей Ленина. Бойцы считали, что Мавзолей надо сохранить как памятник нашей истории.

К почетному караулу у Мавзолея Ленина власти подбирались постепенно.

В сентябре 1992 года запустили пробный шар. Начали, как делаются многие неблаговидные дела, под покровом ночи. С 3 до 5 часов часовые стали заступать на пост, выходя из двери Мавзолея, а не после торжественного марша через Красную площадь, как днем, при народе. Тогда же в Траурном зале упразднили, почетный воинский караул и убрали часовых у саркофага. Сотрудников охраны Мавзолея, стоящих на постах вдоль стен зала, переодели, в форму милиционеров. Ветераны-кремлевцы, посетившие вскоре Мавзолей, удивились: «Почему нет почетного караула? Почему стоят милиционеры? Ленина что, арестовали?» Действительно, это было похоже на его четвертый арест. (Как известно, первый раз Ленина арестовали царские полицейские в 1887 году, второй — в 1895-м, а третий — австро-венгерские власти в 1914-м.)

1 декабря 1992 года в атаку на пост № 1 пошли «демократы» Куркова, Старовойтова, Басилашвили — всего 15 человек. В депутатском запросе они потребовали огласить на VII Съезде народных депутатов сумму расходов на содержание роты почетного караула. Цель запроса была явно провокационная — поднять крик: вот, мол, куда идут деньги бедных налогоплательщиков! Но «благотворительный спектакль» не получился. Из официального письменного ответа депутатам явствовало, что расходы на роту почетного караула не связаны с несением ею вахты у Мавзолея, ибо рота — регулярное воинское подразделение, и ее солдаты и офицеры получают и будут получать денежное содержание, зарплату, продовольственное и вещевое довольствие независимо от того, на каких постах они несут службу — у усыпальницы Ленина, у кабинета президента, на ступеньках лестниц Большого Кремлевского дворца, когда по ним поднимаются высокие зарубежные гости, или в банкетном зале на правительственном приеме, что и происходит сейчас после упразднения поста № 1. Разница лишь в том, что теперь расходы на Роту почетного караула значительно возросли: взамен скромной армейской формы воинам пошили пышную, церемониальную с киверами и прочими атрибутами конца ХVIII века. Только китель стоит примерно 2000 долларов, а содержание всего гардероба достигает 30 000.

В дни «атаки» Курковой и К° почетную вахту у Мавзолея несли молодые солдаты — русские, украинцы, белорусом… Часовые как бы олицетворяли братскую семью народов, сложившуюся в Советском Союзе, созданном Лениным. Они гордились доверием народа. Даже когда после развала СССР несколько часовых — юношей с Украины — ездили в отпуск и там им предлагали остаться и оформлять досрочную демобилизацию, внушали, что, мол, нет смысла дослуживать в чужой страде, все отпускники вернулись в Роту почетного караула.

Журналистам геббельсовского толка, начавшим, как воронье, кружить вокруг поста № 1 в ожидании грязных сенсаций, молодые часовые отвечали:

— Ленин — это наша история, а ее надо беречь.

— Ленин — это самое святое, что у нас есть.

— Я выполняю воинский долг, и мне все равно, кем был этот человек.

В декабре 1993 года в новом Уставе внутренней службы Вооруженных Сил России, утвержденном президентом Ельциным, Мавзолей Ленина был вычеркнут из перечня мест, которым надлежит воздавать воинские почести.

Но миллионы людей не согласны с этим. В администрацию президента, Государственную думу приходят письма граждан, коллективов и общественных организаций с просьбой восстановить пост № 1. Это стало бы актом уважения к великому сыну России возрождением одной из основных государственных традиций и восстановлением исторической справедливости.

Сибирский мавзолей

3 июля 1941 года тело В. И. Ленина было эвакуировано на восток.

…С первых же часов войны Москва, ожидала удары фашистской авиации. Уже на рассвете 22 июня комендант Кремля генерал-майор Н. К. Спиридонов ввел на его территории чрезвычайное положение. В 3 часов приказом № 1 по Московской ПВО в городе было объявлено угрожаемое положение: предписывалось привести в готовность бомбо — и газоубежища, обеспечить полную светомаскировку зданий и транспорта. К 19 часам на позициях находилась 102 зенитные артиллерийские батареи и 18 прожекторных рот в боевой готовности.

Комендант Кремля, несший персональную ответственность за сохранение тела В. И. Ленина, счел, что, видимо, придется перенести его из Мавзолея в специально подготовленное убежище, сооруженное еще до войны. Однако стремительно развивавшиеся события изменили этот план.

К концу вторых суток войны, в 3 часа утра 24 июня, москвичей разбудили заводские гудки и вой сирен воздушной тревоги.

Защитники Кремля заняли боевые посты у зенитных пулеметов, прикрывая воздушные подступы к резиденции правительства и усыпальнице Ленина. Всматриваясь в небо, красноармейцы напряженно прислушивались к глухим, отдаленным ударам — первым выстрелам зенитных орудий. Разрывы снарядов некоторые приняли за купола вражеских парашютов. Но вскоре выяснилось, что произошла ошибка: наши бомбардировщики, возвращаясь с боевого задания, потеряли ориентировку и появились над Москвой. Их приняли за вражеские.

«Я сделал вывод, — вспоминал генерал Н. К. Спиридонов, — что в связи с неизбежными налетами фашистской авиации, а также быстрым продвижением врага сохранить тело Ленина в Москве даже в специальном убежище не удастся. Я возбудил вопрос об эвакуации…

26 июня предложение рассмотрело Политбюро ЦК партии. Я изложил свои соображения и высказался за эвакуацию тела Владимира Ильича в Тюмень. На вопрос Сталина, почему туда, ответил: «Малонаселенный тыловой город. Нет промышленных и военных объектов. Не привлекает внимания немецкой авиации». Кто-то рекомендовал Свердловск. Но я сказал, что это крупный индустриальный город и вполне вероятно, что фашистские летчики будут пытаться бомбить его. Одобрили Тюмень».

В Кремль вызвали профессора Б. И. Збарского, возглавлявшего группу ученых, работавших в Мавзолее. Члены правительства сообщили ему о принятом решении и спросили, что нужно медикам для такого рейса.

Б. И. Збарский, особенно отчетливо понимавший всю сложность и ответственность такого переезда, был, по его словам, ошеломлен и потрясен. Ведь 17 лет работа ученых протекала на одном месте, что облегчало создание нужных строгих условий температуры, влажности, света. И вдруг дорожная тряска, разная погода, разная температура, и так — более полутора тысяч километров!

Члены правительства сказали, что решение окончательное, пересмотру не подлежит. Собравшись с мыслями, профессор попросил оборудовать вагон установками для обеспечения максимального микроклимата и специальными амортизаторами для ослабления вредных воздействий на стыках рельсов и уменьшения естественной вибрации вагона; нужен также специальный гроб.

На сборы дали сутки; предупредили Б. И. Збарекого и просили предупредить его сотрудников, что все должно храниться в полном секрете.

Были тщательно (насколько позволяло время) продуманы все детали переезда, и продолжения научной работы в эвакуации. Специальный вагон оборудовали установками и приборами, создавшими нужный микроклимат, устранили малейшую тряску. На спецбазе, обслуживавшей членов правительства, был подготовлен поезд особого назначения: паровоз и три вагона.

Ночью, накануне эвакуации, Мавзолей посетил И. В. Сталин. Как вспоминал бывший кремлевский чекист А. Т. Рыбин, Сталин молча постоял у саркофага, глядя на лицо Владимира Ильича. Потом медленно обошел вокруг саркофага. И тихо сказал, как бы говоря сам с собой (по словам А. Т. Рыбина, у Сталина была такая привычка):